Похвала консервативной политике плюс несколько камней в огород антиреализма

Человеческие сообщества многократно в своей истории сталкивались с кризисами, процессами упадка. Некоторые из них не смогли их преодолеть, а некоторым удавалось сплотиться и найти пути преодоления трудных ситуаций. Основой этого всегда выступал реализм в политике. Попробуем оценить реалистичность различных идеологических доктрин.

{advert=1}

Современный рынок идеологий предлагает каждому широкий выбор мировоззренческих позиций. На его прилавках можно найти и залежалые , но добротные классические модели модерна, и постмодернистский микс, который усилено выдает себя за нечто новое. Попробуем проанализировать, насколько эти товары пригодны для сложившихся условий.

В соответствии с традициями родной письменности рассмотрим идеологический спектр слева направо. Мне представляется, что так мы легко увидим, как изменяется доля реализма в идеологических доктринах.

В крайне левой части спектра мы легко обнаружим бездумное доктринерство, в котором судьба людей легко ставится в зависимость от политических, экономических социокультурных экспериментов. Причем этими опытами на своих ближних, как правило, занимаются люди, не имеющие никакого реального опыта в экономике и/или государственном управлении. В самом деле, чего добились в жизни Ленин, Троцкий, Сталин, Мао Цзэдун, Пол Пот прежде чем судьба им подарила право на распоряжение судьбами миллионов людей?

Чем более крайней является позиция левого идеолога, тем более она оторвана от жизни. Способ такого мышления прост: существующая реальность подвергается беспощадной и нередко вполне адекватной критике. На основании этого делается вывод о том, что в обществе надо максимально все изменить и предлагается план таких изменений.

Практика показывает, что в благополучных обществах люди достаточно индифферентны к идеям радикальных левых, поскольку критика, как главный козырь, невостребована. Однако в кризисные периоды у левых появляются шансы. Яркость критики и красота прожектов переустройства общества уже не раз пленяла людей в трудные времена.

Но что мы имели в итоге: сначала вырвавшаяся общественная энергия творила в некотором роде чудеса, но затем естество общества и человека мстило за пренебрежение. В итоге, одни левые режимы стремительно вырождались, обуржуазиваясь. Другие, наоборот, усиливали социальные эксперименты, но результат был тот же.

Левый режим в Китае смогла спасти только мощная доза реализма (главное чтобы кошка ловила мышей). Гений Дэн Сяопина и его последователей сумел создать гармоничное сочетание левой риторики, консервативного конфуцианства и капиталистической либеральной экономики. А от левого проекта остались неэффективный государственный сектор и очень ограниченная социалка. Рост мощь китайского государства в первую очередь обусловлен освобождением от идеологического доктринерства.

Другие попытки придать левой идеологии более реалистическое содержание привели к появлению социал-демократии. В некоторых случаях она эффективна, а в некоторых нет. Определяется это в первую очередь степенью реалистичности социал-демократической политики.

Успешна она там, где достигается гармония экономической свободы, государственного регулирования и социальной политики. Наиболее уродлив социал-демократический режим тогда, когда берет от социализма распределение по потребностям, а от современного либерализма – бездумное либертианское разрушение традиционной культуры.

И то и другое внешне выглядят красиво, а на практике разрушают общество, превращают его в набор атомов, самореализующихся по своему убогому индивидуальному разумению, паразитируя при этом на тех, кто продолжает следовать традиционным трудовым и интеллектуальным ценностям. Именно поэтому либертарную социал-демократию так любят глобализаторы: атомами, отринувшими опыт поколений, очень легко манипулировать.

Кстати, именно социал-либертарная политика является одной из причин высокой безработицы среди молодежи Западной Европы. Но то, чтобы рабочих мест совсем нет. Работодатели зачастую просто не хотят брать к себе плоды социально-либертианского образования и воспитания: ни знаний, ни умений, ни дисциплины – зато претензий…

Так мы плавно смещаемся к либеральному центру. Либерализм сейчас легко ругать и обвинять во всех мыслимых и немыслимых грехах, но давайте реальнее посмотрим на вещи. Именно в период господства либеральной идеологической доктрины и во многом благодаря ей произошли индустриальная и научно-техническая революция, человечество освободилось от страха голода и массовых эпидемий. Развитие науки и технологий избавило людей от самого большого страха – внезапно, из-за нелепой и непонятной болезни, потерять своего ребенка.

{advert=2}

Реализация либеральных идей шла руку об руку с секуляризацией, освобождением человеческого мышления от косных догм. Демократические процедуры выборов и гласного обсуждения общественных проблем во многом появились и были отработаны на практике в сообществах ученых XVII—XVIII вв.

Классический либерализм не надо путать с современным либертианством. Хрестоматийное различение свободы-для и свободы-от лучше всего указывает на разницу между ними. Аристократизм ранних либералов, дарующих свободу массе ради прогресса, сменился плебейским потребительским отношением к правам и обязанностям.

Итак, все в этом мире не вечно. Также и идеологическая доктрина изначально может быть новым шагом по пути прогресса, а затем превратиться в свою противоположность. Сначала неотъемлемой частью либеральных обществ была высокая трудовая этика, а теперь мы видим вакханалию консюмеризма. Начиналось с невиданного в истории научно-технического прогресса, а заканчивается стремительным попсовением науки и расцветом мистики. От все движения к все большей открытости политики перешли к господству манипулятивных технологий. Перечислять направления вырождения либерализма можно долго.

Можно резюмировать, что либеральная политическая система начиналась как гармоническое сочетание реализма и высоких ценностей, а в современном мире превратилась в бездумное доктринерство по поводу свободного рынка и безграничной толерантности.

Правый спектр политической оси очень разнообразен. Там также хватает идеологических фантомов, имеющих мало общего с реальностью. Рождаются эти фантомы как реакция на кризис либеральной модели и поэтому лишены собственного бытия. Мы же будем говорить не право-радикальных скороспелках, а о последовательной право-консервативной идеологической позиции.

Необходимо заметить, что причислять, как это часто делают, национализм к правым – большая ошибка. «Национал-» – это такая приставка, которая можно прилепить к любой идеологической позиции. Национал-социализм тому пример (если бы в НСДАП победила линия Грегора и Отто Штрассеров, мы бы возможно знали другую нацистскую Германию).

Итак, если левая сторона идеологического спектра противоположна правой, то логично предположить, что правые отличаются от левых по исходным мировоззренческим установкам.

Поскольку левым свойственен бездумный критицизм (критином в свое время называл такого персонажа Геннадий Хазанов) и прожектерство, то для традиционных правых характерен реалистический подход, подразумевающий осторожность в реформировании и поддержку проверенных временем методов организации социального порядка и экономики.

В чем же похвала консерватизму? Представим себе ситуацию в семье: вечером у ребенка высокая температура, врача уже не вызовешь. Как должна поступить мать, если у нее реклама еще не вытеснила материнский инстинкт, а чтение безумных текстов из интернета – здравый смысл? Она позвонит своей матери, спросит, что она делала в такой ситуации, и применит проверенные средства.

В социально-экономической сфере такой подход означает приоритет того, что биологи называют эволюционно успешными стратегиями, и требование учиться на ошибках прошлого. Казалось бы это норма человеческого поведения. Однако это не так. Психологические исследования экономического поведения показали, что людям свойственно повторять не успешные стратегии, а те стратегии, в которых успех, казалось бы, был близок, а неудача произошла, как кажется, из-за какой-то незначительной ошибки или неудачного стечения обстоятельств. Именно так, как наивный игрок в казино, пытаются действовать левые: мол, предшественники допустили отдельные отклонения от чистоты идеи, а у нас точно получится.

Еще одна составляющая реалистического подхода – это называть вещи своими именами. Это то, что Конфуций называл исправление понятий. Если мы стали называть биржевого спекулянта, которому часто неведомо реальное состояние предприятия, акции которого он покупает, инвестором, то бессмысленно причитать об упадке реальной экономики.

Возьмем другой пример – модели потребления. Либертарная модель поведения гласит: хочешь – имей, а добрый дядя банкир тебе поможет. Практика левых свидетельствует о том, что некто сверху будет за тебя решать, нужна тебе данная вещь или нет (достоин или нет). Какова же консервативная модель потребления? На покупку нужно заработать. Если нужная тебе вещь досталась трудом и сбережением, тогда она будет по настоящему дорога тебе, ты будешь ее беречь, а к процессу приобретения подойдешь с умом, а не купишься на гламурный блеск и рекламные манипуляции.

Консерватизм нередко упрекают в ретроградстве. Такое обвинение иногда справедливо и представляет собой издержки осторожного поведения. Но ретроградство некоторых консерваторов является нарушением главного принципа консерватизма – меры. Еще на храмах Древней Греции писали: ничего сверх меры. Хорошо известно, что самые благие идеи, качества, цели в результате несоблюдения меры превращаются в свою противоположность. Однако это, зачастую, неведомо тем, кто одержим левацкими прожектами.

Кстати, если вспомнить историю появления профсоюзов в Англии, то выяснится парадоксальный факт: их поддерживали тори, а виги выступали против. Профсоюзное движение стало значительным шагом вперед, однако ретроградами в этом процессе были прогрессисты-либералы. Этот парадокс разрешается просто: консерваторы видели в профсоюзах эволюционно успешную модель, которая уже была апробирована в прошлом в виде цехов, сословных гильдий и т.п.

Консерватизм вообще всегда на стороне самоорганизации людей. Только критерием позитивной оценки такой самоорганизации является то, чтобы она шла снизу, отражала опыт людей, а не навязывалась заезжими идеологическими доктринерами при помощи манипулятивного промывания мозгов.

Часто консервативных политиков обвиняют в ксенофобии. Осторожность по отношению к проникновению других культур – это одна из успешных эволюционных стратегий. Настороженное отношение к чужому – в природе человека. С другой стороны, опыт истории показывает, что культурная замкнутость – путь к деградации. То есть успешная реалистическая политика – это не абсолютная толерантность и не ксенофобия, а соблюдение меры в контактах и заимствованиях.

В современных гуманитарных науках идет дискуссия – что более первично и фундаментально: общество или культура. На самом деле за этими исследовательскими абстракциями стоят идеологические, мировоззренческие ориентации. Концепт общества – это проект модерна, он был создан либералами и полностью поддержан социалистами

Общество – это совокупность индивидов, претендующая на систему, а культура – ценностно-нормативная система. Либерал изначально не признает высокого онтологического статуса культур, для него есть только индивиды с их правами. Согласие с тем, что данные права культурнодетерменированы, означает для либерала признание факта возможности крушения либеральных ценностей в результате экспансии иной культуры. Либерал не способен защищать культуру, хотя именно она является основой прав, которые он защищает. Поэтому мультикультурность при помощи политкорректности постепенно разрушает либеральный принцип свободы мнения.

Консерватора, в свою очередь, мало интересуют отдельные индивиды с их правами. В центре его внимания более широкая тотальность, определяющая содержание прав. Ценности – вот за что готов сражаться консерватор. Эти ценности творят права, достающиеся гражданам. Индивидам, не разделяющим ценности культуры, с точки зрения консерватора, нет места и в обществе. Либерал пытается сохранить мультикультурное общество путем создания прав, в конечном счете, разрушающих культуры. Консерватор охраняет культурную самобытность, подчиняя данной задаче социальные институты.

{advert=3}

Радикальный левый подход в упор не видит ни права индивидов, ни традиций культуры. Левые в этом споре также полностью на стороне общества, только оно у них превращается в самоцель, подчиняющую себе как индивидуальные права, так и культурные ценности. Если позиция либералов более осторожна, поскольку права все-таки являются частью культуры, то для левых тормозов нет: культура полностью подчиняется идеологическим доктринам (культурная революция) и технологиям управления.

Теперь один из самых животрепещущих вопросов современности – упадок науки. Модели деятельности ученых, организации научного сообщества, которые привели к невиданному в истории росту научного знания – уже достояние прошлого. Поэтому возврат к ним, отказ от консюмеризма и попсы в науке – это по-настоящему консервативный подход. Тот, кто призывает к этому, независимо от декларируемой им политической позиции, является настоящим консерватором.

Современные гуманитарные науки убивает либертианская политкорректность, заменяющая ценность истины и нивелирующая научную дискуссию. Именно консервативный призыв к возврату к прежним научным ценностям может обеспечить сохранение влияния и возможностей научного знания.

Ренессанс науки, как и любое возрождение, возможен только на основе консервативного реализма. Только реалистический анализ проблем, допущенных ошибок, поиск точек, к которым необходимо вернуться, чтобы пойти верным путем может вернуть мир на путь научно-технического прогресса. Конечно, развитие науки невозможно без «сумасшедших идей», ниспровержения авторитетов. Но это ни антитеза консервативному подходу, а традиционная ценность научной деятельности. Перефразируя известный афоризм, можно сказать: «Будьте реалистами, ставьте невыполнимые цели». Однако, это относится только к специфике естественно-научного знания и изобретательства. Для политической деятельности это противопоказано.

Антиреализм левых и либертианства имеет одну природу — непонимание специфики социального мира, механицистский технократический подход к миру людей. И те и другие конструируют проекты, не задумываясь, в какой среде они будут воплощаться, рассматривая людей как сырье для реализации своих технологических изысков. Разница между ними в том, что левые навязывают абстракцию великих целей, а выродившиеся либералы — абстракцию прав, скрывая за ней конкретные интересы глобальных игроков.

Левые в этом смысле более искрение и поэтому симпатичнее. Однако, повторюсь, главный козырь леваков – яркость критики и красота прожектов. Поэтому достоинства их концепций чисто эстетические. Это такой вариант современного гламура. Консервативный же подход предполагает аналитическую оценку опыта и напряженный поиск путей, позволяющих избежать фатальных ошибок. Консерватор хорошо понимает то, что наибольшие потрясения в истории часто происходили в результате поиска путей более успешного развития. Как известно, лучшее враг хорошего, а благие намерения известно куда ведут.