Европа стоит перед вызовом всему ее существованию со стороны России. Ни европейские лидеры, ни их сограждане не готовы полностью к этому вызову или не знают, как лучше его встречать. Я объясняю это преимущественно фактом, что Европейский Союз в общем, и еврозона в частности, сбился с пути после финансового кризиса 2008 года.
Бюджетные правила, превалирующие сегодня в Европе, вызывают широкое негодование. Антиевропейские партии получают около 30 процентов мест на последних выборах в Европейский парламент, но им в настоящее время, похоже, нет реалистичной альтернативы в ЕС. Сейчас Россия представляет альтернативу, которая является фундаментальным вызовом ценностям и принципам, на которых был изначально основан Европейский Союз. Это основано на использовании силы, которая обнаруживает себя репрессиями дома и агрессией за рубежом, что противоречит верховенству права. Что шокирует, так это что Россия Владимира Путина показала себя в некотором смысле превосходящей Европейский Союз — более гибкой и постоянно подбрасывающей сюрпризы. Это дает ей тактическое преимущество, как минимум, в краткосрочной перспективе.
Европа и Соединенные Штаты — каждая по своей причине — настроены избегать какой-либо прямой военной конфронтации с Россией. России выгодна их нерешительность. Нарушая свои договорные обязательства, Россия аннексировала Крым и создала сепаратистские анклавы на востоке Украины. В августе, когда только приступившее к работе правительство угрожало победить в вялотекущей войне на востоке Украины против сепаратистских сил, поддерживаемых Россией, президент Путин вторгся в Украину с регулярными вооруженными силами в нарушение российского законодательства, которое освобождает солдат-срочников от службы за рубежом без их согласия.
За семьдесят два часа эти силы разрушили несколько сотен БРТ Украины, существенную часть ее военной мощи. Согласно генералу Уэсли Кларку, бывшему главнокомандующему объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, россияне использовали многочисленные зенитные пусковые установки, оснащенные кассетными и термобарическими боеприпасами (и даже более жестокое оружие, которое должно быть запрещено) с опустошительным эффектом. Местные военные из украинского города Днепропетровска понесли основную тяжесть утрат, так как сообщались с помощью мобильных телефонов, поэтому россияне могли легко их обнаружить и сделать своей мишенью. Президент Путин с тех пор придерживался соглашения о перемирии, заключенного с президентом Украины Петром Порошенко 5 сентября, но Путин сохраняет за собой выбор продолжать перемирие до тех пор, пока он находит это выгодным, или возобновить полномасштабное наступление.
В сентябре президент Порошенко посетил Вашингтон, где он получил восторженный прием на совместном заседании Конгресса. В своей речи он просил о «как летальном, так и нелетальном» оборонительном оружии. Однако президент Обама отклонил его просьбу о ручных противотанковых пусковых установках Джавелин, которые можно было бы использовать против продвигающихся танков. Порошенко получил радар, но как использовать его без ракет? Европейские страны точно так же колеблются оказывать военную помощь Украине, опасаясь мести. Вашингтонский визит дал президенту Порошенко фасад поддержки без малейшего содержания за ним.
Точно так же тревожным было решение официальных международных лидеров отложить новую финансовую помощь Украине до завершения там выборов 26 октября. Это привело к давлению на украинские валютные резервы, которого можно было избежать, и повысило угрозу полномасштабного финансового кризиса в стране.
Сегодня существует давление со стороны доноров, как европейских, так и американских, «вовлечь» держателей облигаций украинского суверенного долга, то есть, держатели бондов должны понести потери от своих вложений как предисловие для дальнейшей официальной помощи Украине, что поставит под риск еще больше денег налогоплательщиков. Это было бы абсолютной ошибкой. Украинское правительство упорно противостоит такому предложению, поскольку это привело бы Украину к техническому дефолту, который сделал бы практически невозможным для финансового сектора рефинансирование его долгов. Вовлечение частных кредиторов сохранило бы очень мало денег и сделало бы Украину полностью зависимой от официальных доноров.
Чтобы усложнить положение, Россия одновременно манит пряником и размахивает кнутом. Она предлагает — но не может подписать — соглашение на поставки газа, которое учло бы потребности Украины на зиму. В то же время Россия пытается препятствовать поставкам газа, которые Украина получает с европейского рынка через Словакию. Так же Россия ведет переговоры относительно наблюдения границ, продолжая в то же время атаковать донецкий аэропорт и портовой город Мариуполь.
Легко предвидеть, что последует потом. Путин будет дожидаться результатов выборов 26 октября, а затем предложит Порошенко газ и другие выгоды, которые он попытается обменять на назначение премьер-министра, приемлемого для Путина. Это будет исключать любого, кто связан с победой сил, свергших правительство Виктора Януковича, несколько месяцев противостоя ему на Майдане — площади Независимости. Я считаю очень маловероятным, что Порошенко принял бы такое предложение. Если он это сделает, от него отрекутся защитники Майдана; после этого возродятся силы сопротивления.
Путин может затем вернуться к меньшей победе, которая все еще будет в поле его досягаемости: он мог бы до зимы силой открыть сухопутный маршрут из России в Крым и Приднестровье. Или он мог бы просто сидеть и ждать экономического и финансового краха Украины. Я подозреваю, что он может предложить план грандиозной сделки, по которой Россия поможет Соединенным Штатам против «Исламского государства», например, не поставляя в Сирию обещанные ракеты S300, защищая таким образом воздушное доминирование США, и за это ей будет позволено идти своим путем в «ближнее зарубежье», как называют многие страны, граничащие с Россией. Что еще хуже, президент Обама может принять такое предложение.
Это было бы трагической ошибкой, с далекоидущими геополитическими последствиями. Не недооценивая угрозу от «Исламского государства», я бы настаивал, что защита независимости Украины должна иметь первостепенное значение; без этого даже союз против «Исламского государства» распался бы. Крах Украины был бы огромной потерей для НАТО, Европейского Союза и Соединенных Штатов. Победоносная Россия стала бы намного более влиятельной в ЕС и представляла бы потенциальную угрозу странам Балтии с их крупными российскими этническими контингентами. Вместо того, чтобы поддерживать Украину, НАТО пришлось бы защищаться на собственной земле. Это поставило бы как ЕС, так и США перед угрозой, которую они так старались обойти: прямого военного столкновения с Россией. Европейский Союз может быть еще сильнее разделен и неуправляем. Почему США и другие страны НАТО должны позволить этому случиться?
Аргумент, господствующий в Европе и США, состоит в том, что Путин — это не Гитлер; давая ему все, что он обоснованно требует, можно удержать его от дальнейшего применения силы. Между тем, санкции против России, включающие, например, ограничение бизнес-транзакций, финансов и торговли, будут иметь свой эффект, и в долгосрочной перспективе Россия вынуждена будет отступить, чтобы заработать освобождение от них.
CNN спрогнозировали действия Путина в случае победы Трампа
В Киеве - острый дефицит водителей маршруток: готовы дать жилье и бронь от армии
Водителям напомнили важное правило: когда включать поворотники в городе и на трассе
МВД упростило процедуру получения водительских прав: что можно сделать самостоятельно
Это ошибочные надежды, извлекаемые из ошибочных доводов без каких-либо фактических свидетельств в их поддержку. Путин постоянно прибегает к силе, и он склонен сделать это снова, если не встретит сильного противодействия. Даже если возможно, что гипотеза окажется верной, чрезвычайно безответственно не подготовиться к Плану В.
Существует два контраргумента, которые менее очевидны, но даже более важны. Во-первых, западные власти игнорируют важность того, что я называю «новая Украина», которая родилась из успешного сопротивления на Майдане. Многие чиновники с историей взаимодействия с Украиной с трудом приспосабливаются к революционным изменениям, которые там произошли. Недавно подписанное Соглашение об ассоциации между ЕС и Украиной изначально обсуждалось правительством Януковича. Подробная дорожная карта теперь нуждается в подгонке под совершенно другую ситуацию. Например, в дорожной карте говорится о постепенной замене и переподготовке судебной системы в течение пяти лет, тогда как общественность требует немедленного и радикального обновления. Как отметил новый мэр Киева Виталий Кличко, «если вы помесите свежие огурцы в бочки с маринованными, они скоро превратятся в маринованные».
Вопреки некоторым широко распространенным мнениям, сопротивление на Майдане велось цветом гражданского общества: молодыми людьми, многие из которых учились за рубежом и отказались по возвращении присоединиться к власти или бизнесу, поскольку считали и то, и другое недопустимым. (Националисты и антисемитские экстремисты составляли только меньшинство протестующих против Януковича.) Они — лидеры новой Украины, и они решительно против возвращения «старой Украины» с ее повальной коррупцией и неэффективным правительством.
Новая Украина вынуждена бороться с российской агрессией, бюрократическим противостоянием как дома, так и за границей, и сумятицей среди основной массы населения. Удивительно, что это находит поддержку многих олигархов, среди которых впереди президент Порошенко, и большинства населения. Существуют, конечно, глубокие различия в истории, языке и мировозрении восточных и западных частей страны, но Украина более объединена и более проевропейски настроена, чем когда-либо раньше. Это единство, однако, чрезвычайно хрупко.
Новая Украина остается преимущественно непризнанной, потому что требуется время, прежде чем ее влияние станет ощутимым. В ее распоряжении не было практически никаких сил безопасности, когда она родилась. Силы безопасности старой Украины были активно вовлечены в подавление восстания на Майдане, и были дезориентированы этим летом, когда должны были получать приказы от правительства, сформированного сторонниками восстания. Неудивительно, что новое правительство было поначалу неспособно организовать эффективное сопротивление верхушке сепаратистских анклавов на востоке Украины. Поэтому еще более примечательно, что президент Порошенко был способен, спустя несколько месяцев после своего избрания, усилить наступление, которое сулило возвращением этих анклавов.
Чтобы оценить достижения новой Украины, вам нужно иметь в этом некоторый личный опыт. Я могу судить по личному опыту, даже если я должен исповедаться в предвзятости в отношении нее. Я основал фонд в Украине в 1990 году, до того, как страна стала независимой. Его руководство и персонал состояли полностью из украинцев, имевших глубокие корни в гражданском обществе. Я часто посещал эту страну, особенно в ранние годы, но не между 2004 и 2014, когда я вернулся, чтобы быть свидетелем рождения новой Украины.
Я был сразу же поражен огромными улучшениями в развитости и компетентности, достигнутыми на протяжении этого времени как в моем фонде, так и в гражданском обществе в целом. В настоящее время гражданское и политическое участие, очевидно, выше, чем где-либо еще в Европе. Люди доказали свое желание посвятить свои жизни своей стране. Это скрытая силы новой Украины, которую просмотрел Запад.
Другая прореха в нынешнем отношении европейцев к Украине заключается в том, что они не смогли признать нападение России на Украину непрямым нападением на Европейский Союз и его принципы управления. Это должно быть очевидно, что для страны или ассоциации стран неприемлемо во время войны следовать политике жесткой бюджетной экономии, которую продолжает Европейский Союз. Все доступные ресурсы должны быть пущены в работу на оборону, даже если это предполагает увеличение бюджетного дефицита. Хрупкость новой Украины делает нерешительность Запада все более гибельной. Не только выживание новой Украины, но и будущее НАТО и Европейского Союза самих по себе подвержено риску. В отсутствие объединенного сопротивления нереально ожидать, что Путин перестанет продвигаться в Украине, когда очевидны разделение в Европе и доминирование над нею России.
Определив некоторые недостатки существующего подхода, я постараюсь расписать курс, которым стоит следовать Европе. Санкции против России обязательны, но они являются необходимым злом. Они оказывают депрессивный эффект не только на Россию, но и на европейские экономики, включая Германию. Это усиливает рецессионные и дефляционные силы, которые уже действуют. Напротив, помощь Украине по защите ее от российской агрессии будет иметь стимулирующий эффект не только на Украину, но и на Европу. Это принцип, которым следует руководствоваться в поддержке Европой Украины.
Германии, как главному поборнику жесткой бюджетной экономии, нужно понять связанные с этим внутренние противоречия. Канцлер Ангела Меркель вела себя, как настоящий европеец, относительно угрозы, представленной Россией. Она была главным сторонником санкций в отношении России, и она была больше готова бросить вызов немецкому общественному мнению и деловым кругам в этом деле, чем в каком-либо другом. Только когда малазийский гражданский самолет был сбит в июле, немецкое общественное мнение поддержало ее. Но бюджетной экономией она недавно снова подтвердила свою приверженность ортодоксальности Федерального Банка — очевидно, в ответ на электоральное вторжение, совершенной Альтернативой для Германии, антиевропейской партией. Она, похоже, не понимает, насколько это непоследовательно. Она должна быть еще больше нацеленной на помощь Украине, чем на введение санкций против России.
Новая Украина имеет политическую волю как защищать Европу от российской агрессии, так и участвовать в радикальных структурных реформах. Чтобы защитить и укрепить это желание, Украина нуждается в получении адекватной помощи от своих сторонников. Без этого результаты будут неутешительными, а надежда превратиться в разочарование. Оно уже начало воцаряться после того, как Украина пережила военное поражение и не получила оружия, в котором она нуждалась для своей защиты.
Самое время для членов Европейского Союза проснуться и повести себя как страны, косвенно участвующие в войне. Им лучше помочь Украине защититься, чем быть вынужденными воевать самим. Так или иначе, внутреннее противоречие между тем, чтобы участвовать в войне, или оставаться связанными жесткой бюджетной экономией, должна быть устранена. Где есть желание, там есть возможность.
Позвольте мне быть конкретным. В последнем своем отчете, выпущенном в начале сентября, МВФ оценил, что в случае наихудшего сценария Украина будет нуждаться в дополнительной помощи в размере $19 миллиардов. Условия с тех пор еще больше ухудшались. По прошествии украинских выборов МВФ будет нужно пересмотреть свой базовый прогноз после консультаций с украинским правительством. Это должно привести к немедленной валютной инъекции в размере как минимум $20 миллиардов, с обещанием дать больше, если будет необходимо. Партнеры Украины должны будут предоставить дополнительное финансирование, основанное на внедрении поддержанной МВФ программы, на собственный риск, в соответствии со стандартной практикой.
Расходование кредитных денег контролируется соглашением между МВФ и украинским правительством. Четыре миллиарда долларов будут направлены на восполнение дефицита в текущих украинских расчетах; $2 миллиарда будут выделены на восстановление угольных шахт на востоке Украины, которые остаются под контролем центрального правительства; и $2 миллиарда будут предназначены на приобретение дополнительного газа на зиму. Остальное пополнит валютные резервы центрального банка.
Новый пакет помощи будет включать переоформление задолженности, что преобразует долговые обязательства Украины по евробондам в твердой валюте (общим весом в почти $18 миллиардов) в долгосрочные, менее рискованные облигации. Это облегчило бы долговое бремя Украины и снизило бы ее первостепенные риски. Путем участия в переоформлении держатели облигаций согласились бы принять более низкую процентную ставку и подождать дольше, чтобы вернуть свои деньги. Переоформление было бы добровольным и рыночным, так что не было бы воспринято как отказ от уплаты долга. Держатели бондов охотно принимали бы в этом участие, поскольку долгосрочные бонды были бы гарантированы — но только частично — США или Европой, во многом подобно тому, как США помогали Латинской Америке выбраться из долгового кризиса в 1980-е так называемыми облигациями Брэди (названными по имени министра финансов США Николаса Брэди).
Такой обмен имел бы несколько важных выгод. Одна из них заключается в том, что спустя следующие два или три критических года правительство могло бы использовать значительно меньше своих скудных запасов твердой валюты, чтобы расплачиваться с держателями облигаций. Деньги можно было бы использовать на другие неотложные потребности.
Сократив украинские долговые выплаты на следующие несколько лет, обмен уменьшил бы также вероятность суверенного дефолта, препятствуя оттоку капитала и задерживая начинающееся бегство банков. Это позволило бы легче убедить владельцев украинских банков (многие из которых иностранные) ввести в них чрезвычайно нужный новый капитал. Банки отчаянно нуждаются в больших запасах капитала, если Украина хочет избежать полномасштабного банковского кризиса, но держатели акций знают, что долговой кризис мог бы вызвать банковский кризис, который уничтожит их капитал.
Наконец, Украина будет оставлять держателей облигаций ангажированными, вместо того, чтобы видеть их обналичивающими 100 центов на доллар, когда существующие долговые выплаты переносятся на следующие несколько лет. Это облегчило бы Украине новое вхождение на международные рынки облигаций, как только пройдет кризис. В текущих условиях для США и Европы было бы более практичным и выгодным не использовать напрямую собственные средства, чтобы гарантировать часть украинских обязательств, а обращаться к посредникам вроде Европейского Банка Реконструкции и Развития или Всемирного Банка и его дочерние структуры.
Украинская государственная компания Нафтогаз — это черная дыра в бюджете и главный источник коррупции. Нафтогаз в настоящее время продает газ домовладениям по $47 за тысячу кубометров, а платит за него — $380 за тысячу кубометров. Сегодня люди не могут контролировать температуру в своих квартирах. Радикальное переустройство существующей системы Нафтогаза могло бы сократить потребление домохозяйств как минимум на половину, и всецело исключить газовую зависимость Украины от России. Это включает взимание с домовладений рыночной цены за газ. Первым шагом была бы установка счетчиков в квартирах, а вторым — предоставление денежных субсидий нуждающимся семьям.
Желание провести эти реформы сильно в новом руководстве и в правительстве, но эта задача чрезвычайно сложна (как вы определите, кто нуждающийся?), и специальных знаний не хватает. Всемирный Банк и его дочерние структуры могли бы спонсировать группу разработки проекта, которая включила бы международных и местных экспертов, чтобы конвертировать существующую политическую волю в рентабельные проекты. Первоначальные затраты превысили бы $10 миллиардов, но это можно было бы финансировать проектными облигациями, выпущенными Европейским Инвестиционным Банком и привели бы к очень высокой отдаче.
Сейчас также самое время для Европейского Союза критически взглянуть на себя. Что-то не так с ЕС, если путинская Россия может быть настолько успешна даже в короткий срок. Бюрократия ЕС больше не имеет монополии на власть и имеет мало поводов для гордости. Ей следует научиться быть более солидарной, гибкой и эффективной. Европейцы сами по себе должны близко присмотреться к новой Украине. Это могло бы помочь им восстановить исконный дух, приведший к созданию Европейского Союза. Европейский Союз спасет себя, спасши Украину.
Источник: The New York Review of Books , перевод «Остров»
