Когда сравниваешь повседневный порядок в Германии и Китае, то можно понять, почему Азия на таком подъеме, а современная Европа дряхляет.
Проблема Европы в том, что она достигла состояния в котором есть баланс. В этом балансе уютно, поэтому есть огромный страх потерять достигнутый уровень комфорта. Отсюда в Германии действуют правила, когда, например, ты будучи владельцем дома, не можешь его перестроить так, как хочешь. Ну, просто государство хочет, чтобы твой домик был таким же, как и окружающие домики. Традиция, эстетика и все такое. Это отражает стремление зафиксировать жизнь в этом «упорядоченном рае» и подсознательный страх перед переменами.
В Германии хорошо осознаешь, какие мотивы толкали Гитлера на восток и суть всех этих баек о «жизненном пространстве». Там действительно физически ощущается скученность, которая преодолевается только рациональностью организации жизни. Это привело Европу к успеху, но, как следствие, это вызывает ужас перед переменами.
Впрочем, не везде. Когда едешь по Польше, то видишь масштабное обновление, начиная от уровня маленького домохозяйства и заканчивая инфраструктурой всего государства. Польша в этом плане больше Восток, чем Запад.
В Германии подобное обновление инфраструктуры 70 лет назад было связано с масштабным разрушением инфраструктуры во время ВМВ. Поэтому Польша сегодня напоминает живой улей, а Германия выглядит как музей архитектуры под открытым небом, где жители страны оказались в роли экспонатов, живущие в упорядоченном мире сводов, правил и кодексов, гарантирующих стабильную работу «музея».
Китай — это другая медаль рационального решения проблемы огромного количества населения, скученного на ограниченном пространстве. Из-за больших масштабов Китай уже осознал, что приоритетом является не музей под открытым небом, а «творческое разрушение» на опережение, направленное на решение проблемы социума быстрее, чем внутренние противоречия разорвут его на мелкие кусочки.
Гений Мао заключается в том, что он преодолел страх китайцев перед разрывом с традицией. Только масштабная личность могла буквально усилием воли заставить этот великий народ уйти из ловушки незыблемых порядков конфуцианства и удариться во внешне безумные эксперименты Великого скачка и Культурной революции, которые внешне провалились, но внутренне создали ровную стройплощадку для самого грандиозного в истории человечества строительства, развернутого Ден Сяопином и его последователями.
Как следствие, это раскрыло огромные внутренние ресурсы, которые невозможно было раскрыть, пока китайское общество жило в узких путах традиции Конфуция. Она, в свою очередь, была реакцией на жесточайшую междоусобицу эпохи Воюющих царств. 2500 лет назад Конфуций родил учение о балансе, ставшее ответом на ужасы эпохи крайностей.
Спустя тысячелетия она стало тормозом на пути модернизации Китая. И когда Запад осуществил модернизационный рывок в Новое время, то у Китая не было соответствующей религии, идеологии, которая бы позволила не проиграть гонку с западными странами. Как следствие в 19 веке прошел для Китая под знаком упадка и обнищания.
И вот сегодня Европа и Китай поменялись ролями. Европа жадно цепляется успехи минувших дней, как это делал Китай, когда столкнулся с Западом в 19 веке, а Китай порвав с помощью Мао с традицией, жадно впитывает элементы западной культуры и технологических новаций, позволяющих вернуться утраченные позиции Серединного царства. В конечном итоге, Европа заплатит упадком, который почувствовали еще Ницше, Шпенглер и другие европейские интеллектуалы конца XIX-начала XX века за боязнь перед переменами.
Соревноваться с Китаем могут только США, в более широком плане, англо-саксонская культура, которая пришла к гибкому сочетанию традиции и творческого разрушения на опережение. Именно эти факторы привели англо-саксов к гегемонии в мире и позволяют оставаться серьезными игроками в условиях, когда уже четко виден ее упадок.
Урок для нас заключается в том, что одна стратегия в различных условиях может играть как в минус, так и в плюс. Нет универсального решения на все случаи жизни. Для китайцев времен Конфуция и далее переход к сбалансированной модели ( кстати, с помощью врагов конфуцианства — легистов Шан Яна, Хань Фей Цзы и их последователя императора Цинь Шихуанди) позволил оптимизировать развитие государства в соответствии с наличными ресурсами. Именно поэтому Китай отказался от заморской экспансии в 15 веке, хотя его возможности были несравненно больше, чем у Европы. Однако, когда спустя два с половиной тысячелетия эта модель себя исчерпала, Китай нашел встал на путь модернизации, творчески работая с культурным, технологическим и религиозным наследием Запада.
Именно в этой плоскости лежит ответ на фундаментальные вызовы перед Украиной сегодня. Наши проблемы лежат не плоскости экономики или государства, но в плоскости базовых ценностей, социальных отношений, которые на них покоятся и которые устарели, позволяя использовать огромный потенциал нашего народа.
