Куда идет медленная украинская революция?

Спустя почти четыре года после начала Евромайдана в Украине все чаще слышны голоса, что никакой революции так и не произошло. Настроенные более оптимистично украинцы утверждают, что революция продолжается, но медленнее, чем хотелось бы. В ходе этой дискуссии мне бы хотелось донести до западной аудитории ряд тезисов, позволяющих глубже и лучше понять суть изменений, протекающих в Украине.

Мой набор вводных опций для этой дискуссии:

И в Украине, и на Западе существует масса заблуждений относительно того, что Украина могла реально осуществить за 26 лет независимости. Разговоры о том, что Украина была способна повторить путь Польши, стран Балтии, Румынии или Южной Корее не отражают реальное понимания состояния украинского общества в 1991 году и в последующие десятилетия, структуру экономики, роль партноменклатуры в появлении независимой Украины, а также влияние России на политические и экономические процессы. Консервативный социум и качество элиты были определяющими факторами аморфного статуса Украины до момента конфликта с Россией. Однако, Вторая Украинская республика выполнила самую главную и единственную миссию, которую могла реально осуществить — создать прослойку городского среднего класса, который стал драйвером революционных изменений в 2013-2014 году. Появление этой социально группы уникально для истории Украины, поскольку никогда Украина не имела более двух десятилетий мира в состоянии независимости.
Запуск Евромайдана определяли три базовых конфликта: а) конфликт между Януковичем и олигархами; б) конфликт между олигархами за доступ государственному бюджету и контроль государственными институтами, обеспечивающими монопольные позиции в различных секторах экономики; в) конфликт между олигархами и городским средним классом, который стремился к демонополизации и демократизации. Эта внутренняя борьба накладывалась на игру внешних акторов (Запад и Россия), которые опирались в защите своих интересов на различные группы элиты и общества.
Важно — в момент старта Евромайдана городской средний класс не имел политической организации, поэтому не имел возможности взять полноту власти после крушения режима Януковича. Поэтому, де-факто власть осталась в руках олигархических групп, хотя произошло существенное изменение баланс сил между ними. Однако, структура и характер политического режима в Украине существенно не изменилась — сегодня это олигархическая демократия, где сильны патрон-клиентские отношения, а коррупция является формой защиты и воспроизводства существующей модели государства.
Олигархическое государство чуть не рухнуло из-за кризиса 2014 года из-за совпадения трех ключевых факторов — фискального кризиса, геополитического трения и восстания масс. Ему удалось устоять только потому, что восставший средний класс был использован для легитимации косметических изменений, а аннексия Крыма и оккупация Донбасса стали цементирующим фактором, который позволил переключить внимание общества на угрозу со стороны России. Поддержка Запада обеспечила облегчение фискального кризиса в Украине, отложив на будущее проблемы платежного баланса и огромной неэффективности в использовании имеющихся ресурсов. В конце февраля 2014 года я назвал этот этап — жирондистским этапом медленной украинской революции по аналогии с Французской революцией. Этот этап характеризуется половинчатостью решений, когда ни сторонники Старого порядка, ни сторонники революции не имеют преобладающего перевеса сил, потому складываются неустойчивые временные коалиции, состоящие из условных групп: радикальные старые, умеренные старые, умеренные новые, радикальные новые. Комбинации альянсов между этими группами определяют характер изменений. В 2014 году сложился альянс между умеренными старыми и умеренными новыми. Этот альянс нашел свое выражение на президентских и парламентских выборах 2014 года, когда радикальные правые партии не попали в парламент, а левые были вытеснены популистами вроде Ляшко за которыми маячат интересы олигархических групп.
Фактически, Майдан в 2014 году оказался перед дилеммой — или продолжать борьбу против олигархического государства в условиях фактического вторжения со стороны России, рискуя обрушить государство, как это произошло в истории Украины в 1918 году, или переключиться на борьбу с Россией, пытаясь изменить олигархическое государство изнутри.
Сторонники Майдана выбрали второй путь. Во властные институты и в армии оказались десятки тысяч активистов Майдана, но ключевые высоты занимали представители старой элиты. Старый режим просел, начал осыпаться, но сохранил контроль над процессами. Это способствовал консервативно-патерналистские настроения в обществе, которое поддерживает эгалитарную политику и чувствительно к популизму. Например, социологическое исследование Украинского Института Будущего показало, что 75% украинцев выступают против продажи сельскохозяйственной земли, а 82% против ее продажи иностранцам. Эти настроения активно используют агробароны для того, чтобы сохранить существующий характер контроля над землей, который позволяет арендовать ее за минимальную цену, зарабатывая сверхприбыли на экспорте за рубеж.
Важным последствием войны с Россией стало ускорение уничтожения остатков индустриальной экономики Украины, где значительная часть ВПК, машиностроения ориентировалась на российский рынок. За три года экспорт Украины упал в два раза, доля России в товарообороте упала с 25-30% до 10%. Это ударило индустриальным областям на востоке, где многие украинцы потеряли работу. Доля сельского хозяйства в экспорте из Украины уже в 2015 году поднялась до 42%, а доля металлургии упала до 20%. В 2003 году соотношение было с точностью наоборот.
Поскольку государство не смогло предложить сколь-нибудь системные формы занятости, то в эти три года резко выросла трудовая эмиграция. Особенно в Польшу, которая приняла около двух миллионов мигрантов из Украины. Это ослабило характер социального давления на государство, но привело к ослаблению активности социальной группы среднего класса. Эта тенденция принимает угрожающие тенденции, поскольку Украина лишается налогоплательщиков в условиях, когда 5% уходит на силовой блок государства, 5% закрытие дефицита бюджета Пенсионного фонда и еще 5% на выплаты по внешним долгам. Из-за фискального давления около 50% экономики Украины находится в тени, что с одной стороны, ограничивает ресурсные возможности неэффективного государственного аппарата, а, с другой, обеспечивает миллионы украинцев занятостью и доходами вне контроля государства.

Таким образом, можно зафиксировать следующие промежуточные итоги медленной украинской революции накануне четвертой годовщины Майдана.

Формально были удовлетворены базовые требования Евромайдана в 2013 году — подписана и заработала ассоциация Украины с ЕС, получен безвизовый режим. Украина стала ближе к западному блоку государств, а с Россией находится в состоянии конфликта. Существенно изменилось восприятие России. Исследования UIF в 2016 году показали, что 65% украинцев воспринимает Россию как враждебное государство, а 75% ненавидят президента России Владимира Путина. Однако, статус Украины неустойчивый, поскольку США и Европа опасаются, что Киев может вновь развернуться к Москве в случае изменения политического режима. Кроме того, значительная часть европейской элиты опасается углубления конфликта с Россией из-за прагматичных интересов своих стран.
Не разрешены три базовых конфликта в Украине, которые привели к крушению режима Януковича, описанные выше в пункте 2. Налицо конфликт действующего президента Порошенко с олигархами; налицо конфликт между олигархами за остатки ресурсов; наконец, остался и даже углубился конфликт между олигархами и средним классом. Как следствие, не произошли демонополизация, деолигархизация, демократизация за которые выступает городской средний класс, а половинчатость реформ не создает новую экономическую базу быстрее, чем продаются остатки советского наследия. Поэтому 70% украинцев не верят ни одному из ключевых политиков. Рейтинги топовых политиков не превышают 8-9%. Ключевые институты государства, кроме армии (+40%), имеют отрицательный рейтинг доверия на уровне -50-60%. Такая низкая легитимность центральной власти усиливает апатию населения, с одной стороны, а, с другой, усиливает радикальные настроения. Да, властям удается купировать радикалов, но ресурсные возможности режима Порошенко близки к зоне риска и очень сильно зависят от возможности получения кредитных ресурсов на Западе. Кроме того, ситуация с Саакашвили показала, что власть имеет головокружение от успехов, потому своими действиями может опрокинуть хрупкий баланс, который был достигнут по состоянию на весну 2017 года. Эти ошибки бьют по имиджу Украины перед западными партнерами и озлобляют население внутри страны.
Внутренняя слабость постмайданного политического режима Порошенко усиливает зависимость от внешнего влияния в условиях конфликта с Россией. Попытки умеренных западных политиков найти компромисс с Владимиром Путиным могут взорвать ситуацию в Украине, поскольку попытки Петра Порошенко пойти на примирение с Россией под давлением Запада будет использовано политическими оппонентами для давления на президента и правящую коалицию.
С другой стороны, слабость режима Порошенко открывает шанс для новых элит, выросших из среды городского среднего класса, которые получили опыт работы в государственных структурах, либо воевали на востоке Украины. Эти три года были критически важны для избавления от иллюзий относительно того, что собой представляет государство и общество в Украине.
Только сейчас на 27-году независимости Украины начинают формироваться условия для процесса кристаллизации новой идеологии модернизации и новых политических лидеров на базе прозападной ориентации, прагматичной внутренней и внешней политики, технократических подходов в реализации реформ, либерализации экономической политики для вовлечения в экономическую активность пассивных миллионов.