Новые проблемы нового Ближнего Востока

Когда в Секторе Газа месяц назад опять вспыхнули боевые действия, то сначала казалось, что опять повторяется старая история. Мир опять наблюдал кровавое и бессмысленное противостояние между Израилем и ХАМАСом, а жертвой оказалось мирное население, которое калечили и убивали с обеих сторон.

На этот раз, однако, все происходило не совсем так, как это могло казаться на первый взгляд. Ближний Восток претерпел значительные изменения в течение последних двух лет. Эпицентр политического противостояния в этом неспокойном регионе переместился от конфликта между Израилем и палестинцами в сторону Персидского залива, где обострилась борьба за региональное лидерство между Ираном с одной стороны и Саудовской Аравией, Турцией и нынешним Египтом с другой. В свете разрастающегося конфликта между шиитами и суннитами, старый ближневосточный конфликт становится теперь второстепенным.

Сегодня главной ареной в этой новой борьбе является гражданская война в Сирии, где прямо или косвенно соревнуются все главные игроки региона, потому именно здесь решается, кто станет местным гегемоном. Уже совершенно ясно: президент Сирии Башар аль-Асад и его алавито/шиитская силовая группировка не сможет сохранить устоять против большинства суннитов в стране и в регионе в целом. Вопрос только в том, когда именно падет режим.

А когда это произойдет, то станет большим поражением для Ирана, которое повлечет за собой не только потерю его главного арабского союзника — Сирии, но и поставит под угрозу положение главного иранского агента в Ливане – Хезболлу. В то же время, существует возможность, что к власти в Сирии придут «Братья-мусульмане», как это случилось или случится почти везде на Ближнем Востоке, где пронеслась «Арабская весна».

С точки зрения Израиля, рост политического влияния суннитского ислама в регионе в течение последних двух лет ведет к несколько двусмысленным результатам. В то время, как ослабление и отбрасывание вспять Ирана бесспорно является выгодным стратегически, Израилю придется как-то справлятся с ростом суннитского влияния, что ведет к укреплению все того же ХАМАСа.

Рост влияния «Братьев-мусульман» и его ответвлений произошел благодаря распространению светского арабского национализма и военных диктатур, которые его поддерживали. Таким образом, становление «Братьев-мусульман» де-факто содействовало обострению внутреннепалестинской борьбы за власть. После войны в Газе палестинское национальное движение будет равнятся на ХАМАС и укреплять его присутствие в регионе. Президент Палестинской автономии Махмуд Аббас и его партия ФАТХ не смогут оппонировать ХАМАСу, тем более, учитывая разрыв последнего с Ираном (несмотря на непрекращающиеся поставки оружия) год назад.

Подобный ход событий скорее всего означает, что надеждам на возникновение системы двух государств приходит конец, ведь ни Израиль, ни ХАМАС с «Братьями-мусульманами» этого не хотят. ХАМАС и «Братья-мусульмане» отвергают территориальный компромисс, ведь для них государство Палестина означает всю территорию современного Израиля.

И это не тактический ход, и не политическая наивность. Напротив, территориальный вопрос перерастает в вопрос религиозный, что фундаментальным образом меняет сами основания конфликта.

ХАМАС играет в игру на истощение. Пока ему не хватает сил для достижения более амбициозных целей, но в своей непримиримости он ни в коей мере не исключает возможности переговоров с Израилем или даже мирных договоров, если таковые соглашения помогут достижению его долгосрочных целей. Такой подход может привести только к перемирию на некоторое время, но не к всеобъемлющему урегулированию, которое завершит конфликт.

Недавний успех Аббаса на Генеральной ассамблее ООН – обретение для Палестины статуса государства-наблюдателя – не изменит фундаментальных оснований этой тенденции. Успех Палестины на Генассамблее является серьёзным дипломатическим поражением для Израиля и свидетельствует о его растущей международной изолюции, но никак не влияет на неприятие им варианта двугосударственности.

Хоть это и парадоксально, но позиция ХАМАСа отвечает интересам израильских «правых», потому что отдаляет возможность двойного государства. Тогда как ни «левые» Израиля (от которых мало что осталось), ни ФАТХ не обладают достаточной силой, чтобы воплотить в жизнь идею сосуществования двух государственностей. Для Израиля такой вариант развития событий несет в себе долгосрочные риски, ведь несмотря на избежание варианта Иорданской конфедерации в 1980 году, нечто похожее опять обретает реальность, опять встает на повестку дня.

Действительно, ведь после падения режима Асада, Иордании может оказаться следующей горячей точкой кризиса, который может реанимировать дискуссию об Иордане в качестве «реального» палестинского государства. Поселенческой политике Израиля на Западном берегу в этом случае придется перейти на иные основания и взять на себя новые политические обязательства. Хотя я и не считаю, что Иорданская конфедерация может стать жизнеспособным вариантом, но розыгрыш такого сценария может оказаться последним гвоздем в гроб идеи двух государств.

Вместе с сирийскими событиями ещё два вопроса определяют будущее Ближнего Востока: по какому пути пойдет Египет, руководимый «Братьями-мусульманами» и чем закончится противостояние по поводу иранской ядерной программы и статуса этого государства в регионе.

Египетские вопрос уже на повестке дня, более того, он вылился на улицы после попытки  ненасильственного государственного переворота, предпринятой президентом Мохамедом Мурси. Чувство момента у Мурси потрясающее: на следующий же день после обретения международного признание за свои успешные усилия по установлению перемирия в секторе Газа, он пошел в фронтальное наступление на египетскую зарождающуюся демократию.

Теперь вопрос состоит в том, каким образом «Братья-мусульмане» будут доминировать – лишь на улицах, или ещё и при помощи новой египетской конституции (которую они сами же большей частью и написали). Если второй вариант, то откажется ли Запад от поддержки египетской демократии во имя «стабильности»? Это было бы большой ошибкой.

Вопрос о том, что делать с иранской ядерной программой также вернется с удвоенной силой уже в январе 2013 года после повторной инаугурации президента США Барака Обамы и выборов в Израиле, а ответить на него потребуется в течении считанных месяцев.

Новому Ближнему Востоку не сулит ничего хорошего в новом году. Но одно не изменилось: он по-прежнему остается Ближним Востоком, где вы никогда не можете знать, что вас ждет за углом.

Источник: Project Syndicate

Перевод: Сергей Одарыч, «Хвиля»