Пару дней назад, когда ехал в аэропорт разговорился с таксистом «о жизни». Разговор получился не лишенным смысла.
Начали с банального с воспитания детей и вышли на проблему нашего государства. Мой тезис такой. Главное что нужно давать детям ( и я стараюсь давать своим) — понимание мотиваций друг людей. Когда ребенок с детства начинает понимает мотивации сверстников: будь они глупые или умные, то он способен отстроить свою реакцию. В идеале он может предугадать какой ответ породит его реакция у сверстника, какие дополнительные мотивации у того могут появиться и как при всем этом самому максимально выходить в плюс.
Это во многом удалось достичь Европе, выдресировав свое население в жестоких войнах и революциях придерживаться правовых рамок. Что такое право? Право — это очерченная свобода. Ее пределы определяются интересами другого человека и зафиксированы в законах. Европеец думает издержками, которые понесет от девиантного поведения, а государство гарантирует эти издержки своим репрессивным аппаратом.
Таким образом рамки определяют пределы свободы каждого индивида, но упорядоченность в целом делает все общество: а) более свободным; б) растраты ресурсов более эффективными, что порождает; в) материальное богатство.
Холодная вежливость европейцев, улыбки друг другу — есть продукт жестоких столетних убийств миллионов человек, которое было осмыслено европейскими интеллектуалами и зафиксировано в нормах законов.
Тут мне таксист задал вопрос: А мы славяне, я не хочу быть в рамках.
— Тогда мы будем наслаждаться хаосом и его издержками. Мы всегда будем барахтаться вечном болоте вопросов «кто виноват» и «что делать», если не осмыслим, что движение вперед начинает с правил и рамок, которые признаются членами общества как необходимое условия, обеспечивающее безопасность и развитие индивида и общества в целом, — ответил я.
Но мы не хотим меняться — сказал он.
Сильные народы являются сильными потому, что они постоянно приспосабливаются к постоянным переменам. Кто изменяется, тот занимает вершину пищевой цепочки. Кто не способен изменяться, в конечном итоге, опускается на дно. Наш выбор заключается в одном — в выборе жизни или смерти. Мы должны измениться, если хотим существовать в принципе, — ответил я.
Аккуратненькие домики, налепленные друг на друга в Бельгии, с четко выраженными границами частной собственности, автобусы без остановки продирающиеся из центра на окраины — есть физическое выражение упорядоченности в головах европейцев.
