«В ночь на 25-е июля, в Париже… умер тов. Нестор Махно». Так, в 1934 году, через неделю после самого события оповестило анархистов издание «Дело Труда».
Довольно трудно представить себе, что кто-либо из крестьянских вождей той Гражданской войны мог окончить свои дни в эмиграции, во Франции. Уж очень они привязаны к своим родным местам, слишком глубоко вросли корнями в местную почву, за что их всегда и попрекали. Но Нестор Махно, конечно, не совсем крестьянский вождь. Точнее, совсем не крестьянский и даже не вождь, хотя именно так стремились представить его и начатое им движение, названное «махновщиной», и противники, и друзья. Да и весьма эффективные пропагандисты Революционной Повстанческой Армии Украины (махновцев), РПАУ (м), вполне сознательно и успешно продвигали образ народного героя из самых низов, былинного бунтаря и мстителя за народные обиды и страдания, казацкого батьки. И, несомненно, с одной стороны, это было так. С другой стороны, махновщина оказалась значительно шире и глубже, чем очередное крестьянское восстание, случившиеся как очередная отчаянная реакция на неспровоцированный произвол властей.
Как обсуждалось в предыдущих статьях, махновщина была хорошо организованным массовым движением, не столько протестным, сколько созидательным, социальным и политическим экспериментом построения общества фактически с нуля и на новых принципах, и, что очень важно, недогматического, способного эволюционировать. К сожалению, обстоятельства заставили махновцев заниматься в основном войной, но и в этом они равно полагались как на силу оружия, так и на политику с дипломатией. Без этого движение бы не просуществовало и дня, так как ему постоянно приходилось работать в ситуации шахматного цугцванга, когда все ходы оказываются вынужденными, но при этом, ни одного хорошего нет.
В такой ситуации махновцы в очередной раз оказались в ноябре 1920 года, когда с их участием Красная Армия взяла Крым. С технической точки зрения, большевикам, с их огромными по численности вооруженными силами европейского масштаба, для окончательной победы над белой армией Врангеля региональная армия махновцев были не особо нужна. Но дело происходило в махновском регионе, что делало РПАУ третей силой, с которой приходилось считаться, особенно учитывая, что многочисленные независимые партизаны, так называемые «зеленые», находились в союзе с Махно. Так что в раскладе на конец лета 1920 года, красное командование предпочло иметь махновцев на своей стороне, посулив им автономию и свободу их городским товарищам. После того, как врангелевская армия погрузилась на пароходы и отбыла в Турцию, нужда в союзнике-конкуренте у коммунистов отпала.
Согласно сохранившимся воспоминаниям участников движения, иллюзий у махновцев не было. Они утверждают, что очередное предательство московских правителей, для них было вопросом времени. Но, с другой стороны, они усиленно пытались не спровоцировать красных. Что ставило РПАУ в неразрешимую ситуацию: всякие превентивные меры вызывали бы ответ, а без них махновцы оказывались беззащитными против превосходящих сил Красной Армии, плюс огромное количество сил ЧК и внутренних войск.
Поэтому, когда чекисты попытались арестовать командование махновского корпуса в Крыму, повстанцы схватились за оружие. Но вместо того, чтобы положить чекистов, они потребовали объяснения. Им пообещали, что все это недоразумение и красный командующий Фрунзе, который давал личные гарантии махновцам, во всем разберется и уладит вопрос. Последними словами комкора махновцев Семена Каретника перед расстрелом были: «Вы совершаете ошибку».
Но ошибки тут не было. Попытка уничтожения махновщины как явления началась. Был атакован махновский центр Гуляй-Поле, где находился раненый Батька с общим штабом, и окружена Евпатория, где располагался Крымский корпус махновцев. При всем своем тяжелом положении, махновцы, наконец, получили возможность не сидеть на одном месте. Махно ушел от преследования. В свою очередь, Крымская группа пробилась на материк сквозь красные части, которые вовсе не горели желанием драться со своими товарищами по оружию. Уже идя на соединение с Махно, группа была разгромлена. И хотя сообщения о 800 убитых вызывают у меня сомнение, но ей, вероятно, пришлось рассеяться, оставив обоз и орудия. Махновские отряды несли потери, но костяк оставался, и к нему стягивались разрозненные силы.
С наскоку победить махновщину не удалось. Высокомобильные отряды профессиональных, после нескольких лет в седле, военных проскальзывали через стыки красных дивизий, как песок сквозь сжатые пальцы. Красное командование решило, что проблема была не в свойстве песка, а в недостатке пальцев. Заметив, что махновцы концентрируются в районе Бердянска, оно окружило район превосходящими силами. Сопровождалось это взятием и расстрелом местных заложников и обстрелом сел, обычной практикой того времени, призванной поддерживать в противнике интерес оставаться на месте и переживать за судьбу родных. Нарисовав на карте несколько кругов и построив свои войска квадратно-гнездовым манером, Фрунзе стал неумолимо сжимать кольцо.
То, что произошло потом, некоторые называют «Андреевским конфузом», по месту, где Махно посрамил красных, и считают это великим военным достижением Батьки. Но я, лично, придерживаюсь того мнения, что, как всегда, махновцы не изобретали велосипеда, а просто умело использовали предоставленные им возможности. Бороться с мобильным противником можно либо сравнимой мобильностью движения, либо хорошо укрепленной линией обороны. Просто расставив не окопавшиеся эшелонами войска, даже с бронепоездами в тылу, генерал сводит проблему прорыва противника к поиску одного слабого звена во всей огромной и могучей цепи. Что и сделала махновская разведка, и РПАУ, практически без особого шума, просто просочилась из окружения на стыке красных дивизий во время их ротации, оставив Фрунзе пустое место.
Махновцы оказались на оперативном просторе. Но особого выбора действий у них не было. Как показал опыт 1919 года, долго удерживать территорию, не имея регулярной армии, невозможно. Для создания нужных сил у махновского движения даже в лучшие времена не хватало достаточной индустриальной базы, снабжения и логистики. Поэтому возврат к партизанской тактике был неизбежен, но это также означало, что военного решения добиться не удастся.
Но, с другой стороны, повстанцам военное решение не особо и требовалось. После ухода белых из Крыма, в бывшей Российской империи, по крайней мере, в ее европейской части, претендентов на Кремль не осталось. Если ВСЮР представляли собой конгломерат сил, стремившихся к восстановлению Российской республики и Учредительного Собрания, с незначительными вкраплениями монархистов, то повстанцев Украины и России, махновцев, антоновцев и зеленых, вполне устраивала идея Советской власти, как она понималась в 1917 году – матрица местных выборных и независимых советов, а не формальные организации под жестким контролем присланных из центра большевиков. Лозунг «Вся власть Советам!» к началу 1921 года трансформировался в девизы «Вся власть беспартийным Советам!» и «Советы без коммунистов!». Свергать же Ленина в Москве никто не стремился и не собирался. Все хотели, чтобы их оставили в покое и при первой возможности разгоняли местных представителей центральной власти, как коллаборантов и угнетателей.
Но все упиралось в вопрос экономики, которая после трех с половиной лет Мировой войны, двух революций и 3 лет Гражданской войны, практически остановилась. Ошибки царского правительство усугубились политикой Временного правительства, а экономические инновации Совета Народных Комиссаров, на фоне полного развала, создавали дырки, латать которые приходилось созданием еще больших дырок. Уже к началу 1918 года даже большевикам стало ясно, что политика реквизиции и перераспределения продуктов чужого труда чревата не только социальным взрывом, но и экономическим коллапсом, но остановиться они не могли, пока существовала угроза их власти.
После прощального гудка последнего парохода, уходящего из Севастополя в Стамбул, претендентов на престол не осталось. Коммунисты прочно утвердились, как правящая сила в стране. Но в стране разоренной и разваленной, не в последнюю очередь их усилиями, в стране, полной недовольными и голодными людьми. Красноармейцы демобилизовались, возвращались домой, и спрашивали себя – за это мы боролись все это время?
В Киевской области достроят транспортную развязку на автотрассе Киев-Одесса
Зеленский подписал закон о лишении госнаград за пропаганду страны-агрессора
Украинцам обнародовали тариф на газ с 1 декабря: во сколько обойдется один кубометр
В Киеве усилят меры безопасности и выставят дополнительные блокпосты
Повстанцы начинают снова выглядеть все больше как альтернатива большевикам. Махновцы иногда просто не встречают сопротивления от красных частей, охотно складывающих оружие. Буденовский комбриг Маслаков, живо описанный в бабелевской «Конармии», со своими конниками уходит к Махно. Расклад у повстанцев такой: еще немного продолжения большевистской политики, и страна взорвется. Тогда и понадобиться военный костяк, который организует и поведет восставший народ. Что, в общем, на 1921 год было нереально. Уже 1920 год показал, что народ устал от войны. К весне 1921 в стране вырисовывался голод. По югу Украины 3 года подряд туда-сюда прокатывались фронты, общинный передел земли не стимулировал избыточное производство, а продразверстки убивали всякое желание что-то сеять вообще.
В воспоминаниях одного большевика приводится его беседа в деникинской тюрьме с махновцем-анархистом. Анархист сказал интересную вещь, примерно в том плане, что Маркс верит в то, что историю двигают исключительно голодные и задавленные, в то время как, на самом деле, прогресс – удел свободных и сытых. Голодные же просто хотят есть, им не до прогресса.
Массы бы не поднялись. Но, как говорилось в советском анекдоте, «конец света мог наступить в отдельно взятой стране». Ленинские комиссары это понимали, но никак не могли окончательно решиться на реформы. Пока не восстал Кронштадт.
Значение Кронштадтского восстания, на самом деле, в том, что восстала, фактически, часть преторианской гвардии большевиков. С 1917 года власть Ленина и Троцкого утверждалась на штыках латышских и китайских добровольцев (что нещадно эксплуатировалось белой пропагандой), так называемых «интернационалистов», немцев и венгров, по интересному обстоятельству (или, как утверждает историк профессор Зубов, при непосредственном содействии германской армии) и революционных матросов, особенно балтийских. Зарубежные революционеры, посещавшие Москву и Питер, отмечали, что матросы находились в привилегированном положении, в качестве доверенной и ударной силы коммунистов. И тут такое! Кронштадт выкидывает лозунги «Советы без большевиков!» и «Даешь свободную торговлю!». В этом и состояло, в принципе, само восстание, вооруженный протест против узурпации политической и экономической власти.
Восстание подавили, но дальше откладывать экономические реформы было невозможно. Брожение доходило до самых верхов. В стране была объявлена Новая экономическая политика, Нэп. Советская власть признавала, что в Гражданской войне победило крестьянство и удовлетворяло его требования, даже в большой степени, чем давал эсеровской «Декрет о земле». Правда, только на 3 посевных оборота, то есть 9 лет. Но никто на это внимания тогда не обратил.
Нэп не изменил ситуацию моментально. Но он давал надежду. Хотя бы тем, кто устал и хотел вернуться к нормальной жизни. К лету ряды всех повстанцев по стране значительно редеют. Остается слой профессиональных военных, сложившийся за 7 лет бесконечных войн. Их выбор был между Красной Армией или бесперспективной борьбой с ней. То, что противостояние с Советской властью бессмысленно, стало понятно даже махновцам из такого действительно происшедшего эпизода.
Легендарный красный усач Семен Буденный толкнул вдохновенную речь перед красными курсантами и, не слезая с автомобиля, повел их в яростный поход. И, неожиданно, наткнулся на Махно. Произошел конфуз, напоминающий эпизод из шоу Бенни Хилла. Семен Михайлович натерпелся всякого, пока автомобиль разворачивался и набирал скорость, преследуемый махновской конницей. К удивлению повстанцев, уже привыкшим к той легкости, с которой регулярные красные части уступали, курсанты стояли насмерть. Опрос пленных показал, что за 4 года в стране выросло новое поколение, не то, что не разделяющее взглядов повстанцев на волю и самоопределение, а просто их не понимающее.
Постоянно раненый Махно, которому удача так сопутствовала все первые годы, постоянно ищет возможности организовать сопротивление всех антисоветских сил, в первую очередь с националистами. Эта политически оправданная мысль не вызывает особого восторга у петлюровцев, и резко отторгается махновцами. До такой степени, что сдавшийся властям махновец заявил, что не пожелал уходить с Батькой под желто-синим флагом. Но ничего другого, кроме фантастического плана идти в Турцию помогать Ататюрку, махновское руководство противопоставить идеям Махно не смогло. Движение закончилось и распалось, причем Батька, по сути, остался в меньшинстве. Махно с небольшим отрядом пробился в Румынию. Оставшиеся махновцы были схвачены или сдались. Для Махно, который наряду с такими врагами Советской власти, как Врангель, Деникин, Петлюра и Скоропадский амнистии не подлежал, начались 13 лет эмиграции.
Путь его лежал через Румынию, Польшу и Германию в Париж. Это отдельный период жизни Нестора Махно, который меня интересует меньше, чем само явления махновщины. Годы эмиграции Махно, помимо организации анархистов, посвятил сохранению своего наследия. В своих выступления, статьях, воспоминаниях, он отчаянно боролся с потоками грязи, которые на него и его соратников обрушивали предшественники современного Киселева. В конечном итоге, грязь победила. Как туберкулез, в конце концов, победил тело гимнаста. После кремации, урна с прахом Махно была захоронена в стене на парижском кладбище Пер-Лашез. Более важным, чем участившиеся посетители последнего пристанища Батьки, является тот факт, что в мире находятся люди, которые все эти годы оплачивают место на знаменитом кладбище. Махно не забыт.
Если для историков роль и значение и Махно, и махновского движения достаточно ясны и объяснимы, в популярном сознании сложился другой образ. Карикатура. Махно, даже для самых искренних доброжелателей, такой из себя дружеский шарж. Для недругов – злобный карлик, холодный убийца. Мы читаем роман «Хождения по мукам», смотрим фильм «Пархоменко», несомненно, талантливые вещи, из которых на нас прыгает злобный, хотя и не без некоторого шарма, дерганный человечек с маузером, которому противостоят красивые, уверенные в себе герои. Гораздо хуже произведения последних 40 лет, где попытки показать Махно в другом свете приводят к противоположному результату, поскольку все они сделаны без осмысления истории и личности.
В дополнение к прошлым статьям, где явление более детально разбиралось, хочется добавить еще несколько слов о махновщине. В лекциях о русской истории уже упомянутого мною профессора Зубова имеется определенный лейтмотив. Он говорит, что одной из проблем России, еще с Киевских времен, была хроническая неспособность к самоорганизации. Были, конечно, моменты, как Минин и Пожарский, но это была скорее самоорганизация против внешней угрозы. А, по большому счету, от Ивана Грозного до Владимира Крымнашего, самоорганизации в ответ на давление сверху особо не наблюдалось. Были восстания и бунты, дурацкое стояние на Сенатской площади, были революции с захватом власти, а вот самоорганизации было мало.
Кроме 1918-1919 года, когда вместо пугачевской эмуляции верховной власти – «Я пришел дать вам волю!» — на сцену выходят такие незацикленные ни на власти, ни на идеологии, личности как Махно и Антонов в Тамбовщине, и, фактически, повторяют американскую «Декларацию независимости»: «По определению каждый человек создан свободным» и посему не требует милости, позволения, разрешения для своих мыслей и действий от власть предержащих. Попытка создания того, что, по выражению Авраама Линкольна, было «правительством народа, управляемое народом и ради народа». Идея, которая и сегодня очень многим кажется слишком анархической, неподконтрольной. Отсюда восприятие махновщины не как череды представительных съездов, комитетов, постановлений и деклараций, а как мелкой банды на колесах, весело и бездумно прожигающей свои и чужие жизни. Отсюда непонимание того, что без самоорганизации и компромисса просто бы не случилось этих четырех лет массового движения, возникшего из ничего, опиравшегося только на свои силы и ресурсы, и, тем не менее, успешно противостоявшего московским и киевским властям, германским и российским оккупантам, и затухшего только тогда, когда у него не осталось ни сил, ни ресурсов. Благодаря белой и красной пропаганде, пропаганде всех сторонников авторитарного централизованного государства, слова «махновщина» и «Гуляй-Поле» до сих пор употребляются для описания наихудшего состояния, до которого может дойти общество. По их мнению, общество, не сдавленное ежовыми рукавицами всевластного государства, неприемлемо, гражданская инициатива – вредна и ведет к коллапсу. Таким образом, верить в человека как самостоятельную единицу нельзя. И в этом, несмотря на схожесть риторики, и состояла разница между коммунистами-ленинцами и махновцами, анархо-коммунистами. Одни верили, что только они знают, как людям нужно жить, другие считали, что взрослые люди вполне способны решать за себя самостоятельно.
Майдан и Революция достоинства 2014 года напоминают те первые попытки самоорганизации снизу в 1917 году после долгого периода апатии. Но в отличие от крестьян Гуляй-Поля и рабочих Александровска, у нас есть великое преимущество, то, чего у них не было – знание истории и помощь извне. Или украинцы начнут изучать свою историю, как она есть, или они будут обречены ее повторять ad nauseum.
И, в заключение, песня- Париж, 1934
Предыдущие публикации автора по теме на «Хвыле»: Махно без тачанки, Махно и провал операции “Новороссия 1.0”, Махно и Третья революция, Нестор Махно и «Крым наш»
