Сетецентрическая война: готова ли к ней Россия?

При всей сложности и многогранности понятия «национальная безопасность», его «сердцевиной» является военная безопасность. Это достаточно очевидное положение, к сожалению, часто недооценивается и даже игнорируется как государственно-властными структурами, так и общественным мнением. По вполне понятным причинам, чем ниже уровень непосредственной военной опасности для государства, тем меньшее внимание уделяется этому аспекту национальной безопасности. И наоборот, народы бывшей Югославии, Южной Осетии, Абхазии, да и Грузии придают большее значение военной безопасности в общем комплексе мер по обеспечению своей национальной безопасности, нежели население России в целом.

Упрощенное отношение к обеспечению военной безопасности на концептуально-доктринальном уровне влечет и соответствующее отношение к вооруженным силам — как на уровне государства, так и в обществе в целом. «История ничему не учит, а лишь наказывает за незнание ее уроков», — отмечал в свое время В. Ключевский. К сожалению, правоту этого постулата многим государствам приходится постигать на основе своего собственного трагического и печального опыта.

Обеспечение военной безопасности подразумевает готовность вооруженных сил и государства в целом к войнам будущего. Деятельность государства в сфере обеспечения военной безопасности должна быть, по сути дела, комплексом «страховых мероприятий» на случай негативных и опасных ситуаций в будущем. Человеческая природа такова, что отдавать деньги за страховой полис всегда жалко: а вдруг страховой случай не наступит вовсе, а денег лишились.

«Может, войны и не будет вовсе», — логика обывателя вполне объяснима. Но могут ли государственные мужи мыслить такими категориями? Можно ли сегодня руководствоваться великим русским принципом «Авось!» и искренне верить в то, что врагов у России нет и не будет, а потому и армия не нужна и готовиться к войнам будущего не нужно? Такой подход не просто наивен. Не имея ничего общего с реальными фактами, он крайне опасен.

Трудно сейчас найти на карте мира государство, которое относилось бы к обеспечению своей военной безопасности столь же легкомысленно, как это происходит в России. В вооруженных силах ведущих государств Запада происходят глубочайшие качественные преобразования, обусловленные бурным научно-техническим прогрессом и информационной революцией. Кстати, в них нет процессов огульного и бездумного сокращения ради сокращения. Напротив, в них идет сложный процесс организационно-струкрутной реорганизации, в результате которого сокращение численности бронетанковых войск и полевой артиллерии в вооруженных силах США, например, сопровождается бурным ростом численности пехоты, частей специального назначения, армейской авиации, органов психологической войны и подразделений военной полиции. Наращивается боевая мощь армий государств развивающегося мира, многие из которых нацелены на приобретение и освоение ракетных и ядерных технологий. На мировую военно-политическую арену вышли многочисленные негосударственные акторы, сделавшие терроризм главным орудием политической и военной борьбы. Потенциал конфликтности в мире растет неуклонно, сопровождаясь вспышками войн и вооруженных конфликтов в разных регионах земного шара.

 

Существующие и возникающие угрозы и вызовы национальной безопасности государств обусловливают появление новых теорий и концепций ее обеспечения. Естественно, это происходит там и тогда, где и когда проблема обеспечения военной безопасности стоит в фокусе внимания политического руководства государства. Речь идет, прежде всего, о США — государстве, которое по окончании «холодной войны» для поддержания своего военно-политического господства в мире в одностороннем порядке взяло на себя функции «мирового полицейского». Военно-теоретическая мысль призвана была найти наиболее оптимальное соотношение между военными и несиловыми формами и способами продвижении и обеспечения интересов США на мировой арене — за счет интересов других государств мира или даже вопреки им.

Огромная работа многих экспертов и исследователей, получившая поддержку со стороны военного ведомства США, привела к появлению большого количества новых военных концепций и теорий, призванных обеспечить высокую эффективность действий американских вооруженных сил в новых условиях, против новых врагов, с качественно новым арсеналом сил и средств вооруженной борьбы. Одной из таких теорий стала концепция «сетецентрической войны», появившаяся в США в конце 90-х годов ХХ в.

«Сетецентрическая война» — это не совсем точный перевод английского термина «network-centric warfare». Более точный перевод: «сетецентрические военные действия». От неточного перевода идет и неточное понимание или даже непонимание сути проблемы. И все же термин «сетецентрическая война» уже прижился, и задача теперь заключается не в том, чтобы его изменить, а в том, чтобы его правильно понимать и употреблять.

Итак, речь не идет о каком-то новом виде (типе) войны, а о сетецентрическом подходе к организации и ведению военных действий. Более того, в будущем такой подход будет аксиомой, и все военные действия будут неизменно основываться на принципе сетецентричности.

Авторами концепции «сетецентрической войны» считаются вице-адмирал ВМС США Артур Себровски и профессор Джон Гарстка. Опубликованная ими в журнале «Proceedings» в январе 1998 года статья «Сетецентрическая война: ее происхождение и будущее» стала своеобразным манифестом новой концепции .

Нынешняя эпоха глобализации, информационных технологий и революции в менеджменте ознаменовалась серьезнейшими изменениями в мире и обществе, в бизнесе и военном деле. Тот, кто отдает себе отчет в этом, кто не закрывает глаза на происходящие в мире изменения, а стремится активно взять их на вооружение — побеждает. Побеждает в бизнесе, побеждает и в войне. А. Себровски и Дж Гарстка повторяют ставший на Западе уже аксиомой тезис американских футурологов Алвина и Хэйди Тоффлер о том, что «нации ведут войну таким же образом, как они создают богатства» .

По мнению авторов концепции «сетецентрической войны», происходящие в современном мире изменения являются революционными: «Мы переживаем эпоху революции в военном деле, подобной которой не было ничего с эпохи наполеоновских войн, когда Франция впервые претворила в жизнь концепцию массовой армии».

Суть современной революции в военном деле А. Себровски и Дж. Гарстка выразили словами начальника штаба ВМС США адмирала Джея Джонсона, который заявил о «фундаментальном сдвиге от того, что мы называем платформо-центрической войной, к тому, что мы называем сете-центрической войной» .

Можно спорить с авторами концепции «сетецентрической войны» по поводу ее революционной сущности: сетецентрические подходы в той или иной степени широко реализуются в системе государственного управления, бизнесе, экономике и технике. Эти подходы уже давно внедряются и в вооруженных силах разных стран мира, хотя и в ограниченных масштабах. И только единый скоординированный подход к внедрению сетецентрических технологий, принципов и методов в деятельности войск позволил говорить об этом явлении как о целостной концепции «сетецентрической войны». В этом целостном подходе и заключается революционная сущность рассматриваемой концепции.

В концептуально-теоретическом плане А. Себровски и Дж. Гарстка представили модель «сетецентрической войны» как систему, состоящую из трех решеток-подсистем: информационной, сенсорной (разведывательной) и боевой. Основу этой системы составляет информационная решетка, на которую накладываются взаимно пересекающиеся сенсорная и боевая решетки. Информационная решетка-подсистема пронизывает собой всю систему в полном объеме. Элементами сенсорной подсистемы являются «сенсоры» (средства разведки), а элементами боевой решетки — «стрелки» (средства поражения). Эти две группы элементов объединяются воедино органами управления и командования.

Взаимоотношения между всеми элементами подсистем и самими подсистемами достаточно сложные и многоплановые, что позволяет, например, «стрелкам» поражать цели сразу по получении информации от «сенсоров» или по получении приказа от органов управления, или в некоторых случаях самостоятельно.

Графически логическая модель «сетецентрической войны», как она виделась Себровски и Гарстка, представлена на рисунке:

 

 

Таким образом, «сетецентрическая война», в представлении американских экспертов, редполагает создание разветвленной сети хорошо информированных, но географически рассеянных сил. Главными характеристиками-компонентами этих сил являются: высокоэффективная «информационная решетка», доступ ко всей необходимой информации, высокоточное оружие с большой дальностью поражения цели и маневренностью, высокоэффективная система управления и командования, интегрированная «сенсорная решетка», соединенная в единую сеть с системой «стрелков» и системой управления и командования.

В военно-практическом смысле, «сетецентрическая война» позволяет перейти от войны на истощение к более скоротечной и более эффективной форме, для которой характерны две основных характеристики: быстрота управления и принцип самосинхронизации.

Быстрота управления, в представлении американских экспертов, подразумевает три аспекта:

1. Войска достигают информационного превосходства, под которым понимается не поступление информации в большем количестве, а более высокая степень осознания и более глубокое понимание ситуации на поле боя. В технологическом плане все это предполагает внедрение новых систем управления, слежения, разведки, контроля, компьютерного моделирования.

2. Войска благодаря своим информационным преимуществам претворяют в жизнь принцип массирования результатов, а не массирования сил.

3. В результате таких действий противник лишается возможности проводить какой-либо курс действий и впадает в состояние шока.

В качестве примера того, как может и должна работать вся военная машина в условиях «сетецентрической войны», А. Себровски и Дж. Гарстка рассмотрели ситуацию гипотетического начала войны. На самой начальной стадии необходимо вывести из строя всю систему ПВО противника: командные пункты и пункты управления, центры связи, позиции РЛС, боевые позиции зенитных ракет и авиации ПВО. Авторы утверждают: «Когда в самом начале конфликта противник теряет 50% чего-то очень важного для себя, это неизбежно сказывается на его стратегии. Это может остановить войну — а в этом как раз и состоит суть сетецентрической войны».

Принцип самосинхронизации пришел из теории сложных систем. В соответствии с этой теорией, сложные явления и структуры в наилучшей степени организуются по принципу снизу вверх. Другими словами, под самосинхронизацией американскими специалистами подразумевается способность военной структуры самоорганизовываться снизу, а не изменяться в соответствии с указаниями сверху. Организационная структура частей и подразделений, формы и методы выполнения ими боевых задач, как ожидается, будут видоизменяться по усмотрению командира на поле боя, но в соответствии с потребностями вышестоящего командования.

Этот принцип противоречит традиционным основам централизованной иерархической военной организации, основанной на подчинении директивным указаниям сверху. Сломать такую систему сложно, ибо это требует изменения не только в организационных формах и методах управления, но и (что самое важное и одновременно — самое сложное!) в менталитете начальников и подчиненных.

Применение системы самосинхронизации позволяет достичь превосходства над противником в скорости и внезапности действий. Исчезают тактические и оперативные паузы, которыми противник мог бы воспользоваться, все процессы управления и сами боевые действия становятся более динамичными, активными и результативными. Военные действия приобретают не форму последовательных боев и операций с соответствующими промежутками (паузами) между ними, а форму непрерывных высокоскоростных действий (операций, акций) с решительными целями.

«Сетецентрическая война» может вестись на всех уровнях ведения военных действий — тактическом, оперативном и стратегическом. Принципы ее ведения никоим образом не зависят от географического региона, боевых задач, состава и структуры применяемых войск (сил).

Реализация концепции «сетецентрической войны» вызвала соответствующие преобразования в системе подготовки войск и в их организационно-штатной структуре. Это привело, как говорят в США, к появлению новой военной «элиты», которая представлена так называемыми «новыми (компьютерными) операторами».

В то же время, по мнению экспертов, в военной среде, в том числе и в США, процесс освоения и внедрения новых информационных технологий идет медленнее, чем, например, в бизнесе. Традиционная военная культура отрицает роль и значение «нового оператора», ибо это требует изменения многих стереотипов и внутренних привычных установок офицеров и генералов. И все-таки слом этих психологических барьеров в вооруженных силах США идет сегодня достаточно активно.

За годы, прошедшие с момента рождения концепции «сетецентрической войны», она не только завоевала своих многочисленных сторонников, но и легла в основу действующих программ развития и совершенствования вооруженных сил США.

По мере развития этой концепции понятие «сети» приобретало все новое и новое содержание. Сеть — это, безусловно, не только объединенные в единый информационный комплекс компьютеры. По мнению американских специалистов, в это понятие входят информационно-технические и военные «социальные» сети.

 

 

При этом, при всей важности информационно-технических сетей, составляющих своеобразную «кровеносную систему» любого военного организма, все более важную роль играют контакты и связи между различными категориями военнослужащих: военачальниками, принимающими решения; начальниками и подчиненными; боевыми и поддерживающими частями на поле боя; рядовыми солдатами на поле боя. Не последнюю роль играет межвидовой, межведомственный и международный (коалиционный) характер таких военных «социальных» сетей.

 

 

С технической точки зрения, в основу концепции «сетецентрической войны» положены стандартизация, унификация и комплексное внедрение новейших информационных технологий, что позволяет создать единое информационно-коммуникационное пространство. В результате единая сеть средств разведки, связи и органов управления увязывается с сетью средств поражения и сетями боевого и тылового обеспечения.

 

Все эти сети сводятся в единое информационно-коммуникационное пространство, функционирующее в реальном масштабе времени, что позволяет войскам действовать намного эффективнее, быстрее и результативнее.

Основу информационно-коммуникационного пространства войны будущего составляет GIG — так называемая «Глобальная информационная решетка» (ГИР), представляющая собой мощную группировку разведывательных, коммуникационных и навигационных космических летательных аппаратов США на околоземной орбите. Именно ГИР связывает воедино все силы и средства вооруженных сил США и их союзников по НАТО и обеспечивает их всей информацией, необходимой для ведения войны. В результате, реальная «картинка» боя, происходящего в джунглях Амазонки или песках Ближнего Востока, мгновенно высвечивается на экранах военных компьютеров на другом конце света в Вашингтоне.

Благодаря созданию единого информационно-коммуникационного пространства достигается информационное превосходство (информационное доминирование) на поле боя, что позволяет во много раз эффективнее и оперативнее реализовать боевой потенциал группировок войск (сил) в ходе военных действий. Появляется возможность упреждать противника на всех этапах подготовки и ведения боевых действий. Противная сторона лишится возможности предпринять хоть какие-либо ответные шаги и, в конечном счете, как считают западные специалисты, впадет в состояние полного шока.

В принципиальном смысле такая ситуация представлена ниже. Естественно, такая схеме очень условна и отражает лишь принципиальную суть проблемы — повышение эффективности действий сторон при сокращении подготовительного периода операции.

 

 

Насколько реален такой вывод, позволяет судить элементарное сравнение различных технических средств передачи информации на поле боя — стандартного полевого телефонного аппарата ТА-57 и современного персонального ноутбука ITRONIX GoBook MR-1, состоящего на вооружении американской армии. 

Если при использовании телефона процесс передачи координат цели является серьезной проблемой, то при использовании единой информационной системы это решается мгновенно: цели синхронно отображаются на экранах всех компьютеров, объединенных в единую сеть. Даже сегодня всем знакомая коммерческая система GPS обеспечивает точность привязки к местности равную 1,5 метрам. С учетом того, что вся территория планеты американцами оцифрована, появляется возможность с высочайшей точностью определять не только свои координаты, но и местоположение противника.

В результате, суть концепции «сетецентрической войны» можно переформулировать следующим образом: это — война «слепого» против «зрячего». Физическая сила «слепого» — боевая мощь классических вооруженных сил, не использующих преимущества сетецентрических подходов, — не гарантирует победы в современном бою. Мускулы «слепому» не помогут — поразить «зрячего» он не сможет. Это — заведомо проигрышная ситуация, в которой мы находимся уже сейчас.

В связи с этим по-новому видится соотношение количества и качества: можно иметь в составе Сухопутных войск 85 или даже 585 бригад, но в условиях «сетецентрической войны», если мы к ней не готовы, эти бригады окажутся совершенно беспомощными.

Возможная агрессия гипотетического противника, как свидетельствует опыт последних войн и военных конфликтов, будет проходить в два этапа.

 

 

На первом этапе будут наноситься высокоточные воздушно-космические удары на всю глубину территории страны. Военные возможности США позволяют им применять до 1 тыс. крылатых ракет в сутки. И это — не считая авиации ВВС и ВМС.

В качестве целей для поражения будут выбраны критически важные объекты государства-жертвы. Списки приоритетов объектов поражения составляются уже в мирное время, исходя из концепции так называемых «пяти колец полковника Уордена», которая рассматривает противника в качестве системы, состоящей из пяти радиальных колец. В центре — политическое руководство, затем следуют система жизнеобеспечения; инфраструктура; население и, лишь в последнюю очередь, вооруженные силы. Кстати, именно по этой схеме строилась агрессия НАТО против Югославии в 1999 году.

 

Одновременно противником будут осуществляться массированные и скоординированные операции информационной войны:

• Психологические операции;
• Электронное подавление и уничтожение системы государственного, экономического, финансового и военного управления, связи, разведки и РЭБ;
• Наступательные компьютерные операции.

 

Целью первого этапа агрессии будет полная дезорганизация системы государственного, экономического, военного управления; «ослепление» системы разведки и ПВО страны; деморализация населения, паника и шок; дезорганизация военных мероприятий государства-жертвы.

Второй этап агрессии — наземное вторжение, которое начнется только тогда, когда цель первого этапа будет достигнута и если это будет признано необходимым! По сути, это будет зачистка местности.

Характерной особенностью второго этапа агрессии явится то, что группировки войск противника НЕ БУДУТ вести классические военные (боевые) действия. Они будут всемерно стремиться к тому, чтобы исключить даже саму возможность вступления в бой. Характерные черты этого этапа агрессии:

• Противник будет опережать нас на всех этапах: сбора, оценки информации, принятия решения и действия.
• Не будет сосредоточения, выдвижения войск, развертывания в боевой порядок, собственно атаки, преследования или отхода на новые рубежи.
• Не будет рубежей, полос, не будет флангов, фронта и тыла.

  

• Противник будет иметь абсолютное информационное доминирование на поле боя — видеть каждого нашего солдата.
• Жесткая иерархическая система военного управления сменится гибкой сетевой: подчиненные войска получат свободу в выборе методов действий, а организационно-штатная структура войск будет постоянно меняться, «приспосабливаться» к требованиям обстановки.
• Широкое использование тактических наземных и воздушных робототехнических комплексов, которые будут «ползать» в нашем тылу, уничтожая оставшиеся очаги сопротивления. По планам Пентагона, уже к 2015 г. треть всех боевых машин на поле боя будет представлять собой роботов.

Все это коренным образом меняет представления о будущей войне, выводя ее за пределы физической сферы в сферу информационную. Бесконтактная война, о которой уже давно говорят некоторые военные эксперты, становится реальностью. И здесь уже опыт второй мировой войны по организации и проведению стратегических наступательных операций может оказаться совершенно бесполезным и даже вредным.

У концепции «сетецентрической войны» есть еще и своеобразная психологическая составляющая: у того, кто активно использует преимущества сетецентрических подходов, формируется абсолютная уверенность в себе. Угроза жизни конкретного военнослужащего на поле боя становится минимальной. Военные действия из поединка не на жизнь, а на смерть превращаются в компьютерную игру по принципу: «Я тебя вижу, а ты меня — нет». Это, по замыслам авторов концепции, должно привести к дезорганизации и деморализации личного состава противной стороны еще до вступления в боевое соприкосновение. Сторона, не использующая преимущества «сетецентрической войны», в кратчайший срок полностью теряет управление и, в конечном счете, обрекается на неизбежное поражение. Х Х Х

«Сетецентрическая война» — это не миф и не фантастика. В США, других странах НАТО уделяется самое серьезное внимание внедрению информационных технологий и сетецентрических подходов в практику строительства и применения вооруженных сил. Только в сухопутных войсках США на эти цели уже потрачено 230 млрд. долларов. Принципы сетецентрических операций практически отрабатываются вооруженными силами США в боевых условиях в Афганистане и Ираке. При этом, как считают за океаном, концепция «сетецентрической войны» универсальна и применима для борьбы с противником любого типа: регулярным и иррегулярным, современным и традиционным.

 

В Вооруженных Силах Российской Федерации концепция «сетецентрической войны», к сожалению, по ряду объективных и субъективных причин не нашла своей практической реализации. Российская Федерация сегодня оказывается как бы в стороне от современных инновационных разработок в сфере военных информационных технологий. Однако завтра такое отставание может обернуться огромными жертвами, самыми серьезными политическими и социально-экономическими последствиями.

В войне будущего победит не тот, кто имеет самый совершенный танк, самый быстрый истребитель или самую мощную ракету, а тот, кто сможет наиболее эффективно, комплексно и скоординировано управлять всем комплексом своих (даже не самых передовых!) наземных, воздушных, морских, космических и информационных вооружений. Этот подход, как представляется, не до конца осознан в военном ведомстве и военно-промышленном комплексе России. Причин тому несколько.

• Во-первых, нет четкого понимания сущности «сетецентрической войны», которую военные и политические руководители путают с компьютерными технологиями и электронным документооборотом.
• Во-вторых, сетецентрические подходы нельзя реализовать в рамках одной части, соединения или даже вида вооруженных сил. Необходима общегосударственная программа, охватывающая Вооруженные Силы, МВД, МЧС, другие силовые ведомства и органы управления в масштабе всего государства.

 

Концепция «сетецентрической войны» — «живая» теория, находящаяся в постоянном развитии. Это — новая военно-мировоззренческая философия, основанная на приоритете информационно-когнитивной сферы ведения военных действий над физической средой ведения войны. Это — философия, мировоззрение современного военачальника. Это — то, что завтра будет считаться само собою разумеющимся. Но только в тех странах, где это поняли вчера или хотя бы сегодня.

Там, где это не воспринимается на самом высоком уровне (уровне военно-политического руководства всей военной системой общества!), любой серьезный военный конфликт может иметь самые роковые последствия.

Источник: Игорь Попов, подполковник