Российская ловушка СЦКК в конфликте на Донбассе

Заместитель министра иностранных дел РФ Григорий Карасин озвучил условия возвращения  российских офицеров в Совместный центр по контролю и координации режима прекращения огня (СЦКК). Условий несколько, и, если оценивать основные, на которых настаивает Кремль, может показаться, что они не лишены логики и здравого смысла. Однако, если смотреть в комплексе, мы получаем классическую дипломатическую ловушку, которая может лишить Украину значительного числа аргументов в переговорах о формате урегулирования, возможного мандата миротворческой миссии.

СЦКК как он есть

Совместный центр по контролю и координации режима прекращения огня был развёрнут в Соледаре в сентябре 2014 года для контроля над выполнением режима прекращения огня. Изначально это была совместная группа украинских и российских военных, которые могли оперативно реагировать на активизацию боевых действий, принимать меры по их прекращению. Статус СЦКК как международной миссии (или рабочей группы) не был зафиксирован в международных документах – за режимом прекращения согласно договорённостям следило ОБСЕ. Тем не менее, в отличие от международных наблюдателей, Совместный центр имел, пусть не формализованные (напомню, СЦКК не имеет международного мандата), но работающие рычаги влияния на подразделения по обе стороны линии фронта. В 2014 году это было логично, учитывая ситуацию на Донбассе – операцию по «спасению ДНР и ЛНР» проводили кадровые части РФ, — соответственно группу, призванную пресекать активизацию боевых действий, создали из украинских и российских офицеров.

С переходом конфликта в затяжную фазу участие в СЦКК для РФ становилось всё более и более нежелательным. Если твои военные имеют непосредственное влияние на одну из сторон конфликта, сложно представлять себя в виде «нейтральной» стороны. Украина не соглашалась на замену российских военнослужащих «военными из «ДНР» и «ЛНР»», а простой выход из группы был бы расценён другими участниками переговоров как шаг к эскалации, что давало бы Киеву дополнительные аргументы в обсуждении вопросов урегулирования на Донбассе.

Первым шагом, который предприняла Москва, стал отказ (уже в апреле 2015) от ведения совместного журнала нарушений. С того момента группа де-факто распалась на две части, при этом российские военные продолжали  использовать базу в Соледаре, в том числе как демонстрацию своего деятельного участия в совместной работе. Отдельный журнал, с другой стороны позволял регулярно давать информацию об «обстрелах мирных жителей украинскими военными», выдавая свою версию за зафиксированный СЦКК факт.

К середине 2016 года стало очевидно, что подобный формат «информационной работы» исчерпал себя – данные «российской стороны» СЦКК не включались автоматически в отчёты ОБСЕ и не попадали в европейские и американские СМИ. Интерес прессы к войне на Донбассе практически пропал, обсуждение перешло со «сводок с мест боёв» в формат разговоров о затяжном кризисе. Дальнейшее российское участие в совместном центре становилось всё более бесполезным для Кремля – политические риски от работы росли, а выгоды исчезали. Нужен был подходящий повод для решения вопроса в виде отказа либо «перезапуска» СЦКК.

Формально, РФ вывела военных из центра в связи с нормой о биометрическом контроле россиян на украинской границе. Не было бы этого, нашли бы иной – главное возложить вину за произошедшее на Киев. После этого, дабы продемонстрировать «влияние СЦКК на события» прошли несколько волн активизации обстрелов.

На этом фоне, уже после Нового Года, Россия заявляет о необходимости вернуть к работе СЦКК и готовности участвовать, но, естественно, «с учётом ошибок предыдущего периода».

Что требует РФ

Показательно, что из ключевых требований, озвученных заместителем Лаврова исчезли фразы о снятии биометрических данных при пересечении Украинской границы. Россиян эта тема не волнует.

Подчёркивается иное – необходимость формализации работы СЦКК, придание центру, если хотите, легального статуса посредством утверждения его мандата. Вполне логичное требование и оно может выдвигаться и Киевом – если есть международная группа военных, которая следит за перемирием, должен быть международный документ, прописывающий права и полномочия участников миссии.

Но дьявол, как говорится, кроется в деталях. Карасин отдельно подчеркнул: «Кроме того, мы считаем необходимым, чтобы в этом центре были представлены Донецк и Луганск. Это тоже важное условие». Такое требование так же может показаться логичным, но оно в корне меняет ситуацию.

Если в мандате СЦКК прописано участие украинских и российских военных, то РФ де-факто признаётся, если не участником конфликта, то стороной имеющей влияние на одного из участников. Это соответствует заявлениям Украины на международной арене, нормам украинского законодательства (в том числе законов, в которых РФ называется агрессором и оккупантом), ограничивает поле манёвра Москвы в разговорах о формате будущей миротворческой миссии.

А вот если в мандате СЦКК будет прописано «участие Донецка и Луганска», ситуация меняется. В такой конфигурации есть «две стороны конфликта» и есть Россия, которая может пытаться себя представить «посредником», «гарантом», «стороной, заинтересованной в мирном решении» и так далее. Конфигурация СЦКК 2+1 позволяет Кремлю говорить о том, что де-факто Украина признала роль РФ как посредника, а не участника. Следующий шаг – развитие тезиса на международном уровне – переговорах по Донбассу и, среди прочего, обсуждении миссии ООН по поддержанию мира. Кроме того, подписание мандата СЦКК оккупационными администрациями в Донецке и Луганске придаёт субъектности «ДНР» и «ЛНР». Следующий логичный шаг – подписание ими документов о мандате миротворцев ООН. В таком случае сохраняется конфигурация «2 стороны конфликта и РФ в стороне».

Что делать Украине

Естественно, что Украина заинтересована в восстановлении работы СЦКК. Это, кроме всего прочего демонстрирует желание выйти на реальный режим прекращения огня. Украина заинтересована и в подготовке, подписании, мандата СЦКК.

А вот дальше интересы расходятся. То, что плохо для РФ – хорошо для нас:

• мандат Совместного центра подписывается Киевом и Москвой, документально подтверждая влияние России на боевиков;
• никаких «представителей Донецка и Луганска», кроме как свидетелей, привлечённых к опросу по результатам того или иного обстрела быть не может;

Тактика действий может быть следующей – Украина соглашается с одним из условий России (мандат) и гарантирует после его подписания снятие барьера в виде биометрического контроля для офицеров центра. Как-никак, именно это в своё время МИД РФ назвал основной причиной отзыва военных. В таком случае Киев демонстрирует готовность и желание устранить основную проблему и готовность вывести работу на качественно иной уровень. Россия теряет инициативу, поскольку все её дополнительные условия (после ликвидации основной проблемы) можно подать как демонстрацию нежелания участвовать в процессе мирного урегулирования.

Единственное «но» — действовать надо оперативно, а часть украинских политиков сейчас занята обсуждением нового польского закона. И если не будет быстрой реакции на «инициативы с востока», то каждый день промедления может быть представлен противником как демонстрация, уже Украиной, нежелания решить проблему.

Фото: пресс-службы Батальона Донбасса

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook.