Круты, украинские левые, причины их маргинальности и перспективы

 

Накануне 29 января «Хвиля» опубликовала статью, посвященную анализу мифологии вокруг битвы под Крутами. Попытка вполне убедительно показывающая, что масштаб события под Крутами отнюдь не соответствует той шумихе, которая ежегодно поднимается на его годовщину.

Однако, далее левые попадают ровно в ту же ловушку, в которой оказалась так называемая национал-демократическая, а также откровенно национал-социалистическая публика, бегающая по Киеву с факелами, чтобы вызывать духи умерших предков, вдохновляющих на героическую борьбу с «злочинним режимом». Любопытно какие лозунги использовали «свободовцы» 29 января: «Слава героям Крут!», «Мы, бандеровцы – борцы за интересы трудящихся», «Киев – националистический город», «Прочь московских оккупантов». Как видим, не только традиционно националистические, но и социальные.

На этом фоне разворачивается не менее любопытная картина на левом фланге.

29 января левые провели митинг в память рабочих, которые сражались на заводе «Арсенал». Как известно, Центральная Рада была вынуждена перебросить на подавление восстания рабочих значительные силы, которые жестко подавили восстание. Однако это была пиррова победа, поскольку войска Муравьева, разбив немногочисленные заслоны УНР на северо-востоке, вскоре подошли к Киеву и овладели им.

Левые считают, что подвиг рабочих «Арсенал», как минимум, равноценен подвигу студентов, погибших у Крут. Потому его можно раскручивать в качестве значимого для современного левого движения в Украине мифа. Сделают отдельно акцент на том, что в данном случае инициаторами выступали не пропахшие нафталином старые левые — КПУ, СПУ и прочие разлагающиеся динозавры, а организации – назовем их новыми левыми, объединяющие молодежь 20-30 лет. Это очень важный факт, поскольку наши т.н. старые парламентские левые не додумываются даже до таких шагов. Они просто плывут по политическому течению на инерции толчка КПСС, пожиная по ходу остатки былой славы марксистско-ленинского наследия и конвертируя его с той или иной долей успеха в деньги и властные ресурсы.

В этой полемике вокруг Крут, также, как и яростные споры, по поводу других исторических событий, очень ярко просматривается слабость современных левых.

В чем ее суть?

Я думаю, что беда украинцев заключается в том, что они во всем видят проблему, а не возможность. Они боятся появления новых проблем, потому скованы вечным страхом, который держит их в состоянии оцепенения. Это состояние вызвано историческими неудачами, которые сделали виктимность одной из значимых для общества ценностей. Потому у нас любят поражения, но не победы. Я не психолог, но сделаю допущение, что мы являемся травмированным обществом, которое может выйти из состояния оцепенения, только преодолев себя, чтобы через шок, борьбу и испытания ощутить радость победы и созидания.

Ажиотаж вокруг Крут является иллюстрацией этого тезиса. Ну, хорошо, правые постоянно наступают на грабли. Все правление Виктора Ющенко прошло под некрофильской темой Голодомора, утерянных побед, страданий и так далее.

Новые левые сваливаются в такой же провальный дискурс. Почему на самом деле он бесперспективен? Потому что он слабо привязан к современным реалиями. Если вообще привязан. Для основной массы населения Украины ни битва под Крутами, ни восстание рабочих на «Арсенале» не имеет какой-либо значимой ценности. Более того, сегодня на политическую авансцену вышло новое поколение избирателей (и оно постоянно прибывает), которое вообще не имеют представление о том, что происходило на «Арсенале». Его представители толком не могут даже назвать, когда была Октябрьская революция и в чем ее суть. Не верите?

Посмотрите ответы учеников престижного Кловского лицея в Киеве, где учится золотая молодежь.

Какая ситуация в обычных школах можно только догадываться Не намного лучше картина среди представителей старших социальных групп. Собственно говоря, их реакция и вовлеченность (точнее говоря, ее отсутствие) в подобные акции – яркое тому свидетельство.

Это не случайность, а закономерность. Человек склонен в первую очередь ценить то, что имеет значение для него исходя из лично пережитого опыта или же его близких. Люди воспринимают ту или иную политическую идеологию тогда и, прежде всего, тогда, когда она корреспондируется с их повседневными интересами.

«Большинство людей выносит свои убеждения из жизни, а словам и книжкам не верят», — говорил Ленин. «Массы подходят к вопросы практически, а не теоретически. Наша ошибка – подход теоретический», — отмечал вождь пролетариата.

Если политическая сила не привязана к реальному интересу масс, то она либо маргинальна, либо опирается на насилие. В последнем случае, ее власть неустойчива и зависит от множества внешних и внутренних факторов, которые опрокидывают ее в любой подходящий момент.

Удивительно, но сегодняшние украинские левые забыли причины победы партии большевиков в 1917 году. Ленин добился потрясающих успехов в борьбе за власть не потому, что чтил могилы народовольцев, павших в борьбе с царизмом, а потому что неустанно, неуклонно, систематически создавал условия, которые позволят взять власть.

«Первой задачей всякой партии будущего является – убедить большинство народа в правильности ее программы и тактики», — писал он в «Очередных задачах Советской власти»

«Второй задачей нашей партии было завоевание политической власти и подавление эксплуататоров», — отмечал он.

Третьей задачей он видел организацию управления Россией.

В этом плане опыт Ленина показателен. Большевики стали значимой силой в тот момент, когда сумели сложные теоретические построения Маркса свести к простым и понятным формулам для масс – «Фабрики – рабочим, землю –крестьянам, мир –хижинам». И взялись за практическую реализацию этих тезисов. Большевики с самого начала были нацелены на то, чтобы взять власть, а не заниматься историческим словоблудием, поскольку власть и только власть давала инструменты реализовать их видение социального устройства.

Поэтому большевики четко ловили социальные настроения и пытались «продать» массам то, что они хотели, а не то, что говорила книжная мудрость. Отсюда феноменальный рост их влияния в 1917 году, когда численность большевиков возрастает от 24 тыс. в феврале 1917 до 240 тыс. в июне, 350 тыс. к октябрю.

Обратим внимание на возрастной состав: около половины от 26 до 35 лет, каждый пятнадцатый моложе 26 лет.

Социальный состав: каждый третий из низов города и деревни, каждый второй — из средних слоёв провинциальных городов, каждый четвёртый — из нестоличной элиты. Около 36 % — рабочие. То есть партия охватывала представителей практически всех слоев общества, но при этом четко просматривается доминирование «авангарда» — рабочих.

Как результат, выборах в Учредительное собрание в 1918 году большевики получили четверть мест! Это не провал, как пишут многие, а колоссальный рост влияния за год. За один год!

Странно, что сегодня левые забыли РЕАЛЬНЫЙ ОПЫТ прихода к власти. Сваливание в исторический дискурс лишь подчеркивает неспособность быть в современной повестке. Сегодня у левых нет своих героев (у правых, кстати, тоже) потому и возникают попытки аппелировать к славному прошлому. Но такие попытки ничего не дадут, если не будет системной работы с реальной повесткой, с теми проблемами, которые реально волнуют различные социальные группы. Согласитесь, шахтера в Донбассе больше волнует, что у него зарплата 2000 гривен или то, что он не сможет в Стаханове купить билеты на поезд, потому что закрыли предварительные кассы, а не восстание рабочих на «Арсенале». Восстание на «Арсенале» далеко, бурчание в голодном желудке близко и ощутимо.

{advert=1}

Но, собственно говоря, в этом и есть суть слабости современных украинских левых. В основном массе они страшно далеки народа — от тех социальных групп, которые по идее должны разделят левые идеи. Кто такие новые левые? В основной массе интеллектуалы, журналисты, юристы, менеджеры, в общем, — белые воротнички.

Если брать КПУ или Соцпартию, то там основной костяк партячеек представлен пенсионерами и партийными функционерами. Для первых участие в политике это способ самореализации, возможность заниматься некой общественно значимой деятельностью после активного периода. Вторые относятся к политике как к бизнесу.

Отсюда вытекает и вытекает причина разрыва с массами. Новые левые мало пересекаются тем, что называют пролетариатом. Не говоря о том, что после деиндустриализации пролетариат вместе с учителями, учеными и прочими бюджетниками переместился на рынки и приобрел черты лавочников. Социальные классы размылись, смикшировались и это дезориентировало левых.

Старые левые – в лице активистов самоограничилось взаимодействием с пенсионерами, а партийные функционеры, как более прагматичные легко договариваются с бизнесом и получают профит от этого взаимодействия. КПУ сегодня превратилась в классическую партию постмодерна, которая технологична в информационном пространстве, но потеряла связь с реальностью. В этом плане она мало чем отличается от других парламентских партий. Даже если какие то светлые идеи приходят в голову руководства КПУ, то на среднем и низовом уровне их некому реализовывать. Риторика коммунистов привлекает людей ностальгирующих по СССР, но не расширяющиеся новые группы избирателей, которые содержат в себе динамический потенциал. Неудивительно, что КПУ сегодня намного отстает от КПРФ, которая на последних парламентских выборах в России показала существенный прирост в популярности.

Поэтому старые левые постепенно теряют свои позиции и вполне возможно, что уже в следующем парламенте мы не увидим КПУ (при условии, что страна доживет до выборов).

Новые левые не могут выйти из маргинализированного положения по нескольким основным причинам:

А) Отсутствие политической гибкости. Марксизм мощнейшее оружие, которое помогает объяснять существующий мир, но марксизм, превратившийся в догму, становится той теорией, которая без практики мертва.

Б) Это в свою очередь порождает вечный недостаток ресурсов, потому что никто не оказывает поддержку их ячейкам. Самофинансирование и гранты западных левых структур дают слишком небольшие ресурсы, чтобы вести активную политику. Выход на активные социальные группы, прежде всего, мелкий и средний бизнес будет требовать пересмотра идеологической позиции. Поэтому не удается получить массовую поддержку, а если нет массы, то нет интереса крупного капитала, который к тому же воспринимается как враг. В итоге новые левые работают в основном с небольшими протестными локальными кластерами – продавцами на рынке, таксистами, студенческими профсоюзами, которые не дают ресурсной базы, чтобы развернуть мощную пропаганду.

В) Такая изоляция порождает психологическую потребность посмотреть в прошлое, когда движение было на подъеме и присмотреться к его опыту. Однако, мифологизация этого опыта без конкретной привязки к реальным интересам заканчивается отрывом от динамики текущих политических процессов.

В итоге мы наблюдает этот феномен – в большой европейской стране, где две трети населения в той или иной степени симпатизируют левым идеям, левые практически не имеют сколь-нибудь серьезного влияния на политические процессы.

Означает ли это, что левые не имеют перспективы в Украине? Нет. Скорее наоборот. Перспектива Украины связана именно с левыми, поскольку социальная повестка понятна и на востоке, и на западе. Уход в правый дискурс в нынешних условиях углубляет региональные противоречия и в условиях усиления кризисных тенденций может окончиться коллапсом борьбы.

Самое главное, что сегодня практически все слои общества взывают к справедливости, которая является базовой ценностью левых.

Рост левых сил влияния неизбежно зависит от того, насколько они смогут ответить на следующие вопросы:

1. Готовы ли левые признать необходимость реальной борьбы за власть? Не только признать, и действовать исходя из этой необходимости?

2. Готовы ли левые входить в реальные конфликты на центральном и локальном уровне, которые сделают их защитниками реальных социальных групп?

3. Готовы ли левые проявить цинизм и вести гибкую политику, создавая временные коалиции и союзы, направленные на достижение роста их влияния в политических институтах.

Сегодня украинским левым как никогда нужно выйти из плена историцизма и книжной мудрости, чтобы увидеть, что страна стоит накануне грандиозных событий, в которых можно стать реальными субъектами, а не потешными ретроградными персонажами шоу Шустера.

Статья подготовлена в рамках совместного проекта с Reseach&Branding Group