История одного беженца: особенности управления миграционными потоками в Украине

События во Франции и получения безвизового режима для украинцев на первый взгляд имею мало общего. Но если подумать, в обоих случаях речь рано или поздно зайдёт о миграционном законодательстве страны. Точнее не о законах, а о правоприменительной практике.

И тут ключевая роль принадлежит не политикам, не депутатам. Обычному украинскому чиновнику нижнего звена. Который зачастую получает немного денег в качестве зарплаты. От того, как эти чиновники будут вести себя зависит много. В одном случае они смогут решить проблему мгновенно. В другом — устроить долгий сериал хождения по кабинетам. Не верите? Приведу простую историю. Быль. Так сказать из жизни простого беженца — беларуса.

С чего всё начиналось

Жил себе беларус. Националист. Активничал ещё в школе (за что его хотели исключать). Потом организовывал первые анти президентские протесты в стране (за что ему выговаривали политики — мол 100 дней не прошло — неэтично это).

Тем временем жизнь продолжалась. Парень взрослел, начинал заниматься более серьёзными вещами. Развитием региона с одной стороны и проведением кампаний с другой. Естественно, им интересовалось Беларуское ГКБ. Даже в армию человек попал. По схеме, которая через 5 лет получила название «политического призыва». Но отслужил вернулся. Снова занялся тем-же.

А потом женился. Решил чуть больше времени проводить с семьёй. Нет, старых знакомых не бросил — помогал когда советом. Бывало и копейкой — зарабатывать удавалось.

Но с «первых полос» СМИ ушёл — не интересно это стало. Даже переехал в другую область. Готовился к рождению сына. Но вот беда – рядом с его домом русские захотели построить химзавод. И сэкономить на очистных.

Нехорошо, подумал беларус. И помог местным активистам. Немного советом, немного контактами. Немного агитационной продукцией. Ну как немного: начал издавать газету и раскрутил интернет сайт. А так же листовки, даже книгу с подбором аргументов «за русского инвестора и против». Проблема вышла на национальный уровень. Ещё бы — из списочного состава населения в 13 тыс. человек подписи под петициями против строительства ставили более 7,5 — то есть все, кроме детей.

Власть не знала, что делать. Но узнала «чьи уши за этим торчат». И в один прекрасный день приехала группа захвата. Сходу «взять оппозиционера» не удалось. А дальше его друзья помогли выйти из дома и проводили до границы… Так, в 2008 году беларус приехал в Киев.

Первое желание — получить безопасность. И, пусть из Украины, но помочь оставшимся дома в протестах. Кстати, небезуспешно. Завод таки построили (через 2 года), но стоимость проекта увеличилась с 12 млн. долларов до 42-х. Дельта — в том числе и самые современные в стране очистные сооружения.

А против беларуса уголовное дело. Причём, по «удобной» статье — из экономического блока уголовного кодекса. Хорошая практика была у беларуской власти — так на рубеже 2008-2010 гг. посадили по крайней мере с десяток оппозиционеров. А правозащитники потом долго доказывали тем же европейцам, что дело — «политическое».

Ещё больше было тех, то «отсиживался» год за границей. Власти дело закрывали — человек же не проявлял активности. И люди возвращались… До нового дела.

Беларус так же думал ехать на Родину. Да вот беда, ещё один его земляк сделал это раньше. И сразу сел (через 3 года правда доказал, что дело сфабриковано. Но 2 года тюрьмы и потерянное здоровье не вернёшь). Плохо, подумал беларус и подал документы на получение статуса беженца в Украине.

Шёл 2009 год.

Документы поданы. Возникает вопрос доказательной базы. Естественно, такие-сякие документы у беженца с собой есть. Он знает и то, что в той же Украине живёт множество людей, которые могут рассказать о его деятельности. На собеседованиях пытается дать максимально полные ответы (несмотря на советы некоторых, видимо более опытных людей, которые советовали что-то приукрасить, о чём-то умолчать). Хотя, естественно, были моменты о которых беженец молчал (да и молчит до сих пор) — «подпольная» деятельность других — то, что может навлечь опасность на тех, кто остался на Родине. Всё же не было гарантии, что озвученные данные не всплывут в каком-то кабинете в центре Минска. Зато предоставил документы (спасибо землякам — подвезли), дал ссылки на онлайн-ресурсы. А так же дал список из более чем десятка телефонов украинских политиков и общественных деятелей. Людей, которые могли бы его отрекомендовать и рассказать об активности. Стоит заметить, этих украинцев беженец не предупреждал — считал, что это будет нарушением правил честного разбирательства. Люди на вопросы должны отвечать то, что знают, а не то, о чём их попросили.

Дальше дело рассматривалось. Практически два года. То в госстуктуре начальство меняли, то их отдавали в подчинение МВД, то выводили назад. Короче — когда есть работа по реформированию нет времени на свои прямые обязанности. О беженцах можно забыть.

Зато не забыла Родина — дважды приходили запросы на экстрадицию. Причём оформлялись они зачастую с завидной долей выдумки и юмора. Так, летом 2010 киевскому УБОП поступил сигнал, что беженец — беларуский уголовный авторитет. Задержание проводилось как в сериале: с криками, демонстрацией оружия и так далее. Правда, вот загвоздка, место было «не по сценарию». Помещение ОУН. И по совместительству — приёмная нардепа Григорович. Опера уже в этот момент поняли: что-то тут не так. А дальше просто — пока ехали посмотрели документы, поговорили. Позвонили начальству и своим юристам. И за 10 минут убедились что, как сказал один из них «кто-то нас разводит». Результат — 2 часа «задержания» и просмотра на ноутбуке беженца фильма о беларуской послевоенной антисоветской партизанке. В это время «гонцы» из Беларуси и украинское бюро «Интерпол» вдруг перестали отвечать на звонки — дабы не объяснять зачем дёргали УБОП. Решение опера приняли по букве закона: «Был приказ задержать. Мы задержали. Оснований держать дольше или «закрывать» нет — до свидания».

Потом, правда, приезжали в гости. Пока беженца везли, депутат успела написать обращения и в МВД и ГПУ. Началась служебная проверка. А депутату пришёл ответ, что статьи, по которым обвиняют беларуса — не экстрадиционные. Что касается работников УБОП — они просили бумажку, что беларус не имеет к ним претензий. Беженец написал «претензий к работникам не имею — они действовали в рамках своих полномочий. Претензии имею к тем, кто отдавал им приказ не подумав». Но самое анекдотичное иное — ГПУ присылает беженцу письмо — мол был запрос и мы отказали!

Чудеса жизни беженца в Украине или добро пожаловать.

Тем временем беларус обживается в Украине. И тут с удивлением узнаёт, что документ, который ему выдало украинское государство не даёт никаких прав. На работу устраиваться как иностранцу. Медицинское обслуживание тоже. Причём сроки всегда ограничены сроком действия справки. Но вот беда — действие справки продолжается каждый месяц. Нужно отстоять очередь, чтобы «отдать на продление». Потом чтобы забрать. И потом чтобы «сделать отметку о регистрации». То есть и контракт с работодателем и карточку в поликлинике выгоднее делать по беларускому паспорту — будет на полгода. Тут на месяц.

Ни один руководитель фирмы в здравом уме не будет с работником каждый месяц подписывать контракт. С иностранным работником, платя за каждый контракт (наём иностранца) пошлину государству. Можно конечно, воспользоваться и паспортом. Но вот беда — сотрудники миграционного ведомства отдают его «попользоваться» в обмен на простую справку «я, /фамилия имя/ отказываюсь от рассмотрения моей просьбы в предоставлении убежища». Потом, дескать, возвращаешь паспорт — тебе отдадут расписку. Возможно это и так, но проверять – серьёзно рисковать.

Такие условия поставили крест на планах переезда семьи. Ребёнку нужно идти в школу, за что-то надо жить. Приезд жены и сына — на тех же основаниях. Фактически без права на медицинское обслуживание, без права на образование для ребёнка, без права на работу для взрослых.

Подумали — решили. Да, прослушка дома — неприятно, наружное наблюдение — тоже. Но жить как-то надо. Кроме того, жена нашла в таком внимании КГБ и пользу: «вот еду я в метель по дороге, боюсь застрять. За мной хвостом «друзья с погонами». Так вот, если завязну — они же не захотят мёрзнуть — вытянут».

Тем временем прошёл год. Наступил 2010

В начале 2010 года произошёл ещё один забавный случай — к беженцу в момент стояния в очереди подошёл интересный человек. Звали того Азиз. Отличался он тем, что спокойно гулял по помещениям украинской структуры куда «посторонним вход воспрещён». Этот милый человек завязал разговор и предложил помощь в деле. За скромную сумму с четырьмя нулями. Ответ был прост «иди нах***».

Но наконец, в конце 2010 года пришёл отказ в предоставлении статуса беженца. Мотивация более чем забавная. Аппликант дескать не подал доказательств своей оппозиционной деятельности за период с 1990 (времена СССР) до 1999 года. А так же то, что нет доказательств участия и организации протестов против строительства химзавода. Как? — возмутился беженец — ведь передавал книги, листовки, электронные версии (в том числе полную базу сайта, который вёл). Ответ прост — а они все «потерялись». Нет доказательств — нечего рассматривать!

Был подан иск в суд. Началось рассмотрение. Беларуские организации пишут письма поддержки, на суд даже приезжают люди, чтобы лично свидетельствовать в пользу беженца. Но вот странное совпадение — как только представители украинского государства видят свидетеля — подают ходатайство о переносе рассмотрения дела на другую дату. Так длиться более полугода. Дорога из Минска в Киев не 5 копеек стоит да и не 5 минут забирает…

Всплывает ещё один факт: в рамках рассмотрения дела представители украинского государства решили не беспокоить граждан Украины — ни по одному из предоставленных телефонов не было сделано ни одного звонка…

А далее начинается самое весёлое. Госкомитет по делам национальностей и религий уходит в долгий и захватывающий процесс ликвидации. Возникает миграционная служба. Суд уходит в «письменное производство». Ладно, думает беженец, доказательства в письменном виде собраны, на украинский язык переведены. Судье и представителям госкомитета переданы.

Так длиться до 2012 года. — «быстро» работает судебная машина. Ничего не скажешь.

2012 год — и вновь продолжается бой

Меняется власть. Меняются условия. И в этот момент к беженцу обращаются с предложением — помочь украинским демократам в подготовке к выборам. Естественно, напрямую вмешиваться в политику беженец не имеет право. Тем не менее решает помочь. Хотя бы советом, знаниями. И вместе в представителями NDI ездит по регионам страны — учит мажоритарщиков от «Удара», «Батькивщины» и «Народного Фронта» проведению кампаний и правилам изготовлению агитационной продукции. Его, конечно предупреждают — ты смотри, дело-то в суде лежит. Но решение было осознанным — пошёл на риск.

Не прошло и месяца от начала тренингов, как судебная машина ожила. Вдруг и сразу приходит из суда решение — отказать в иске. Друзья лишь пожали плечами: «мы тебя предупреждали». Ничего, решает беженец, будем бороться. И подаёт апелляцию.

Рассмотрение происходит достаточно быстро. Но по странному сценарию. Представители ответчика не являются. Вместо них приходят товарищи из прокуратуры и созданной Миграционной службы. Которые сходу заявляют, что:

1. Миграционная служба не является правопреемником Госкомитета в делах национальностей и религий. И любое решение суда не накладывает на неё никаких обязательств!

2. Беженец может по новому закону вновь собрать и подать документы. В новую, не коррупционную миграционную службу.

И тут беженец, возможно, делает ошибку. Передаёт в суд и представителям миграционной службы ещё раз переводы письменных свидетельств в свою пользу и по совету адвоката на вопрос «что вы будете делать в случае выигрыша и в случае проигрыша» отвечает «подавать документы в новую службу». Результат закономерен — решение суда низшей инстанции оставлено без изменений. А зачем дёргаться и портить статистику коллегам?

Тем не менее, документы были поданы. Рассмотрение началось. Работники Госкомитета стали сотрудниками Миграционной службы, штат расширился. Появились новые лица. Вновь передаются документы (в том числе и те, которые были переданы в суде), вновь рассказывается история появления беларуса в Украине. Вновь даются номера телефонов украинцев. В этот раз список немного шире — беженец дал телефоны и ряда сотрудников международных организаций (и дипломатов), которые работали в Беларуси и знают о его деятельности.

Естественно, в данный момент вновь не обошлось без посредников. Милая женщина, которая отрекомендовалась Оксаной Юрьевной вновь предложила свою помощь. Ценник уже похудел на один 0 — сумма всего лишь с тремя нулями. Ответ тот же. Правда, учитывая что это была женщина, без мата — просто пояснение куда идти.

Беженец вновь думает «а может семью перевезти». Как никак новый закон принят. Но закон-законом, жизнь жизнью.

Решил беженец устроиться наёмным рабочим. Разослал резюме. В 20 организаций. 18 пригласили на собеседование. 18 сказали — хотим чтобы вы у нас работали. А дальше был разговор с кадровиками и объяснение что ищется работа официальная. Без проблем — говорили кадровики — и просили документы. Но как только видели справку из МС, тон менялся: «извините, будет нормальный документ — возьмём». Пока увы нет.

Медицинское обслуживание. Закон говорит «да, имеет право». Реальность иная. Жил себе беженец на Лесном Массиве в Киеве. Нужно было пройти медосмотр — требование законодательства. Пошёл в поликлинику — его послали… в вышестоящую организацию. Далее просто — поликлиника Деснянского района — уровень города — вновь «территорияльная». И так два круга. Можно ли было решить «за взятку» — более чем. Но беженец дурак — взятки не даёт. Просто не даёт. Никак и никому. В результате, потратив неделю просто на поездки и на чтение закона с руководителями от медицины доказал — право есть. Осмотр прошёл.

Эти два эксперимента вновь поставили крест на планах приезда семьи. Ничего ведь не изменилось: ни права на работу, ни права на медобслуживание, ни права на образование.

НИЧЕГО.

Но вернёмся к деятельности МС. Из дела вновь удивительным образом «исчезает» часть доказательств. И, о чудо, в том числе тех же, что предоставлялись в 2009 и 2010 годах. Ну просто, видимо, потерялись при переезде в новый офис.

Естественно, исходя из имеющихся (или оставшихся в деле) документов работник миграционной службы делает «железное заключение» — доказательств участия в протестах и их организации нет. Ещё бы — они же «потерялись».

По отношению к остальным фактам, украинский служащий проявил недюжинные способности к мышлению и трактованию закона. В частности в заключении обвинил беженца в … отмывании денег в Беларуси. То, на что не хватило воображения даже у беларусов. При этом опирался не на факты а на собственную аргументацию Гражданского кодекса Украины. Есть такие юристы: и следователь и прокурор и судья в одном лице.

Вполне логично, что беженец подаёт иск в суд. При этом рассказывает о ситуации двум народным депутатам. Бенюку и Стойко. Они оба проводят «своё исследование» — помощники звонят людям, спрашивают о «подноготоной» беларуса. То есть делают то, что по идее должна была сделать Миграционная служба. Результат — письма в суд с изложением того, что народные депутаты Украины сумели выяснить.

Начинается судебное разбирательство. Беженец вновь передаёт документы и задаёт сакраментальный вопрос «как это всё могло потеряться… два раза подряд?». Сотрудники Миграционной службы не находят что ответить. Результат — суд отменяет решение государственного органа и обязывает вновь рассмотреть дело. Апелляционный суд подтверждает решение. Это происходит в конце 2013 года.

Власть меняется. 2014 год.

2014 год. Революция в Украине. Новая власть. Старые работники в Миграционной службе. Вновь рассмотрение дела. Начинается быстро и активно. А потом год никаких подвижек. Справка каждый месяц продолжается. Заканчивается место — выдаётся новая справка.

И вновь появляется посредник такой себе «пан Микола». Он предлагает бесплатно разобраться в деле — дать советы. Правда, говорит, что хочет помогать всем беларусам, кто оказался в подобной ситуации. Просит встречи. Беженец организует такую с одним из беларусов, опекующихся добровольцами «из синеокой» на востоке Украины. На той встрече, по словам участника, «пан Микола» предлагает простой бизнес-план: с ценниками на разные документы. Начиная от регистрации и заканчивая украинским паспортом за подписью президента. Реакция та же — «на х***».

Беларус в это время вспоминает, что занимался публицистикой. И пишет кучу статей. По некоторым из них есть реакция — знакомится например с министром информационной политики, заместителем министра инфраструктуры. Оба в лёгком шоке от «рассмотрения деля». Звучит даже предложение «задать глупые вопросы — почему так долго рассматривается» работникам миграционной службы. Беженец отказывается — хочет «чистоты рассмотрения». Ведь, как никак, нужно строить новое государство, без «телефонного права».

А дело тем временем стоит. И тут пересекается беженец с депутатом Марченко от «Свободы». Тот выслушивает, спрашивает о деле у однопартийцев и не долго думая отправляет письмо в Миграционную службу.

И закрутились колёса. Срочно (за 1 день!) было подготовлено и проведено второе собеседование. Быстро оформлены документы. При этом работник миграционной службы жаловалась: мол документы, письма у вас по-беларуски. На вопрос: «так вы что, из дела потеряли переданные в 2009 и 2013 гг. переводы?» обижалась — ничего у нас не теряется. Правда тут же заявляла, что других доказательств нет. Странно, подумал беженец и увидел перечень документов, которые отдавал — там список с номерками. А на каждом документе тоже номер. И задал ещё один вопрос: «Как нет?! Вот у вас есть «приложение 1, 3,5, 7, 13». А где приложения 2,4,6,8,9,10,11,12? Тоже потерялись?» Обиделась работница Миграционной службы. Заявила всё у нас есть. Но показать отказалась.

И вот приходит новый документ — вновь отказ. Подаёт беженец в суд. Знакомится с материалами дела. Видит заключение (на котором, кстати, нет даты) специалиста МС. Возможно, оно было сделано в то же день, когда и проводилось «авральное» собеседование.

Интересна аргументация. Оказывается, доказательств участия в протестах нет (ах, да письма от 6 организаций из Беларуси в том числе 2 кандидатов в президенты (выборы 2006 и 2010 года), письма из 2-х НПО, зарегистрированных в Украине же «потерялись». Равно как и другие «материальные доказательства». Странное совпадение — три раза подряд по большому счёту в одной и той же организации теряются одни и те же документы. Никак нечистая сила завелась.

Хотя надо быть объективным — одно упоминание есть — слово в слово повторенный аргумент, что мокрая печать под письмом в поддержку на бланке оппозиционной партии за подписью председателя партии — это личное мнение физического лица. Странно, как-то: это письмо судя из документов прочитали. То-ли по беларуски то-ли в нотариально заверенном переводе. То есть по крайней мере одно есть. А остальные письма и подшитые в одну стопку нотариусом переводы странным образом исчезли.

Ну да вернёмся к аргументации. Ещё один убойный аргумент в деле – семья живёт в Беларуси. Мол, поскольку они пока что живы и здоровы. — значит человеку ничего не угрожает. А документальных подтверждений преследований нет. Ну например, той же справки о наружке. Или справки о проведении незаконной беседы с сыном беларуса в детском садике. Да, приходили следователи КГБ «попугать ребёнка», когда тому было ещё 3,5 года. Но ведь справочку не дали!

А теперь о персоналиях

Возникает вопрос: кто же этот беженец. Господа, его имя — Тышкевич Игорь Леонидович. Ваш покорный слуга. И сейчас я в очередной раз готовлю документы к судебному заседанию. Забавно получается, если вы хотите получить убежище в Украине — вывозите (когда бежите с Родины) весь свой архив. И нотариально заверяйте его копии. Да не одну — в некоторых ведомствах одни и те же документы много раз подряд «теряются».

Итак, судебное заседание по моему делу начнётся в эту пятницу, 20.11.2015. В административном суде города Киева. Начало в 10-20, кабинет 38. Кому интересно — приглашаю.

А так же прошу старых и новых знакомых которые сейчас депутаты, министры, эксперты. Не прошу вмешаться в моё дело — прошу разобраться с системой. Моё дело лишь пример того как «крутятся колёса». Кроме того, я худо-бедно имею возможности привлечь внимание к проблеме. А есть десятки других, которые воевали на фронте, стояли на майдане. И их «документы потерялись» где-то в кабинетах чиновников.

Зачем об этом думать?

А тем временем управлять миграционными потоками нужно. С одной стороны проблема депопуляции Украины более острая. С другой, пример той же Франции показывает что важно понимать «кто к нам едет». И регулировать потоки.

И, наконец, набивший оскомину вопрос безвизового статуса. ЕС прямо указывало на проблемы в Миграционной службе. А это не только новые паспорта. Это ещё и вопросы миграции. То есть кто едет, кто проезжает транзитом, кто остаётся.

А пока что по телевизору говорят о сотнях иностранцев, получивших убежище. А сайт комментарии со ссылкой на руководителя УВКБ ООН даёт такую фразу «В Украине — 90% отказов при обращении за статусом беженца. Остальные 10% соискателей никогда не получают его в течение трех или максимум шести месяцев, как это предусмотрено законом.» При этом уважаемая организация зачастую не знает «кто эти 10%». Что неудивительно. Получить статус сложно. Но есть коммерческие фирмы, которые дают следующие объявления «Компания «Шлях до мрии О.К.» предоставляет услуги по оформлению статуса беженца» То есть не подаче документов или правовой помощи, а «оформлении статуса». И там же ценник — хочешь за 2 месяца — 20 тыс. гривен и «100% гарантия» (как тегах для гугл-поиска)

Кто может получить за деньги — рулетка ))

Возможно, миграционная политика — не то, чем хочется заниматься сейчас. Но эта тема может всплыть в самый неприятный момент. Так почему бы не навести порядок в отдельно взятом ведомстве?