Африканский вариант украинской свободы

Главным показателем суверенности государства являются его спецслужбы. Без  «глаз и ушей» государственный корабль в бушующем океане мирового сообщества  заведомо обречен на гибель.

Полное подчинение Украины внешнему воздействию – это результат недоработок президентских советников-псевдостратегов, неспособных эффективно использовать   полученную информацию для упреждения конкурентов.

Добывать, вовремя и стабильно обеспечивать высшее руководство достоверными данными – обязанность сверхсекретных структур, укомплектованных самыми доверенными и компетентными экспертами, «вечными» при всех режимах. Мудрый правитель может позволить себе шерстить кадры сверху донизу, как карточную колоду, но никогда не посягнет на «зеницу ока».

Дальновидный правитель, уделяет первостепенное внимание системе информационного обеспечения, где исполнителям недопустимо из холуйского лизоблюдства корректировать разведданные. Для пресечения самоуправства аналитиков существуют методы  альтернативных перепроверок.

К сожалению, украинская система информирования высшего руководства мало того, что не систематизирована, у нее фиктивная база агентурного резерва,  отсутствует преемственность. Профессионализму ветеранов спецслужб предпочли кампанейщину,  конъюнктуру вкуса меняющихся лидеров и командиров. Отсюда и причины провала внешней политики Украины на всех направлениях. 

Знание истории обретения независимости африканскими странами помогло бы постсоветским странам избежать многих ошибок. Большое заблуждение думать, что уровень развития стран Черного континента ниже нашего. По многим параметрам они далеко впереди. Не стоит забывать, что постсоветские страны обрели независимость волевым решением сверху и намного позже африканцев. Население полутора десятка стран выгнали из глухого загона, подобно овцам, по решению трех лидеров, принятому келейно, волюнтаристски, без совета даже со своими народами.

На африканском континенте свою самодостаточность в вольном полете доказали немногие страны. Занзибар  выстоял благодаря уникальной  системе  безопасности.

В Украине, где национальные интересы с самого начала оттеснил меркантильный расчет власти предержащих, спецслужбы не выполняют возложенных на них прямых обязанностей по обеспечению государственной безопасности. Они обеспечивают безопасность отдельных лидеров, во главу угла поставив сохранность и преумножение их личных капиталов.  Унизительное обслуживание олигархов – иже, национальных лидеров, структурами при Президенте (чем занималось подразделение Алексея Пукача), ничего общего не имеет с задачами обеспечения безопасности всего Государства. Потому простаивают тысячи опытнейших  профессионалов высшей квалификации разведки и контрразведки, объединенных в рядах Ассоциации ветеранов  под руководством генерала Скипальского и других патриотов, на которых клеят ярлыки  националистов.

Грем Грин и Даниэль Дефо –  шпионы?

У Виктора Чекалкина, нашего земляка, второй профессией была журналистика,  как никакая другая, предоставляющая широкие возможности для контактов с нужными людьми при полной свободе передвижения. Я в ту пору  был старшим переводчиком группы военных специалистов при Посольстве СССР в Танзании.

В процессе общения,  мне открывалось все больше новых граней его незаурядной личности. Виктор Иванович был прекрасным спортсменом, демонстрировал свободное владение  иностранными языками, даже такими редкими, как румынский. Будучи в хорошем настроении, развлекал компанию пародиями, подражал пению птиц  и даже шуму океанского прибоя.

Очень часто, даже близкие к профессиональным разведчикам люди, остаются в неведении их  рода занятий. В 2002-м году, по приезде в Киев,  я созвонился с племянником Виктора Ивановича Дмитрием Чекалкиным, ведущим «Радио Шансон».   Дмитрий, кроме признания родства с «Дядей Витей» из села Чекалки (откуда весь  род Чекалкиных), ничего нового не добавил к тому, что я знал о своем друге, полковнике ГРУ.

Для знаменитостей тайная сфера, чаще всего, интрига, игра, источник вдохновения, сюжетов и тем. Грем Грин, Бомарше, Даниэль Дефо, да, и многие другие писатели, были разведчиками. Совсем не случайно, пьеса Эрнеста Хемингуэя «Пятая колонна» посвящена деятельности контрразведки республиканцев в оккупированном «пятой колонной» франкистов Мадриде.  Его повести «По ком звонит колокол», «Зеленые холмы Африки», «Острова в океане» и другие свидетельствуют о близком знакомстве  писателя с методами добычи специальной информации.

Во время посещения сыном Грем Грина тогда еще здравствующего классика русской литературы Виктора Астафьева в его родной деревне Овсянка, разговор касался и этой деликатной темы. Под русскую водочку наследник создателя  «Тихого американца» в частной беседе не счел нужным скрывать, и более того, гордился  миссией, возложенной на его отца спецслужбами.

Излишне пояснять, почему  персонами нон-грата часто объявляют журналистов.

В конце 1975 года собкорр АПН Виктор Чекалкин взял меня на пресс -конференцию с госсекретарем США Генри Киссинджером, которая проходила в отеле «Килиманджаро» танзанийской столицы. Американец просто подавил своей напористостью и красноречием. Характерная картавость и скороговорка слэнга не давали уловить смысла в некоторых его высказываниях. Я потел, но молчал. Другое дело, Виктор. Он держался так, словно своим участием в пресс-конференции оказывает великую честь посланнику Президента. Я замер, когда Чекалкин прервал очередную тираду Киссинджера и попросил выговаривать слова более внятно. Думал, сейчас тот хлопнет дверью и удалится. Но  Киссинджер, извинившись, став общаться с большим уважением, убрав с лица презрительную мину. Более того, убедившись, что я владею идишем,  предложил нам с Виктором составить ему компанию искупаться в бассейне и распить по бутылке пива за его счет.

С тех пор мы с Виктором еще больше сдружились. Будучи в отпуске, он обязательно заезжал ко мне в Кишинев, хоть на недельку.  Попить винца, поесть фруктов, насладиться тишиной и спокойствием вдали от суеты и тропического жара. Каждый его приезд завершался уговорами  переехать в Белокаменную для работы в Генштабе. Однако, у меня были свои планы на будущее.

Из последней африканской командировки его привезли уже смертельно больным. С общим нашим другом – коллегой из ТАСС  Валентином Крюковым  отправились в Московский военный госпиталь. Поинтересовавшись у старика – высохшей мумии из отдельной палаты, где найти Чекалкина, в ответ  услышали знакомый до боли голос – пародию на голос Папанова:

—   «Вы, что, гусары, не опохмелились?  Своих не узнаете?»

За  все время встречи — ни слова о болезни. Ни жалоб, никаких нареканий на судьбу, хотя Виктор понимал, что дни его сочтены.

На Ваганьковском кладбище установлен скромный памятник с лаконичной надписью: «Чекалкин Виктор Иванович. Полковник». И годы жизни.

Мне посчастливилось с ним много общаться. В загранкомандировках. У меня дома. У него в Москве. В компаниях с друзьями – Валентином Крюковым, Иваном Дашковым, Владимиром Ширяевым… 

Иногда, будучи в веселом настрое, он переходил на украинский. Певучий, литературный.  Читал стихи украинских классиков. Цитировал сцены из кинофильмов, отснятых на киностудии Довженко. Должно быть, по службе приходилось пересекаться.  Пародировал юмористов. В числе лучших выпускников закончил Академию Генштаба. Прекрасно играл в волейбол — мастер по двум видам спорта. Демонстрировал выдержку и самообладание. Дважды спасал мне жизнь. Первый раз, когда нам в квартиру на Аликхани-роуд подкинули змею-«пятиминутку». Еще раз в аэропорту Энтеббе, на переговорах Иди  Амина с террористами, захватившими самолет французской авиакомпании. Фельдмаршал хвастливо обещал убедить палестинцев отпустить заложников в обмен на политическое убежище в Уганде, но его освистали. Амин ушел посрамленный. Автоматная очередь из окна аэропорта, где забаррикадировались  террористы, ударила по точно по бетонной колонне, с которой секунду до того меня столкнул Виктор

ПослыСлипченко: отец и сын

В конце восьмидесятых от МИДа Молдовы мне довелось участвовать в советско-французских консультациях. Украину на этом мероприятии представлял Александр Слипченко, оказавшийся сыном Сергея Александровича Слипченко, Посла СССР в Танзании, где я служил военным переводчиком. Несмотря на все усилия Александра Яковенко, помощника Министра Шеварднадзе,  (в настоящее время Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Великобритании), ему не удалось состыковать нас в Москве. А жаль. Слипченко — старший относился ко мне, как к сыну. Приглашал на чай, брал  на переговоры с Послом Румынии. Мудрый старик неназойливо давал мне уроки дипломатии, делился  жизненным  опытом.

Думается, его доброе отношение ко мне объяснялось, во-первых, земляческими чувствами. В молодости Сергей Александрович был собкорром «Комсомольской правды» по Украине и Молдавии.  Во-вторых, оторванностью от собственных детей,  которые учились в Москве и жили в интернате.

Следующая наша встреча с Александром Сергеевичем Слипченко, Послом Украины во Франции, Израиле, ООН,  произошла в Киеве через два десятилетия.

Родители уже давно не было в живых, и он расспрашивал о моих встречах с ними за экватором, просил поделиться фотографиями, на которых запечатлены  папа и мама.

Отец и сын Слипченко заслужили право на почетное место в отечественной дипломатии.

Закон секретного бутерброда

Закон падающего бутерброда срабатывает даже в сфере, требующей наибольшей секретности.

Доказательством тому случай с Генконсулом Посольства СССР в Танзании Иваном Васильевичем Рожиным. С ним меня связывали общие знакомые по Ленинграду, где  они с супругой заканчивали вузы. В Дар-эс-Саламе его  жена, в прошлом профессиональная балерина, собиралась рожать со дня на день.  

Иван Васильевич, согласно его служебным обязанностям, отвечал за  выполнение  секретной инструкции, в связи с визитом в Москву  очередного госсекретаря США Сайруса Вэнса. Всем советским гражданам за рубежом надлежало не давать американцам  повода для нареканий. Рожин провел инструктаж, принял  поздравления по случаю рождения сына и уехал в частную клинику проведать супругу с новорожденным.

А через полчаса пришло известие из полиции: генконсул в больнице скорой помощи. Его машина на Оушен-Роуд столкнулась с автомобилем советника… американского посольства. Американец также госпитализирован в тяжелом состоянии. На следующий день газеты вышли с фотографиями остатков сгоревших до основания машин с дипломатическими номерами посольств  США и СССР.

Послу Слипченко только этого не хватало. Да и нам тоже. Надо было позаботиться, чтобы женщина поверила в легенду срочного откомандирования ее супруга. Для большей достоверности я связался с родней Рожиных в Ленинграде, объяснил им ситуацию. Те по телефону поздравили мать с рождением сына и, кстати,  посетовали, что из-за пребывания в составе правительственной делегации  муж не может уделить ей должного внимания. Что поделаешь, такая служба.

Поверила. Обошлось без стрессов.

Но это еще полдела. Предстояло убедить американцев, что в случившемся не было злого умысла с нашей стороны.

К счастью, дружеское общение с Генри Киссинджером не прошло мимо внимания американских дипломатов. Потому моя просьба посочувствовать обоим случайно пострадавшим была воспринята с пониманием, а рассказ о наших стараниях не травмировать кормящую мать оказался к месту.  Скандал замяли.

Тем не менее, высокое  начальство из Вашингтона  не поверило в случайность ДТП. На одной из встреч американский коллега попробовал «поздравить» меня с удачно проведенной спецоперацией. Чудаки!

Последний визит Подгорного

Последнее турне за африканский экватор Николая Викторовича Подгорного в статусе Председателя Президиума Верховного Совета СССР заслуживает отдельного рассказа.

Известный партийный и государственный деятель украинского происхождения Подгорный прошел у себя на родине все этапы карьерного роста, дойдя до первого секретаря ЦК. Однако, выдвижение при Хрущеве на должность секретаря ЦК КПССЮ сыграло фатальную роль для его карьеры при Брежневе. Через год новый Генсек понижает Подгорного  до Председателя Президиума Верховного Совета. Несмотря на все усилия, в команду Брежнева Николаю Викторовичу так и не удалось вписаться. Развязка наступила в марте 1977-го. С подачи серого кардинала Политбюро Суслова Подгорному готовят визит за экватор «в один конец» под предлогом  стратегических интересов страны нанести контрудар визитам на Черный континент Киссинджера и других американских политиков. Выдвиженцу Украины предстояло исполнить  роль «ледокола», которую перед войной Сталин отводил Гитлеру.

Впервые советский государственный деятель столь высокого уровня отправлялся за экватор с официальным визитом в три африканские страны. По возвращении  его  отстранили от власти, а бывшие друзья и соратники предали забвению. Функции главы  Высшего Законодательного органа страны перешли к  Генсеку.

В феврале 1977 года Посол пригласил меня на беседу по душам. Старику хотелось выговориться, он искал сочувствия. Вспоминал обстоятельства встреч с Хрущевым, Шелестом, Подгорным, имя которого упоминал чаще всего по-доброму. Что-то серьезно волновало  Сергея Александровича, а я не мог ему ничем помочь.

Через пару недель советник по политическим вопросам Посольства — представитель ЦК Юрий Наумов завел меня к Послу обговорить вопросы, связанные с визитом в  Дар-эс-Салам Подгорного. Лично мне поручали подготовить и распространить текста заявления для прессы, а также издание информационного бюллетеня персонально для Подгорного и членов делегации в течение всего времени пребывания.

Визит состоялся в двадцатых числах марта. Первый заместитель министра обороны Сергей Леонидович Соколов остался доволен работой группы военспецов по развертыванию системы ПВО в Танзании, а также  договорами на поставку военной техники. Но большую радость и блеск в его глазах вызвали  львиные шкуры,  доставшихся ему в качестве трофеев после охоты в заповеднике.(Напрасно будущий министр обороны не осознал важности системы ПВО для родной страны, ставшей причиной его отставки после скандального приземления Руста на Красной Площади).

А я после визита неделю ходил сам не свой под впечатлением доверительного разговора Подгорного со Слипченко.  Неужели, все так плохо в родной державе?!- думалось мне.

За советом отправился к Чекалкину в офис АПН. Сумбурно выдал ему несколько фактов из беседы Посла с советским Президентом. Спросил, есть ли смысл корпеть над материалами про визит Подгорного? Виктор Иванович испытующе глянул мне в глаза и молча полез в сейф. Из нижнего отделения достал несколько брошюр и протянул мне.

На  обложке красовалось  полноцветное фото Генсека в маршальском мундире при всех регалиях. Надпись под фото гласила:  «Генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР, маршал Советского Союза Леонид Ильич Брежнєв».

Я поперхнулся. Только сегодня из  Москвы запрашивали, как идет освещение  в местной прессе визита Подгорного. Виктор отвернулся и пробурчал голосом артиста Папанова:

— Вы  свободны, молодой человек!

На календаре был апрель 1977 года, а Подгорного  сняли в июне. Через некоторое время на пенсию отправили и Сергея Александровича. Его место занял Сергей Илларионов –  отец  моего соавтора по научным публикациям Николая Илларионова, которому я благодарен за знакомство с Анатолием Громыко, директором Института Африки. Анатолий Андреевич, сын Андрея Андреевича Громыко, открыл мне разницу между официальной пропагандой и истинными целями власти предержащих.  Однако, тема эта требует отдельного разговора.

Мои первые учителя

В соперничестве со Штатами за приоритет влияния на африканском континенте Советский Союз акцент делал на поддержке национально-освободительных движений. В это направление деятельности своих спецслужб Советский Союз вкладывал немалые средства.  Специальную подготовку командиры подразделений  проходили в легальных и законспирированных центрах на территории Советского Союза. Среди легальных наиболее известны два — в Одессе и Красных Водах.

Рядовых бойцов-мстителей краткосрочно обучали советские инструктора в прифронтовых государствах, прежде всего, в Танзании. Там же осуществлялся набор в партизанские отряды Намибии, Юга Африки, Партии ФРЕЛИМО Мозамбика.

В  первоклассном отеле «Кундучи» под Дар-эс-Саламом отдыхали, набираясь сил для новых подвигов, кубинские летчики, отличившиеся в воздушных боях в  Анголе. Эти лихие парни были кумирами африканской молодежи,  девушки считали за счастье добиться их особого внимания. А любвеобильные сыны Острова Свободы не скупились на любовь и ласку.

Мне безумно нравилось участвовать в сабантуях кубинского землячества, которые  регулярно организовывали врачи-контрактники, работавшие в центральном госпитале Мухимбили. Гостей без церемоний рассаживали вокруг большущего котла с национальным варевом, перченным до такой степени, что, казалось, пролейся на пол, — прожжет в паркете дырку. Пущенные по кругу чашки с кубинским ромом опорожнялись мгновенно.

Для меня пропуском для участия в этих застольях стал оригинал уникального фото национального героя Кубы Эрнесто Че Гевара с автографом самого Че. Портрет был мне подарен в Праге индийским журналистом.

После оккупации Чехословакии советскими войсками и их союзниками, группу студентов факультета журналистики Ленинградского университета направили сюда для развития дружеских связей с местным студенчеством. При враждебном настрое общества  к Советскому Союзу, такая затея изначально была обречена. В результате, мы Кудратом Эрназаровым из Ташкента едва не вляпались в неприятную историю. Поддавшись на уговоры репортера газеты «Вечерня Прага» Хуго Шрайбера составить ему компанию на праздновании еврейского Нового года в самой старой синагоге Европы, мы на какое-то время оказались без сопровождающих. Этого было достаточно, чтобы из-за мусульманской внешности Кудрата нас приняли за палестинских террористов и немедленно «обезвредили». В ближайшем отделении полиции я и познакомился с  другом Че, у которого изымали негативы  фото протестного самосожжения молодого чеха на Вацлавской площади.

Портрет героического романтика всех времен и народов, подаренного мне при столь памятных обстоятельствах, я всегда ношу с собой.

Помнится, на празднование Нового 1976 года в компании кубинских друзей я пригласил певицу Галину Ненашеву, пребывавшей в Дар-эс-Саламе в составе творческой делегации. Своими задушевными песнями она доставила нам большое удовольствие.

Наибольшую проблему представляла доставка оружия и боеприпасов непосредственно к месту боевых действий. Эти задачи решались с помощью авиации и морских судов.

Координировали этих действия представитель Аэрофлота Чичагов и советник Экономической миссии Маталасов. Участник Великой Отечественной войны. Прямолинейный, резкий, в работе неутомимый, даже после приема солидной дозы алкоголя. Всеведущий полковник, был повсеместно вхож на любом уровне стран пребывания. За правду был готов стоять насмерть, невзирая на лица. С главой Экономической миссии Петром Прохоровичем Жаворонковым, которого отличали размеренность и непробиваемое спокойствие, они были полной противоположностью.

С молодежью Вячеслав Иванович, как и наш куратор из Генштаба Георгий Викторович Кавтеладзе, общался запросто. Бывало, вместе сиживали за столом, закусывая водочку ананасом, и распевая песни выпускников ВИЯ. Его любимую: «А, ну-ка, наливай, товарищ младший лейтенант!..» чаще всего. (Войну он закончил младшим лейтенантом фронтовой разведки). Фронтовикам: Маталасову, как и Кавтеладзе, по пособиям которого училось летать не одно поколение военных ассов, было чем делиться с зелеными лейтенантами.

Вячеслав Иванович обращал внимание на нюансы составления контрактов на поставку вооружения. Дело непростое. В условиях договоров обязательно надо «забыть» вписать те, или иные детали, узлы,  без которых  техника не может полноценно функционировать.  Таким образом, гарантировались дополнительные поставки  запчастей.

На инструктажи личного состава партизанских подразделений он, в большинстве случаев, брал меня, хотя для общения с бойцами ФРЕЛИМО требовался переводчик португальского языка, которым я владел не в полной мере. Полковник считал, что в таких делах, главнее контакт с собеседником, степень доверия с их стороны. Вот почему поначалу он на личном примере показывал, как строить беседу с будущими бойцами, чтобы определить, на что каждый из них способен

— Радуйся, Владимир,- повторял он,-  они нутром чуют в тебе родственную душу «нацмена», а от москвичей за версту несет снобизмом. Чернокожим курсантам  доставалось-таки от хулиганов в  Одессе-маме.

С мозамбикцами я быстро находил общий язык, переходя на суахили. Племя маконде, знаменитое  непревзойденными мастерами резьбы по черному дереву расселено вдоль границы с Танзанией, где суахили является языком межплеменного общения. С некоторыми ребятами я успел подружиться. Одному из самых способных я предрекал большое будущее в родной стране после завоевания независимости. Он был не по годам серьезен и пользовался непререкаемым авторитетом среди своих сверстников. Он, кстати, единственный носил очки.

Через полтора десятка лет (1988 г.), когда ЦК поручил мне сопровождать делегацию ФРЕЛИМО, я его узнал именно по очкам. Это была теплая встреча с массой воспоминаний. Нынешний член Политисполкома ФРЕЛИМО уверял, что наши с Маталасовым инструктажи ему очень помогли. Сохранилось совместное фото при посещении Гостелерадио Молдавии и Бендерского шелкового комбината. Не последнюю роль в том сыграла наша положительная рекомендация этого курсанта лидеру ФРЕЛИМО и первому президенту независимого Мозамбика Саморе Машелу.

В 1975 году Самора был частым гостем Посольства СССР в Дар-эс-Саламе. Мы шутили, что к нам он заходит регулярно, как на работу. Машелу нужны были деньги и  вооружение для ФРЕЛИМО. Как правило, ему шли навстречу. В этом целиком была заслуга  Маталасова.

Когда боевые действия в Мозамбике подошли к кульминации, кто кого – ФРЕЛИМО, или Фронт сопротивления РЕНАМО, Самора примчался к нам буквально с требованием помочь боеприпасами. В это время в порту под разгрузкой стояло советское судно из Ильичевска «Георгий Димитров» с грузом радиолокационных станций для Танзанийской Армии. Маталасову стало известно, что в трюмах находится контрабанда — патроны и снаряды, предназначенные  для Анголы.

Поздно ночью Маталасов поднял меня с постели, и с будущим президентом Мозамбика мы прибыли на судно. Находчивость Вячеслава Ивановича просто восхищала. Обнаружив в трюме под слоем воды пригоршню патронов для АКМ, он вызвал капитана и представителя Минобороны и потребовал разгрузить боеприпасы здесь, во избежание утечки информации. Для доказательства он потрясал свежим номером американского журнала «Ньюсуик», посвященного работе советских военных специалистов на африканском континенте. Во весь разворот — карта Африки с указанием точных цифр, дат и фамилий советских военных советников, командиров групп и главных специалистов. На фото много знакомых лиц сослуживцев.

«Наглядная агитация» и психологическое давление подействовали. Быстро составили Акт о передаче боеприпасов Саморе Машелу, тут же его подписали все стороны. До утра весь контрабандный груз был сгружен  судна и отправлен в Мозамбик.

Через несколько дней пришло сообщение о победе ФРЕЛИМО. Не удивительно, что вскоре мы обмывали высокую государственную награду Вячеслава Ивановича. А мне из Лусаки передали тяжеленный сверток от Саморы, где оказалась фигурка из черного дерева,  выполненная  мастером  из племени маконде.

Гибель Саморы Машела в авиакатастрофе, как и падение вертолета Александра Лебедя, я отношу к закономерным казусам, свойственным людям  рисковых профессий.

Иметь и не иметь

А теперь о главном: богатстве истинном и мнимом, государственной независимости — реальной и призрачной, власти, достойной своего народа, и наоборот.

В рассказе Эрнеста Хемингуэя «Иметь и не иметь» красной нитью проходит философская идея, что все земное преходяще, а духовное вечно, согласно библейским истинам. Мой любимый писатель писал правду и боролся за справедливость, как и непокоренный романтик Че. Оба они, каждый по-своему, были нелегалами, если иметь в виду причастность к работе спецслужб.

Само слово «спецслужбы»  включает в себя  очень широкие понятия. Их сила в том, что они — тайные. Они непобедимы, пока все им известное хранится за семью печатями. Необходимо, в конце концов, усвоить раз и навсегда, что задача спецслужб, как наиболее организованного отряда общества, в узком смысле – обеспечивать безопасность государства, а в широком – заменять государственные структуры в период кризиса, или катастроф. Эти вынужденные, но спасительные действия могут быть  в форме объявления чрезвычайного положения, или военного правления.

Коррумпированно-криминальная власть может увеличивать  численность силовых структур до бесконечности, все одно, их ждет справедливое наказание по справедливости,  которого не избежали ни Хуссейн, ни Каддафи. Не спасут миллиарды, бесполезно спасаться  бегством, ни к чему пластические операции.  Все решено, но  не в Киеве.

Советская тоталитарная империя казалась незыблемой, пока государственный организм был нанизан на становой хребет жестко централизованной системы Комитета Государственной Безопасности. Как раз из Москвы, а не из Киева, или Кишинева,  поступали команды во все уголки мира, приводящие в движение механизмы социально-политических сдвигов. А потом поступила команда: «Крушить!» и на какой-то период создалось впечатление полнейшего хаоса. Но это только видимость.

Сохраняйте ум холодным, руки чистыми, пейте зеленый чай без добавок, приводящий в норму сознание и помыслы, и контролируйте ход  событий.

Когда в конце 90-х годов неформалы по заданию румынских спецслужб атаковали здание КГБ в Кишиневе, чтобы завладеть  информационной базой агентуры, было решено организовать им экскурсию. Это поручили Марчелу Ботнарю, сыну главы МНБ  Федора Леонтьевича Ботнаря, специалиста по внешней разведке.

Марчел Федорович добросовестно провел группу любопытствующих граждан по коридорам учреждения, показал картотеки, прокомментировал сложность гигантской работы, проводимой сотрудниками. После этого майор вывел гостей на свежий воздух. (Нечто подобное произошло 7 апреля 2009 года, правда, погромщики сами организовали себе турне по зданиям Парламента и Президентуры).

В начальный период тема люстрации агентуры КГБ была особенно популярна, в Молдавии и Румынии. Страсти улеглись после того, как министр по безопасности Анатолий Плугару заявил, что если он назовет всех внештатных сотрудников КГБ,  не останется Парламента.

Одно время и меня интересовало местонахождение архива КГБ. Ходили слухи, что его вывезли в Тирасполь. Несколько раз я пытался вызвать на откровенность бывшего министра госбезопасности Владимира Антюфеева, которому, в конце концов, это надоело:

— Владимир Степанович, Вы же умный человек, неужели думаете, что Москва допустила бы подобное?! Это же живые люди. По сути, самое ценное, чем владеет страна.

И с ним нельзя не согласиться. У меня перед глазами судьба Бориса Иосифовича Бирштейна (БИБ), человека – легенды. Он передвигал фигуры президентов, как шахматные фигурки, вывозил золотые запасы целых стран, так он поступил с Киргизией, по всему миру его принимали, как персону первой величины. А теперь, будучи невыездным,  он проводит осень жизни в Канаде, говорит всем, что он нищий, и, судя по всему, примирился судьбой.

Что касается судьбы архива КГБ в Молдове, то журналистским расследованием мне удалось выяснить, что к его доставке в Москву имел отношение мой добрый знакомый Виктор Мазурик, отец которого был заместителем Молдсовпрофа.

Мне кажется,  я сказал достаточно для понимания: история независимой  Украины не заканчивается, а только начинается. Пора опустить ноги в холодную воду, прекратить витать в облаках и обратиться к бесценному фонду профессионалов, который дороже золота. Рано или поздно, но патриоты вернутся к вопросу преступно растранжиренного  статуса ядерной державы, что бы там ни говорил мне на заседании  ЦСКП бывший советник Леонида Кравчука.

Задача спецслужб — обслуживать государство. Если возникает угроза его  разрушения, спецслужбы строят свою вертикаль власти, которая со временем переходит в горизонталь народовластия посредством Учредительного собрания.