Жесткая Турция

 

Всего лишь два года назад, когда Европейский Союз захлопнул дверь перед носом Турции (несмотря на важные военные реформы и реформы уголовного права, проведенные правительством Партии справедливости и развития (AKP)), Турция переориентировала свою политику с Европы на непосредственно граничащие с ней регионы. Подход министра иностранных дел Ахмета Давутоглу «нулевой конфликт с соседями» дал этой переориентации свое стратегическое и теоретическое обоснование.

{advert=1}

Открывая новую впечатляющую страницу, Турция завязала отношения с Арменией; смягчила свою позицию по Кипру; попыталась подвести Иран к позитивному диалогу с Западом; убедила Сирию разрешить давно существовавший между ними приграничный конфликт; а венцом всему стало начало мирных переговоров между Сирией и Израилем при посредничестве Турции.

Однако эта политика добрососедства не сработала так, как предполагалось. Процесс восстановления дружеских отношений с Арменией остановился; не было достигнуто значительного процесса на Кипре, особенно когда в Турецкой республике Северного Кипра (территория, которую признает только Турция) был избран менее сговорчивый лидер; открытость в отношении Ирана не изменила отношения мулл к ядерным исследованиям (и сделала натянутыми отношения с США); сирийско-израильские переговоры провалились; туры в ОАЭ тоже никчему не привели, а участие Турции во флотилии в Газу в 2010 году и израильский жесткий ответ на это участие ознаменовали окончание десятилетий близкого сотрудничества между Израилем и Турцией.

И, наконец, президент Сирии Башар аль-Ассад, якобы ближайший новый союзник Турции, как выяснилось, оказался самым деспотическим и кровавым региональным тираном. Ассад провел большую часть 2011 года, убивая граждан своей собственной страны, когда они выходят на демонстрацию за свободу и реформы.

Несмотря на эти провалы, стратегическая важность Турции не пострадала, частично потому, что снижение присутствия США при президенте Бараке Обаме позволило Турции заполнить получившийся в результате вакуум власти в регионе. Арабская весна, несмотря на свои еще неубедительные результаты, сильно ослабила роль Египта в региональной политике и дала возможность премьер-министру Реджепу Таиру Эрдогану позиционировать Турцию ‑ и себя ‑ в качестве лидера мусульманского блока и модели сосуществования ислама и демократии. И последнее по порядку, но не по важности, победа AKP на недавних парламентских выборах способствовала тому, что у Эрдогана появились амбиции, похожие на амбиции Путина.

{advert=2}

Все это обнажило сокрытую неопределенность в стратегии «нулевого конфликта» Давутоглу. Изначально рассматриваемая как миролюбивая и умеренная, она подкреплялась все распространяющимся мнением о Турции, главной руководящей силе – как об арбитре конфликтов и, в конечном итоге, о том, кто навязывает свои собственные взгляды более мелким игрокам. Возможно, неправильно называть турецкое поведение “новооттоманией”, но некоторые соседние страны, после того как они ждали миротворца и посредника, возможно, сейчас чувствуют, что они столкнулись с задирой.

Можно понять стратегию переориентации Эрдогана в отношении Израиля как попытку не только преодолеть традиционную арабскую подозрительность в отношении Турции, учитывая ее имперское прошлое, но также и представить более умеренную исламскую альтернативу теократическому Ирану и его непредсказуемому президенту. Но угроза Эрдогана использовать турецкий военно-морской флот для военного эскорта будущих флотилий в Газу уже похожа на размахивание шашкой, то же касается готовности использовать силу, чтобы помешать Республике Кипр разрабатывать газ на своем континентальном шельфе. Более того, Эрдоган предупредил о разрыве дипломатических отношений с ЕС, если Кипр согласится на поочередное президентство в ЕС в 2012 году.

В то же время возобновившиеся жестокие вторжения в северный Ирак при преследовании предполагаемых партизан, наводят на мысль о возврате жесткой антикурдской политики. Вывод вооруженных сил США из Ирака, кажется, только усилил желание Турции создать санитарный кордон на иракской стороне границы – и, возможно, создать противовес влиянию Ирана на возглавляемое шиитами правительство в Багдаде. И, хотя согласие Турции содержать противоракетные радарные установки НАТО и недавний захват корабля с оружием, зарегистрированного в Сирии, может порадовать Запад, здесь тоже политика сфокусирована на «жесткой» военной мощи.

Подобным образом, недавний визит Эрдогана в Египет, Ливию и Тунис демонстрирует двойственность новых притязаний Турции на гегемонию в регионе. Пока непрочная военная хунта Египта приветствовала Эрдогана, многие египтяне не были счастливы, когда он убеждал их ‑ и других арабов – следовать политике Турции и рассматривать Турцию как своего мусульманского лидера. Новый султанат? Эрдоган в качестве нового Саладина?

{advert=3}

У Турции чрезвычайно важная роль в регионе. Она могла бы быть мостом между Западом и Востоком, между исламом и современностью и между Израилем и арабами. Но она подвергается опасности погибнуть от надменности власти, которая развратила и вывела из игры многие сильные государства в прошлом.

 

Автор — профессор политологии в Еврейском университете в Иерусалиме, ранее занимал пост генерального директора министерства иностранных дел Израиля.

Перевод с английского – Николай Жданович

Оригинал: Hard Turkey