Европейский кризис: за пределами финансов

Пока что мы видим некоторые изменения персоналий в странах эпицентра кризиса. В Греции премьер-министр Георг Папандреу ушёл в сторону, а в Италии премьер-министр Сильвио Берлускони ушёл в отставку. Хотя эти отставки представляют формальную смену правительств, они не означают формальной смены политики. По факту Папандреу и Берлускони оба ушли в отставку с условием, что правительства продолжат политику жёсткой экономии, которую они вели.

«Европейцы» вновь доминируют в коалициях, которые заменили их. Они вышли из поколения и класса, которые глубоко интеллектуально и эмоционально привязаны к идее единой Европы. Для них Европейский Союз не просто удобный инструмент для достижения национальных целей. Скорее это альтернатива национализму и тому ужасу, который национализм принёс Европе. Это видение единого континента, объединённого общей целью – процветанием – преодолевающей опасности европейской войны, создающей объединённый экономический проект и (менее обсуждаемо, но не тривиально) вернуть Европе её законное место сердца международной политической системы.

Для поколения лидерства, рождённого сразу после Второй мировой войны, достигшего политической зрелости в последние 20 лет, европейский проект идеологически получил институциональную реальность. Эти лидеры сформировали международную сеть европейских лидеров, в большинстве разделяющих это общее видение. Это лидерство распространилось за пределы политической сферы: большинство европейских элит причисляли себя к Европе (естественно, с определёнными исключениями).

Греция и борьба европейской элиты

Теперь мы видим борьбу элит, чтобы сохранить это видение. Когда Папандреу созвал референдум относительно жёсткой экономии, европейские элиты подвергли его огромному давлению, чтобы он забросил эту свою инициативу. Учитывая важность политики экономии для будущего Греции, идея референдума имеет прекрасный смысл. Референдум позволит греческому правительству объявить свои действия поддерживаемыми большинством народа. Очевидно, что не ясно, или греки одобрят подобную сделку.

Ведомая канцлером Германии Ангелой Меркель, европейская элита делает всё возможное, чтобы не допустить подобного исхода. Это включает в себя блокирование следующего транша денег для спасения банков и отмены всех следующих траншей, пока греческие политики не согласятся на все предыдущие соглашения по жёстким мерам. Европейцев дико раздражает идея, что греческий референдум – справедливое требование.

Находясь под давлением Греции и европейской элиты, Папандреу ушёл в отставку и был заменён бывшим вице-президентом Европейского Центрального Банка. Без поддержки Папандреу идея референдума исчезла.

Два измерения объясняют такой расклад. Первое национальное. Обычная подача в финансовой прессе, что Греция безответственно занимала деньги, чтобы поддержать экстравагантные социальные программы, а затем просто не смогла выплачивать долги. Но существует ещё и греческая точка зрения. С этой перспективы, под финансовым давлением, Европейский Союз оказался механизмом продвижения германского экспорта в развивающиеся страны ЕС через систему свободной торговли Союза. Германия также использовала Брюссельские регуляторы и управляла евро так, что Греция оказалась в невозможной ситуации. Затем Германия призвала Грецию «затянуть пояса» на греческих гражданах, чтобы спасти безответственных финансистов, которые прекрасно знали экономическую ситуацию в Греции, но всё равно продолжали одалживать им деньги. Каждая версия содержит в себе частички правды, но дебаты идут между европейской и греческой элитой. Это внутренний диспут, и к греческой выгоде или к выгоде европейской финансовой элиты, обе стороны призваны найти решение.

{advert=4}

 

Вторым измерение – это отношения между греческим народом и греческой и европейской элитами. Греческая элита, без сомнения, финансово выигрывает от Европейского Союза. Греческий народ, наоборот, имеет смешанный опыт. Конечно, 20 лет «процветания», начиная с 1990 года, устраивали многих, но не всех. Экономическая интеграция оставила греческую экономику широко открытой для входя европейцев, ставя целые сегменты греческой экономики под ужасающее подавление. Европейская конкуренция превосходила производителей во многих отраслях промышленности, особенно мелких предпринимателей. В этом всегда был аргумент в Греции, чтобы противостоять Европейскому Союзу. Острый выбор текущей ситуации усилил этот аргумент, сформулировав его «Кто будет нести на себе тяжесть кривизны европейской системы для Греции?». Другими словами, кто должен платить за спасение Европейского Союза? Выплаты по кредитам, обещанные Германией, позволят грекам стабилизировать финансовую систему и выплатить хотя бы часть их долгов Европе. Это вполне устраивает греческую элиту. Платой за это будет режим жёсткой экономии, но греческая элита не будет платить эту цену. Более широкая публика – которая будет терять работы, пенсии, выплаты и карьеры – будет.

Естественно, первый вопрос – будет ли греческий народ осуществлять дефолт по своим долгам (как это делают многие корпорации) и принудит к реструктуризации долгов, вне зависимости от пожеланий европейской финансовой системы, или он будет искать воссоединения с европейской системой. Второй вопрос – будет ли структура воссоединения такой, чтобы её тяжесть упала на плечи элиты, а не народа.

Греческое правительство выбрало поиск единения с Европой и позволило основной тяжести экономии пасть на народ, как следствие интересов элит в Европе и идеологии европейства. Поскольку по своей природе тяжесть экономии падёт на народ, для них важно не допустить референдума. Не смотря на это, греки, без сомнения, будут пытаться избежать жёстких направлений экономии. Таков социальный контракт в Греции: греки пообещают европейцам что тем нужно, но будут защищать свой народ с помощью двуличной политики. И если такой подход может сработать в Греции, он не сможет работать в странах типа Италии, чьё проблемы слишком велики.Так же двуличность не может быть окончательным решением европейского кризиса.

Настоящий европейский кризис

И мы переходим к настоящему европейскому кризису. Исходя из природы кризиса, который разыгрался в Греции, европейская элита может спасти европейский концепт и свои интересы в нём только перераспределяя цену этого на более широкие круги публики, и не только среди дебиторов. Кредиторы типа Германии тоже должны взять на себя часть цены и распределить её на свой народ. Германские банки просто не могут себе позволить поглотить такие потери. Как и французские, они должны быть рекапитализированы, что означает, что за это должен будет заплатить народ.

Европа не должна была идти таким путём. Как писал Иммануил Кант в «Вечном мире», Европейский Союз обещал бесконечное процветание. Это плюс предотвращение войны было европейскими великими обещаниями, за этим не было никакого морального проекта. Провал реализации любого из этих обещаний снижает легитимацию европейского проекта. Если цена сохранения Европы состоит в значительном снижении европейских стандартов жизни, то аргументация сохранения Европейского Союза весьма ослабевает.

{advert=6}

Что важно, если Европа воспринимается как провал из-за ошибок европейских элит, и европейские элиты воспринимаются как защитники европейской идеи из-за сохранения своих выгод и позиций, то публичные обязательства по отношению к европейской идее (никогда не бывшие такими сильными, как обязательства элит) ставятся под сомнения. Вера в Европе, что кризис можно решить в формате существующих структур ЕС, широко распространена. Немцы, между тем, предложили решение, которое позволит кредиторам в Европе (то есть самой Германии) контролировать экономические решения дебиторов. Это драматически подавит их суверенитет. Потерять суверенитет ради большего процветания – могло сработать в Европе. Потерять его ради выплаты долгов европейских банков – такую идею гораздо труднее продать.

Иммигрантский фактор и приближающиеся выборы

Всё это происходит во время роста антииммигрантских, преимущественно антимусульманских, настроений среди европейских народов. В некоторых странах гнев последовательно увеличивался под контролем ЕС и его пограничной политики, и при содействии местных и международных элит, использовавших иммигрантов для оживления экономики, создавая при этом одновременно экономическую и культурную напряжённость в местном населении. Кроме того, восприятие иммиграции открыло фундаментальное экономическое и культурное разделение между европейскими элитами и их народами.

Расовые и этнические напряженности, комбинируясь с политикой жёсткой экономии и чувством предательства со стороны элит, создают взрывоопасную смесь. Европа испытывает это в период между войнами, хотя это не чисто европейский феномен. Разочарования в личной жизни в сочетании с чувством лишения гражданских прав со стороны приезжих, а также ощущение, что элита одновременно не честна, не компетентна и не способна заботиться о собственном народе ведёт к созданию значительной политической реакции в любой точке мира.

{advert=8}

Пока Европе удаётся избежать взрыва. Но предупреждающие знаки уже видны. Антиевропейские и антиэммигрантские партии существовали даже во время нормального функционирования Европейского Союза, а теперь крайне правые партии получили поддержку 16% населения во Франции. Пока не ясно, или текущий кризис усилил эти элементы, но сколько этот кризис будет стоить европейским народам – тоже не ясно. И чудесного спасения пока не видно. Когда Италия подвергнется кризису, цена (и неизбежность платы) станет более ясной.

Большое количество выборов запланировано в Европе в 2012-13 годах, включая французские президентские выборы в 2012 и германские парламентские в 2013 году. Это будет конкуренция традиционных партий, доминирующих в Европе с Второй мировой войны на Западе и с 1989 года на Востоке. В основном это партии элиты, которые придерживаются большей или меньшей европейскости. Но антиевропейские партии возникли среди этих партий, и они могут расти, как и антиевропейские фракции внутри существующих партий. Кризис такой величины не может обойтись без возникновения фракций типа «Tea Party» или «Occupy Wall Street». В Европе, между тем, в дополнение к экономическому кризису примешиваются вопросы расы, суверенитета, национального самоопределения и моральных оснований Европейского Союза – эти элементы более широкие и более интенсивные.

Популистские настроения в сочетании с расовой и культурной озабоченностью – классический фундамент для правых националистических партий. Европейские левые во многом являются частью проевропейской элиты. Лишь часть из них не купились на идею Европы. Поэтому следует ожидать, что правые популисты станут сильнее во время кризиса.

{advert=9}

Главный вопрос, между тем, не в том, как работает финансовый кризис. А в том, выживет ли европейский проект. А это зависит от того, смогут ли европейские элиты сохранить свою легитимность. Легитимность пока не исчезла, но она в процессе тестирования, подобного которому ещё не было, и трудно сказать, как элиты смогут сохранить её. Опросы пока не показывают тренда, поскольку амплитуда столкновения с отдельными жизнями ещё не проявила себя в Европе. Когда же она себя проявит, будет значительный пересчёт стоимости и качества европейской элиты. Будут призывы к мести и обещания «это никогда не повторится».

Независимо от того, будет сфокусирован следующий европейский кризис на Испании или Италии (а он случится максимум в ближайшие пять лет), европейский политический ландшафт изменится драматично, на нём возникнут новые партии, персоналии и ценности. Соединённые Штаты испытывают похожий тренд, но их институции не так недавно внедрены. Старое и неработающее создаёт проблемы, новое и неработающее просто опасно. Почему США ждёт другой путь – это вопрос отдельного рассмотрения. Достаточно сказать, что европейские проблемы выходят далеко за пределы финансов.

Европейский кризис одновременно кризис суверенитета, культурной идентичности и легитимности элит. У финансового кризиса несколько результатов, и все негативные. Независимо от избранного пути, удар по политической системе будет ужасающим.

Источник: Europe’s Crisis: Beyond Finance

{advert=1}