Предложенная президентом Порошенко конституционная реформа разбудила духов внутривидовой политической борьбы – обнаружился явный раскол внутри парламентской коалиции. Главным раздражителем стала проблема «особого статуса» Донбасса, вытекающая из пункта 11 Минских соглашений, которым предусмотрено «принятие постоянного законодательства об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей согласно мероприятий, указанных в примечаниях (прим.1) до конца 2015 года».
И в эмоционально горячих публичных спорах, и во взвешенных анализах ситуации проявляется главное — протест против изменения конституционного строя под диктовку Кремля. Речь, в сущности, идёт о принципиальной неприемлемости легитимизации внешнего управления Украиной.
Не вдаваясь в детали и тонкости pro и contra этих споров (положение действительно сложное – президенту не позавидуешь), хочу обратить внимание на более фундаментальный аспект предлагаемой конституционной реформы в контексте общей философии реформирования страны. В повестке дня роковой вопрос — о самой возможности модернизации Украины путем проведения различных реформ при сохранении в её государственном организме злокачественной олигархической опухоли.
Эта затяжная болезнь привела общество в состояние перманентного кризиса и цивилизационный тупик. На уровне социальной психологии кризис вылился в проблемный вызов для национального самосознания. В воздухе топором висит невротическое: «Почему же, черт побери, не идут реформы?!». Почему через полтора года после революционных событий на Майдане правительство может похвастать разве что появлением на улицах еще не наевших животы патрульных полицейских? Почему коррупция не только не исчезает, как нам обещали люстраторы, а наоборот, расцветает в уже новых оранжерейных условиях?
Свежий и наиболее выразительный пример состояния кипения общественных настроений по этому поводу – реакция главы Одесской администрации М. Саакашвили, который недавно на одном телеканале буквально бушевал от возмущения: «Страна летит к черту! 15% падения экономики! Проснитесь!» И еще: «В правительстве есть олигархические интересы… Они сидят на потоках…Убивают страну, грабят нашу экономику!»
Но странное дело, из политической повестки дня почти исчез вопрос о том, что Майдан был (если оценивать его не по этическим, а историческим критериям) антиолигархической буржуазной революцией. В обществе нет серьезной дискуссии о том, что революция не решила главный вопрос – вопрос устранения олигархической системы экономической и политической власти из государственного устройства и социального быта.
В общественном сознании нет внятного понимания того, что власть в олигархической политэкономии неизбежно воспроизводит меркантилистскую систему «золотого батона» — систему перераспределения активов страны в интересах мафиозных групп, встроенных в вертикаль власти. Эта система убивает предпринимательскую активность работоспособного населения и блокирует модернизацию страны.
«Революция достоинства» — это прекрасно звучит, но мешает пониманию существа дела. Мешает осмыслить историческую перспективу постмайданной страны и содержание реформ, определяющих вектор преобразований.
Именно поэтому в обществе доминируют волюнтаристские, неправовые представления о методах реформирования страны. Доминируют представления, что всё дело в «плохих» кадрах, и потому одобряется даже дикая «люстрация» через мусорные баки.
Так что же мешает реформам и что надо делать? От какой печки надо танцевать?
М. Саакашвили на той же передаче предложил: «Надо полностью менять стиль работы!». Возможно, уважаемый политик под стилем работы понимает нечто большее, чем смена и обучение управленческих кадров. Но не уверен.
Вот и глава правительства А. Яценюк только что спохватился: «Нужно откровенно признать — за последние девять месяцев именно в судебной системе не было проведено реальных изменений, не была проведена очистка судебной системы » . Премьер-министр считает, что если наконец-то очистить суды от плохих судей, то остальные реформы пойдут без помех.
И что же предлагается? Переаттестация судейских кадров! Высший совет юстиции уже предлагает порядок переаттестации, предусматривающий сложную, аж трехступеньчатую проверку чистоты судейских мантий, но никак не учитывающий мнение тех граждан, которые имели возможность обращаться к судьям «Ваша честь!» и получили в ответ надругательство над правосудием и честью. А потому можно ожидать новую, только большего размера, коррупционную кормушку у ног Фемиды!
МВФ спрогнозировал, когда закончится война в Украине
Украинцам придется регистрировать домашних животных: что изменится с нового года
Пенсионеры получат доплаты: кому автоматически начислят надбавки
Паспорт и ID-карта больше не действуют: украинцам подсказали выход
Такое впечатление, что мы действительно находимся в проклятом заколдованном царстве, выход из которого только один – эмиграция. Что многие и делают.
Чтобы трезво оценить эту ситуацию, предлагаю мысленный эксперимент в исторической ретроспективе. Представим, что российский император Александр II в 1861 году собрал членов Главного комитета, готовившего проект реформы, и поручил его членам: князю В.А.Долгорукову – провести реформу полиции, А.М.Княжевичу – реформу суда, М.Н.Муравьеву – земскую реформу и т.д. И при этом – представим! — государь «забыл» отменить крепостное право!
Такие реформы закончились бы бесславной имитацией и провалом. Как сейчас у нас.
«Лучше начать уничтожение крепостного права сверху, нежели дождаться того времени, когда оно начнет уничтожаться само собой снизу», — говорил Александр II, понимая свою историческую роль на развилке Истории. И он справился с этой задачей, найдя в себе мужество стать выше вульгарного политического балансирования между возможностью угрозы дворянской оппозиции, с одной стороны, и угрозы крестьянского бунта — с другой. Правда, это стоило ему жизни. Но страна, в составе которой была и Украина, освободившись от власти крепостнической олигархии, рванула вперед.
Так вот, фундаментальная проблема Украины заключается в том, что наш реформатор президент Петр Порошенко пока не нашел в себе мужества отменить третье издание крепостного права – в форме современного олигархического режима. Вторым его изданием было советское крепостное право.
Посмотрим правде в глаза. Страной на самом деле правят не президент и не правительство, а влиятельные группы, кланы, что зародились при Кравчуке, легализовались при Кучме, обрели легитимность при Ющенко и затем, уже в качестве мафии, захватили всю власть при Януковиче. Этот спрут никуда не делся, его сбежавшие паханы управляют им извне. Сегодня влияние этих мафиозных групп, встроенных в вертикаль власти, распространяется не только на институты экономического и политического обмена, но и на ход событий, связанный с военной агрессией России против Украины.
Коррупция в такой системе выполняет функцию извлечения ренты. Она стала самым эффективным инструментом перераспределения ресурсов в интересах олигархических групп. А главный источник богатства этих групп — природная рента и сверхэксплуатация земли и труда. Все первичные капиталы украинских миллиардеров — присвоенная рента, которая, если бы наши политические лидеры были еще и государственными деятелями, должна была идти в государственный и местные бюджеты.
О возможности такой реформы государственной собственности в пользу общества, а не частных лиц писали, предупреждая о пагубности политики приватизации земельной ренты, еще в 1991 году выдающиеся экономисты мира в своем открытом письме к тогдашнему президенту СССР М.С. Горбачеву.
Ни наша интеллигенция, ни политическая элита не смогли поставить в повестку дня рыночных реформ этот главный вопрос. Не смогли, по примеру польской интеллигенции, сомкнуться с еще мощным в начале столетия рабочим движением, чтобы выстроить здание политических, экономических и гражданских свобод, демократии на материальном, экономическом фундаменте для народа, а не для «избранных».
Сейчас рабочее движение уничтожено. В дискурсе модернизации страны тема реформы собственности табуирована, в обществе культивируется пошлое представление о демократии как о «процедуре», забывая, что образец процедуры был явлен миру в Освенциме.
«Целью реформы собственности является предоставление права собственности на миллионы объектов недвижимости миллионам граждан, причем сделать это нужно в предельно сжатые сроки», — говорит выдающийся социальный мыслитель современности Эрнандо де Сото (см. его книгу Загадка капитала. М.2004. Стр.207).
В XIX веке целью и результатом великой реформы было именно это — освобождение крестьян с наделением их землей. А забрать её из алчных рук крепостников было ой как непросто!
В XXI веке начинать не менее великое дело освобождения народа Украины после 1991 года нужно было именно с этого исторического дела. Не только раздачей квазиюридических «сертификатов», как это было сделано, а юридическим оформлением права собственности на производительные активы страны, в том числе через кооперацию новых владельцев, создание народных предприятий и другие формы социальной интеграции.
Не получилось. Страна пошла по пути нового порабощения народа. В стране сформировался господствующий класс крупных финансово-промышленных и аграрных собственников-олигархов, собственность которых (за небольшим исключением) не легитимна и отчуждена от работника. В этих условиях политико-экономический режим неизбежно имеет характер имитационной демократии, а действительное лицо нашего государства — силовая машина для обслуживания интересов узкого круга привилегированных бизнесменов.
В такой системе производительная собственность, как правило, имеет двухуровневую структуру: верховный собственник гостиницы, аптеки, швейной фабрики, песчаного карьера, водной или нефтегазовой скважины сидит в парламенте, в кабинетах правительства или региональных служб администрации, прокуратуры, СБУ, милиции и суда, а номинальный, зарегистрированный собственник только управляет этой собственностью, извлекая ренту для своего патрона путем завышения цен и ухода от налогов. Такая структура собственности – существенный признак феодализма.
В такой системе любые «хорошие» кадры тестируются на лояльность начальнику в вертикале власти и либо немедленно приспосабливаются, либо вышибаются.
Памятный «квартет Лозинского» с охотой этой элитной банды на человека в помещичьих угодьях – символическое выражение этой системы. Такие «квартеты» из местных баронов есть в каждом районе и сегодня. Именно в их интересах, если президент Порошенко продавит свою конституционную реформу, будет проведена децентрализация власти, а «особый статус» восточных регионов законсервирует уже состоявшуюся коррупционную смычку этих баронов с сепаратистским анклавом и легализует бизнес на крови. Объективно, независимо от благих пожеланий.
Странно, но эта кричащая своей актуальностью социальная проблематика старательно микшируется и переводится в сферу этики и психологии, и общество терзается и рвет сердце: почему же у нас нет правосудия, нет эффективной государственной системы защиты прав человека, а реформы «не идут»?
Да потому, что неофеодальная система закрытого доступа к ресурсам и отношений личной зависимости никуда не исчезла. Она лишь приспособила демократические институты и силу товарно-денежных отношений к одряхлевшей исторической оболочке и обрела новое дыхание и новые формы эксплуатации. Именно поэтому Украина – кладбище омертвленного капитала и по уровню коррупции и экономической активности населения заслуженно занимает позорное место на задворках цивилизованного мира. Но уровень коррупции – только маркер более глубоких общественных противоречий, которые обозначены выше.
Военная агрессия России против Украины – тоже маркер этих противоречий, только пишущий кровью. И эта кровь, как и тогда, после поражения России в Крымской войне, вопиет о срочности и безотлагательности необходимых преобразований в самом основании общественного устройства страны.
Напоследок – домашнее задание читателю:
В какой мере эти общественные противоречия могут быть разрешены предлагаемой президентом Порошенко конституционной реформой?
Способны ли нынешние верховные правители – президент, глава правительства, народные депутаты отменить современную форму крепостного состояния в Украине и начать действительные реформы?
