Сделка Трампа и Путина: сценарии и контригра Украины

Прошёл год с тех пор, как мы написали текст о возможной «большой сделке» Дональда Трампа и Владимира Путина. Тогда это было накануне двустороннего саммита в Хельсинки. В материале мы попытались очертить контуры вероятных российско-американских договорённостей, исходя из интересов обоих государств. Кроме того, мы описали те точки соприкосновения, которые есть у русских и американцев по разным вопросам международной политики, и которые могут стать фундаментом для будущих договорённостей, или помочь этому процессу идти вперёд.

Сегодня, эта тема снова актуальна. В частности, из-за очередной встречи Путина-Трампа, на этот раз в рамках саммита «Большой двадцатки», который проходит в японском городе Осака. В отличие от предыдущего раза, встреча двух лидеров проходит по инициативе США, а не России, а на повестке дня больше вопросов, чем это было в прошлом году.

В связи с недавними событиями вокруг ПАСЕ, мы решили снова поднять тему глобальных переговоров РФ и США, в которых Украина, к сожалению, фигурирует как разменная монета, предмет для торга, в чём и заключается главная для нас угроза.

Поэтому мы представляем вашему вниманию наш старый текст из прошлого года, дополненный и обновлённый в соответствии с последними событиями и изменениями, которые произошли с тех пор, как Путин и Трамп впервые полноценно пообщались в Финляндии.

************

16 июля 2018 года в Хельсинки прошла встреча Дональда Трампа с Владимиром Путиным. Представители США и РФ успели обсудить целый перечень вопросов международной политики. Среди них война на Донбассе, Крым и позиции России в регионе. В СМИ вновь поднялась тема «большого компромисса» — комплекса договорённостей о разделе сфер влияния, в рамках которого Украина и наши проблемы будут лишь разменной картой. Но, как и в истории с санкциями, разговор, в значительной мере шёл на уровне оценок, а не анализа интересов.

Год спустя, Трамп и Путин снова встретились в японской Осаке. За это время произошло многое. Было две эскалации военных действий в Сирии, США начали «мягкий государственный переворот» в Венесуэле, были восстановлены санкции против Ирана, провалился очередной саммит США с КНДР, обострилось торгово-технологическое противостояние Соединённых Штатов и Китая, ухудшились отношения Вашингтона и Брюсселя, а в целом ряде государств поменялась власть, включая Украину.

Как и в прошлый раз, в повестке дня Путина-Трампа ситуация в Украине – лишь один из многих пунктов, который, впрочем, имеет большое значение как минимум для президента России.

Для того, чтобы понимать возможность большого компромисса стоит держать перед глазами набор интересов, с которыми едут на встречу президенты США и РФ. Сразу стоит оговориться, что как и переговоры в Хельсинки, так и саммит «Большой двадцатки» имели целью выработать условия сосуществования государств на ближайшие несколько лет. И Трампу, и Путину важно выйти «с плюсом» из существующих кризисов и, возможно, лишь обозначить контуры взаимодействия в будущем. Разговор вёлся о ближайших 3-5 годах, не более.

В связи с этим мы сделали таблицу, где кроме названия темы для обсуждения обозначены позиции сторон на ближайшую перспективу.  Например, стратегически США не против войти на рынок ЕС в качестве крупного трейдера углеводородами, но в ближайшие годы это вряд ли возможно. Трамп это прекрасно осознаёт.

Таблица интересов сторон по состоянию на июнь 2018 года:

Рассмотрим каждый из пунктов более подробно.

Санкции

Интерес РФ

В России осознают проблему, которую создало санкционное давление. При этом чётко разделяют санкции на группы по степени воздействия:

1. санкции, к которым РФ адаптировалась и которые не оказывают влияния на перспективы развития страны. К таковым, в первую очередь, относится «Крымский пакет» — перед Кремлём не стоит задача развития полуострова, в режиме «Крым= военная база» ограничения, касающиеся гражданских компаний не так важны;
2. санкции, которые создают проблемы отдельным лицам, компаниям и/или направлениям бизнеса. К таким относится значительная часть пакетов 2014 и 2015 годов, введённые за войну на Донбассе. Они неприятны, но существует множество способов обхода таких ограничений;
3. санкции, которые несут опасность для технологического развития российской экономики. Это ограничение рынков сбыта продукции, запрет на передачу технологий, научно-техническое сотрудничество. Это санкции, введённые в последние два года по инициативе США, а так же пакеты, не связанные с Украиной, которые вводились в период с 2009 по 2014 годы. Последние уже дают результат в виде «технологического голода» российской космической (читай ракетной) программы, что выливается в утрату Россией статуса ведущей космической державы мира (сегодня за это место идёт борьба между США и КНР).

Первые два пакета напрямую касаются Украины, основания для введения санкций последних лет более широкие и это даёт дополнительные возможности на поиски компромисса. Для России важно выйти из-под давления ограничений, касающихся передачи технологий и научно-технического сотрудничества.

При этом, важно отметить, что Москве так важны остальные пакеты санкций, которые по факту малоэффективны и уже не сильно влияют на саму Россию. Соответственно, Кремль мог бы пойти на компромисс даже при условии сохранения какого-нибудь «крымского» пакета санкций, который и так никаких проблем для РФ не создаёт.

Подход стран ЕС

Для Европейского Союза санкции — метод давления на принятие политических решений и демонстрация приверженности определённым принципам. При этом существует достаточно мощное лобби за отмену экономического пакета санкций и восстановление полноценного сотрудничества с Российской Федерацией. Различные мнение, потребность в одобрении санкционных пакетов со стороны всех стран Европейского Союза привели к тому, что европейские ограничения носят, скорее, политический характер, чем реальный способ экономического давления — не затрагивают важные для ключевых стран Союза области и отдельные проекты.

Тенденция последних нескольких лет говорит о том, что в Европе всё чаще обращаются к идее нормализации отношений с Россией и смягчении антироссийских санкций. Это связано с кризисом глобального лидерства США, в рамках которого доверие между Вашингтоном и Брюсселем было подорвано после прихода к власти Дональда Трампа.

В условиях, когда США не демонстрируют приверженность европейским ценностям и принципам, в том числе по линии НАТО, а также действуют с позиций эгоцентризма, исходя из узкого, меркантильного толкования своих национальных интересов, Европа ищет альтернативного партнёра в области безопасности.

К тому же, Евросоюз, постепенно проигрывающий конкуренцию Азии, нуждается в дополнительных ресурсах. На фоне кризиса трансатлантического альянса, нормализация отношений с Россией выглядит как неплохой вариант для обеспечения своего фланга и усиления позиций на континенте.

Более того, внутренние структурные кризисы в ЕС (Brexit, кризис Еврозоны, реформирование ЕС, идеологический тупик) лишь подстёгивают Париж, Берлин, Брюссель к поиску возможности наладить отношения с Москвой. С точки зрения европейских элит, это позволит Европе увеличить объёмы торговли и сохранить конкурентоспособность своей продукции. Ситуация вокруг ПАСЕ стало яркой демонстрацией вышеописанной тенденции.

Подход США

Американский подход ещё более прагматичен — он сосредоточен на защите своих экономических интересов и/или влияния в том или ином регионе. В случае с РФ, это защита экономических интересов, лишение России возможности сделать скачок в новый технологический уклад, что естественным образом ослабит позиции Кремля уже через 10-15 лет.

Примерно так, с прицелом на далёкую перспективу, работали США во время «холодной войны» — СССР, проспавший техническую революцию в начале 70-х, уже через 15-16 лет закончил крахом. При этом Соединённые Штаты отдают себе отчёт в том, что РФ завязана на ещё нескольких кризисах и пока служит противовесом усилению Китая и Ирана в ряде азиатских государств.

Сегодня именно американские, а не европейские санкции наиболее болезненны для Российской Федерации. Часть из них введена как результат действий Кремля в Украине, часть из-за вмешательства в американские выборы, войну в Сирии, сотрудничество с Ираном (военный «иранский» пакет), помощь КНДР и так далее.

Вашингтону выгодно ослабление позиций РФ по нескольким ключевым направлениям (ракетная техника, металлургия, ядерная программа и т.д.), как минимум один из поводов — вмешательство в дела США политически не выгоден Трампу.

Исходя из этого интерес Вашингтона в снятии как минимум с повестки дня вопроса российского вмешательства в выборы и кибератак на американские организации, оставив при этом возможность введения санкций по другим причинам.  Одним из вариантов решения может быть какое-то подобие декларации о совместной борьбе с преступлениями в информационной сфере.

Вопрос выполнения условий снятия санкций решается через механизм их «приостановки». Государства, наложившие ограничения не отменяют их, а лишь «приостанавливают» в связи с «прогрессом», демонстрируемым партнёром. По такому пути за последние 4 года прошли власти Судана и Беларуси, не выполнившие ни одно из условий ЕС и США — они просто стали нужными в связи с более глобальными процессами.

К тому же, хотя США рассматривают Россию как естественного соперника, в Вашингтоне опасаются, что чрезмерная изоляция РФ может толкнуть Москву на ещё большее сближение с Китаем. Для Штатов российско-китайский альянс – это геополитический кошмар, которого желательно избежать любой ценой. По этой причине, санкции против России и касаются лишь отдельных сфер, и не являются полноценно эффективными, как бы этого хотели в Украине.

КНДР

Решение проблемы разделённой Кореи чрезвычайно выгодно Дональду Трампу. Продемонстрировав возможность выхода из кризиса, тянущегося с 50-х годов ХХ века он:

• демонстрирует способность проводить успешную внешнюю политику на фоне обвинений в ухудшении отношений с большинством стран-партнёров. Это личная политическая победа американского президента.
• добивается возможности уменьшить влияние Китая на КНДР: в режиме международной изоляции у Пхеньяна был фактически единственный экономический партнёр, обеспечивающий своими товарами, технологиями и инвестициями рост северокорейской экономики. Разрушение изоляции автоматически приведёт к росту влияния других государств, в первую очередь Южной Кореи, ближайшего партнёра США в регионе.
• усиливает и американское влияние на Южнокорейские власти — уменьшение военной активности США на фоне сохранения власти Ким Чен Ына на севере заставляет Сеул искать новые аргументы в пользу сохранения американского присутствия в регионе. А это означает большую податливость южнокорейских партнёров на переговорах.

Есть и объективные интересы — никому в мире не нужна ещё одна ядерная держава с авторитарным, непредсказуемым лидером, огромной армией и агрессивной риторикой.

Интересы России совпадают с американскими в области прекращения северокорейской ядерной программы, открытия экономики и инвестициях со стороны богатых соседей. С одной стороны исчезает опасность ядерного конфликта, с другой, сохранение Ким Чен Ына у власти гарантирует интерес в области военной техники и вооружений. Это выгодно Кремлю, особенно, если в сфере военных поставок удастся потеснить Китай.

Для США позиция РФ, которая является хоть далеко и не главным, но существенным игроком на Дальнем Востоке, очень важна. Россия имеет влияние на Ким Чен Ына через вопросы трудовой миграции граждан Северной Кореи и торгово-экономического сотрудничества. Визит лидера КНДР в Россию зимой 2019 года подтвердил этот тезис: в КНДР воспринимают РФ как одну из «отдушин» среди международных партнёров, которая позволит увеличить товарооборот в обход санкций, разгрузить рынок труда, усилить свой дипломатический статус и привлечь крупный капитал для модернизации инфраструктуры.

Украина

Позиция России по украинскому вопросу достаточно прозрачна и понятна. В Москве осознают, что физически разделить Украину между сопредельными государствами не выйдет. Большая война слишком рискованна и затратна, а появление в Киеве явно пророссийской власти маловероятно.

В сегодняшних условиях идеальным вариантом для России на ближайшие несколько лет является недееспособное правительство в Украине. Это может быть слабый президент при постоянном конфликте с Верховной Радой, собранной из мелких фракций, значительная доля которых популисты. Если же в составе дополнительно будут примерно равные группы крайне правых и пророссийских депутатов — такой парламент не будет способен на плодотворную работу в принципе.

Недееспособная слабая власть, где для принятия важного решения необходимо договариваться (и/или покупать) большое количество игроков является идеальным вариантом для проведения российской повестки в более далёкой перспективе.

Позиции президента Украины прогнозируемо ослаблялись в результате выборов 2019 года, независимо от того, какую фамилию носит победитель. Виктория Петра Порошенко проходила бы на фоне консолидации его оппонентов и создания мощных «антипрезидентских» политических групп. Победа Зеленского, несмотря на набранный процент сопровождается непримиримой позицией сторонников Порошенко, которым подыгрывает своим медийным и политическим ресурсом Виктор Медведчук.

На этом фоне президент Украины начинает свою каденцию, не имея рычагов влияния на парламент (состоящий из его оппонентов), правительство (парламент не проголосует за новый кабинет) и блок силовиков (смена которых так же требует голосов в парламенте). Таким образом, дееспособность украинской власти уменьшена, как минимум, до середины осени — времени окончательного формирования (не формального, а реального) парламентского большинства в новоизбранной Верховной Раде и, как следствие, проведение необходимых кадровых ротаций.

В интересах России, необходимо сделать всё возможное, чтобы украинский парламент не имел устойчивого большинства, находился в состоянии перманентного конфликта между различными группами. Те же минские соглашения с особым статусом, фракцией в ВР как раз подчинены логике создания в Украине лоскутной, вечно конфликтующей внутри и неспособной к серьёзным шагам власти.

Исходя из этого РФ в своих СМИ как минимум с 2015 года утверждает, что «Донбасс — это Украина», предлагая свои варианты разрешения конфликта, свои сценарии действий. При этом Кремлю критично важно оставить Крым «российским». В идеале — признание новых границ, приемлемым вариантом может быть «прибалтийский кейс», когда страны Запада не признавали оккупацию стран Балтии СССР, но при этом работали с Москвой и «фактическим» руководством «прибалтийских республик».

Позиция США по украинскому вопросу не менее утилитарна. В идеале, естественно, Вашингтону хотелось бы видеть в Украине мощное государство, проводника проамериканской политики в регионе. Но Восточная Европа практически всегда была чем-то непонятным для США. Исключением стала Польша, которая смогла предложить Штатам отчётливую модель того, какое место в регионе она занимает и чем она будет полезна. Кстати, именно поэтому, говоря о зоне российского влияния, в США её проводят как минимум по восточным польским территориям, хотя такого же чёткого представления относительно, например, Словакии, нет.

Для Трампа наш регион не интересен — новый американский президент занимается ключевыми, на его взгляд, проблемами, мало обращая внимания на «периферию». Украина на слуху лишь только потому, что у нас война и есть проблема Донбасса и Крыма. Тем более, что официальный Киев до сих пор не смог внятно сформулировать чем он может быть полезен Штатам в среднесрочной и долгосрочной перспективе, какая роль страны в регионе и в мире. Даже, прося денег на реформы, мы не можем однозначно сказать в какой тип государства мы реформируемся, ведь успешный Сингапур отличается от успешного Китая либо успешной Австралии. Точно так же Польша отличается от Испании, Чехии, Румынии, Германия от Швеции и т.д.

Исходя из этого, интерес Трампа заключается в том, чтобы достичь компромисса, снимающего «проблему Украины» с повестки дня. К нашему счастью вариант «поглощения Россией» не пройдёт, поскольку это будет признанием политического поражения США и ЕС. В вопросах Крыма Трамп может говорить что угодно, но признания полуострова российским относится к компетенции Конгресса.  Возможный компромисс — принятие фактической ситуации (Крым де-факто российский), с оговоркой что де-юре он принадлежит Украине и когда-нибудь будет возвращён.

Поскольку Украина пока не предложила Соединённым Штатам чёткого видения своего будущего и своей роли, интерес Трампа будет заключаться так же в том, чтобы наша страна не стала причиной ещё больших проблем, например, чтобы она не распалась либо не превратилась в некое подобие Сомали. Власть в Киеве должна быть предсказуемой и понятной, но в это определение не входят слова «сильной» и «успешной». Поэтому компромисс, который будет включать, например, скорейшую реализацию «политической части» Минска исключать нельзя.

В случае, например, договорённостей по Донбассу окончательного выведения за скобки вопроса Крыма, США получают возможность, спокойно приостановить часть санкций, но оставляют поводы для введения новых (скорости реализации договорённостей, Крым, который остаётся под контролем РФ и т.д.).

Стоит обратить внимание ещё на один аспект переговоров Путина и Трампа — в большинстве спорных тем, кроме, разве что КНДР, есть интерес части элит Европейского Союза. Даже санкции против РФ за вмешательство в выборы в США бьют по бизнесу европейцев, поэтому возможный компромисс и уменьшение накала страстей найдёт понимание и в Европе.

Таким образом, выходя на формат решений по спорным с Россией темам, Трамп может рассчитывать на понимание и поддержку части бизнес и политических элит стран Европейского Союза. Данное утверждение год назад можно было назвать голословным, но сегодня оно получает подтверждение в Молдове, события в которой, кстати, можно воспринимать в качестве предвестника того, что может произойти у нас через 8-10 месяцев.

Суть договора — обеспечение, пусть не стабильного, но удовлетворяющего стороны правительства, которое, возможно,приступит к решению проблем развития страны, являющихся приоритетом для ЕС — коррупция, контрабанда, олигархическое влияние на политические и экономические процессы. Условием сделки со стороны РФ являются дальнейшие шаги по урегулированию в Приднестровье на её условиях. Не называя действия последних двух лет «реализацией плана Козака», стороны достигли «прогресса» в экономической, экологической и даже правоохранительной сфере, оставив «за скобками» необходимость демонтажа «государства ПМР».

Фактически, Кишинёв лишился большинства рычагов принуждения сепаратистского региона к политическим уступкам. Сегодня мы фактически имеем Конфедеративное устройство государства, хоть основные игроки избегают такого термина.

Соединённые Штаты Америки, входя в такую сделку, усилили свои позиции в Румынии и Венгрии, в том числе в военной сфере. Причём, на фоне реализуемого компромисса по Молдове, усиление их присутствия в регионе не вызывает резкой реакции Кремля. Российская дипломатия говорит об угрозе из Польши, но уже несколько месяцев хранит гробовое молчание относительно аналогичных процессов в Румынии, Венгрии и даже в Болгарии.

Такой, пока что успешный кейс, является дополнительным бонусом, склоняющий американского президента к диалогу с Путиным.

Для российского президента успех в Молдове является, кроме всего прочего, хорошей демонстрацией способности идти на компромисс в диалоге с Западом. Добавив к молдавскому кейсу формальные уступки в Украине, как, например, согласие на частичное разведение сторон, освобождение части пленных, он уже к 2020 году получит возможность ставить вопрос о смягчении санкционного давления.

Иран

Вопрос сдерживания иранского влияния является одним из ключевых на каждой встрече Путина-Трампа. Это тот вопрос, который волнует обе стороны и по которому ни у Вашингтона, ни у Москвы нет особенных противоречий. И для администрации Дональда Трампа, и для Владимира Путина Иран – это конкурент, а в некоторых сферах даже стратегическая угроза.

И Россия, и США заинтересованы в сдерживании иранского влияния на Ближнем Востоке, подавлении его амбиций как в энергетическом секторе, так и на рынке оружия. Обе страны рассматривают Иран как потенциального врага в сирийском конфликте. Про-иранские силы в Сирии неудобны практически для всех сторон: Турции, РФ, США, Иордании, Израиля и даже Ирака с его новой, нестабильной коалицией, пытающейся исповедовать про-иракские националистические позиции.

Единственная разница между позициями США и РФ по Ирану – в уровне антагонизма относительно Тегерана. Если в Штатах рассматривают Иран как геополитического врага, угрозу национальной безопасности и всего мира, то для РФ эта угроза намного меньше, по крайней мере, по мнению нынешнего руководства. Если в Вашингтоне всерьёз рассматривает максимальные санкции против Ирана вплоть до провоцирования социально-экономического кризиса с последующей сменой режима, то для России такой сценарий – это чересчур круто, даже учитывая противоположные интересы Москвы и Тегерана в субрегионе Леванта.

Таким образом, между США и Россией нет противоречий относительно самой необходимости противостояния иранскому влиянию, однако как именно это делать – тут уже обе стороны имеют разные варианты.

Для США приемлемым должно стать падение режима аятоллы в Тегеране, а для отдельных политических фракций в Белом Доме (неоконов-республиканцев) было бы неплохо и ударить по ненавистным иранцам. Недавняя напряжённость из-за нападений на нефтяные танкеры в Оманском заливе и сбитого американского беспилотника показала всему миру, что военный конфликт между США и Ираном – это вполне реально, даже когда обе стороны не желают его.

Для России достаточным будет немного придавить Иран, частично уменьшить его влияние в Сирии и ограничить его ресурсы так, чтобы он не смог переходить русским дорогу там, где они пытаются установить своё единоличное влияние. Но на этом их интересы заканчиваются. Никакой войны и смены режима Москва не планирует.

Несмотря на разницу в восприятии Ирана в США и РФ, у них всё-таки наметились несколько важных точек соприкосновения, которые могут послужить объектов для торга во время встречи Путина и Трампа. Такие точки будут следующими:

• Уменьшение иранского влияния в Ливане и Сирии (выведение военных советников, неучастие Ирана в боях на стороне Башара Асада, уменьшение роли иранских советников в переговорах с боевиками);
• Совместная поддержка новой националистической коалиции в Ираке в противовес Ирану;
• Возможный отказ России и дальше поддерживать на плаву иранское ядерное соглашение от 2015 года;
• Уменьшение сотрудничества РФ с Ираном в рамках новых американский санкций для усиления давления на Тегеран;
• Поддержка позиции США по увеличению добычи нефти для замены иранской нефти на рынках совместно с Саудовской Аравией;
• Блокировать все возможные энергетические проекты Ирана на территории Сирии и в регионе.

Сирия

Сирия, будучи также одним из ключевых вопросов на переговорах, является ещё и темой, контуры договорняка по которой наметились уже давно. Именно по Сирии Дональд Трамп и Владимир Путин могут вполне сойтись и договориться, поскольку спорные моменты по ситуации в стране уже давно набрали критическую массу и готовы взорваться.

Основной базой для вероятных американско-российских договорённостей в Сирии станет общая позиция по Ирану. Как было сказано выше, и для американцев, и для русских чрезмерное усиление Ирана в результате их противостояния между собой в последнее время – нежелательный сценарий. Поэтому вполне возможно, что Вашингтон пойдёт на уступки Москве в обмен на поддержку в сдерживании иранского влияния в пользу российского.

Для РФ Иран – это прямой конкурент в её борьбе за Дамаск. Президент Сирии Башар Асад, хотя и пытается играть свою игру, в последнее время всё больше тяготеет к Ирану.

Во-первых, Тегеран лучше, чем русские, понимает природу сирийского правительства и особенности коммуникаций с ними. Во-вторых, позиции Ирана и Сирии относительно пост-военного будущего устройства страны очень похожи. Иран также поддерживает план Дамаска по максимальному возвращению к статусу-кво 2011 года и лишь ограниченной автономии для курдов. В-третьих, склонность русских обмениваться территориями и торговать целыми регионами ради политической выгоды и усиления своих позиций на международной арене, чтобы впечатлить США, абсолютно неприемлема для сирийцев, которых в этом поддерживают иранцы.

Поэтому неудивительно, что влияния Ирана на Дамаск росло в то время, как необходимость в поддержке со стороны РФ падала по мере того, как уменьшалась интенсивность боёв в Сирии. Для Кремля единственной возможностью отыграться может стать договорённость с Трампом, на котором Россия с помощью неформального молчаливого согласия поможет Вашингтону прижать Иран, а тем временем усилит свой контроль над Дамаском.

В обмен на помощь РФ по сдерживанию Ирана в Ливане и Сирии, США могут пойти на выведение своих войск из Сирии (как мы видели в конце 2018 года, они на него и пошли). Президент Дональд Трамп давно выявлял желание вывести свои войска и уменьшить вовлечённость США в конфликт в Сирии вопреки позиции части его администрации.

Для Владимира Путина вывод американских сил – это последнее препятствие на пути к нормализации отношений с сирийскими курдами. Уход США из северо-восточных регионов Сирии позволит России взять на себя весь процесс реинтеграции курдских земель под управлением Дамаска в виде какой-нибудь ограниченной автономии при сохранении интересов Турции.

Хотя этот вопрос на сегодня «завис в воздухе», будучи заблокированным противниками этой идеи в самой администрации Белого Дома, перспективы договорённостей все ещё высоки. Штаты так и не сформулировали внятного видения своих стратегических интересов в Сирии и не могут объяснить своё военное присутствие на северо-востоке страны. На этом фоне ухудшаются отношения Вашингтона с Турцией и самими курдами, что вынуждает продолжать искать пути компромисса, в том числе и с РФ.

К тому же, для РФ сдерживание Ирана будет означать блокировку его возможных энергетических проектов в Сирии, особенно газовых. В 2011 году Тегеран уже пытался построить трубопровод через Сирию к Средиземному морю для поставок газа в Европу. Для РФ такой проект – это конкуренция их газовым поставкам, поэтому чем дальше Иран от Сирии – тем лучше для русских (и для американцев с израильтянами).

Вообще, если хотите посмотреть на то, как работает модель договорняка между США и Россией по Сирии – посмотрите на ситуацию с битвой в Южной Сирии, где сошлись интересы Израиля, Иордании, Сирии, РФ и США. Все стороны успешно договорились между собой, а Россия будет использовать ситуацию как успешную мини-модель в переговорах с Трампом.

Энергетика

По энергетическим вопросам наиболее важными для обеих сторон будет вопрос замены иранской нефти на рынках. И для РФ, и для США высокие цены на нефть – это очень хорошо. В условиях, когда США ввели нефтяное эмбарго против Ирана, поддержка (хоть и непубличная) России будет очень даже кстати, особенно учитывая возрастающее влияние РФ на ОПЕК в последнее время. Именно Россия и Саудовская Аравия сегодня фактически «определяют» политику ОПЕК. Для США заручиться поддержкой РФ на фоне потепления их отношений с Эр-Риядом – это ключ к более успешному сдерживанию Ирана.

Недавно в рамках ОПЕК Россия и Саудовская Аравия договорились об увеличении добычи нефти на 1 млн. баррелей в день в связи с санкциями США против Ирана и перебоями с поставками нефти из Ливии и Венесуэлы. Для США поддержка РФ в их планах ещё больше увеличить добычу нефти (об этом Трамп заявил несколько дней назад) – очень важна, поскольку не позволит посеять бардак в рамках ОПЕК. К слову, в ближайшее время должна пройти новая встреча участников ОПЕК и ОПЕК+.

Кроме того, учитывая вышесказанное по Ирану и Сирии, помощь РФ в сдерживании Тегерана через перекрытие иранцам окон для манёвра в условиях восстановления санкций может сыграть на руку политике США по Ирану. А Россия взамен получить высокую цену на нефть, которая им позарез нужна для стабилизации экономической ситуации и относительно безболезненного проведения реформ типа пенсионной.

Наконец, конечно же, будет обсуждаться вопрос «Северного потока-2». Для РФ крайне важным будет получить гарантии от Вашингтона, что они не введут санкции против «Северного потока-2» или компаний-трубоукладчиков. Пока в администрации Трампа сами не знают, идти ли на прямую конфронтацию в этом вопросе с Европой, Москва будет убеждать Трампа в том, что проект трогать не надо.

Для РФ критически важным является поскорее завершить строительство трубы до 2020 года, и запустить её на полную мощность в 2021-2022 годах. Кроме того, смягчение позиций США по «Северному потоку-2» позволит русским усилить давление на Данию, чтобы та дала добро на прокладывание трубы в её территориальных водах, особенно после недавних парламентских выборов в этой стране и выборов в Европарламент, завершившихся переформатированием правящей коалиции.

Венесуэла

Вопрос Венесуэлы стал относительно новым накануне саммита в Японии. Когда проходила встреча в Хельсинки, ситуация в Венесуэле не сильно волновала США, и тем более Россию. Всё изменилось зимой 2019 года, когда Штаты решились всё-таки на мягкую форму государственного переворота, сделав ставку на харизматичного и молодого оппозиционера Хуана Гуайдо, который должен был взять власть в свои руки, создать параллельные государственные структуры и убедить армию перейти на его сторону.

Впрочем, этот план не был реализован до конца, и в конечном счёте провалился в том виде, в котором его задумали. Самопровозглашённый президент Хуан Гуайдо оказался, хоть и талантливым оратором, но самым успешным переговорщиком и политическим лидером, способным на жёсткие решения.

Несколько провокаций на границе и в ходе демонстраций в Каракасе, которые должны были стать триггером к началу жёсткой фазы переворота, провалились и не смогли поднять массы на восстание против Николаса Мадуро. Это дало последнему время перегруппироваться, собрать силы, консолидировать свою власть и усилить контроль над армией. К тому же, Россия и Китай, решившие, что Венесуэла потеряна, и крах Мадуро – это вопрос времени, после провала попыток Гуайдо свергнуть президента, решили втянуться в конфликт, и отправили свои спецвойска в Каракас.

Всё это завершилось переговорами между Мадуро и Гуайдо, которые до сих пор проходят в столице Норвегии. Таким образом, стороны пришли к той фазе противостояния, когда можно договориться и прийти к согласию. Россия, естественно, будет обыгрывать венесуэльскую карту, которую она получила, к удивлению для самой себя весной этого года.

Интерес США состоит в том, чтобы Россия держала нейтралитет в этом конфликте и не вмешивалась в дела Венесуэлы, которую в Белом Доме считают зоной американского влияния. Со своей стороны, Штаты также могут пойти на уступки Путина в других вопросах, если Кремль согласиться покинуть Венесуэлу и «слить» токсичного Николаса Мадуро. Интересно, что накануне саммита в Осаке российские специалисты действительно покинули Венесуэлу, что может свидетельствовать о начале договорённостей.

Три возможных сценария

Если проанализировать темы, баланс приоритетов выглядит примерно так:

• для США важны вопросы КНДР, Венесуэлы и Ирана;
• по ценам на углеводороды имеем обоюдный интерес, хотя, естественно это критично важно для Кремля. Аналогично по «вмешательству России в выборы» — для Трампа лично важно снятия вопроса с повестки дня, поскольку он политически токсичен для него и его команды;
• сирийский вопрос более важен для России, но и тут есть определённое совпадение интересов с позицией Трампа (но не для части его команды) «выйти из Сирии и заявить о победе»;
• для РФ ключевым являются вопрос Украины, санкции, «Северный Поток».

Исходя из этого, возможны несколько конфигураций договорённости, если таковая будет. Мы решили их описать в виде трёх основных групп.

1.  Минимальный компромисс

Он возможен, когда стороны не нашли общего языка по темам, где есть расхождение позиций и сосредоточились на выработке формата взаимодействия по наименее конфликтным ситуациям.

Наиболее логичным в данном случае выглядят темы цен на углеводороды и вмешательство России в американские выборы — там интересы США (или отдельно Трампа) и РФ практически совпадают. По первому варианту возможны некие договорённости, по второму, проблема решена не будет, но будет заявление о, например, совместном расследовании киберпреступлений и манипуляций в информационном пространстве двух стран.

Стоит сразу отметить, что после завершения расследования специального прокурора Роберта Мюллера «сговора» Трампа с Россией во время выборов, Трампу стало легче отбиваться от обвинений в пророссийскости. Это облегчает ему задачу снять с повестки дня этот вопрос, не боясь репутационных издержек от встреч и переговоров с Путиным. Ведь теперь у него есть документ Мюллера, в котором говорится, что никакого «сговора» не было.

Второй составляющей «минимального пакета» может стать обмен уступками в важных для стран направлениях. Вашингтон получает заверения о поддержке со стороны России диалога с КНДР и невмешательство в дела Венесуэлы, а Кремль, в свою очередь уверения в том, что США не будут торпедировать проект «Северный Поток -2».

Дополнением к этому станет ни к чему не обязывающее заявление о Сирии и Украине. Стороны могут заявить, что они достигли определённого компромисса в выработке «общего видения» решения проблем

2.  Средний вариант — контуры «большого договора»

Данный сценарий возможен, когда стороны пришли к пониманию какие уступки могут привести к выигрышу позиций на более приоритетных для них площадках. Учитывая уровень недоверия друг к другу, договорённости будут увязаны одна с одной.

Естественно, данный вариант включает в себя «минимальный пакет», но к нему добавляется договорённость о судьбе Сирии (возможно и всего региона). Как минимум, в договорённости могут включить вопросы нормализации отношений с курдами при сохранении военного присутствия США (или выводе войск), замены американского контингента каким-нибудь другим и «зелёный свет» от Вашингтона на ликвидацию последних анклавов боевиков на севере Сирии — в провинции Идлиб.

В украинском вопросе в данном случае будет больше конкретики — например согласованная позиция по введению миротворцев с достаточно размытым форматом. То есть без привязки их работы к политическому блоку (выборы) и, например, поэтапное разворачивание миссии. Это позволяет каждой из сторон в будущем пытаться навязать свою повестку.

Этот сценарий уже позволяет вести практический разговор о приостановке части санкций в отношении Российской Федерации.

3. Хардкор или большой договорняк

Самый неприятный для Украины вариант, который включает консенсус РФ и США по рамкам решения всех (или большей части) перечисленных кризисов.

Контуры компромисса выглядят так:

• Сирия отходит в сферу влияния РФ, американцы уходят из страны, оставляя за собой возможность влияния в регионе через Саудовскую Аравию и Израиль. РФ признаётся гарантом стабильности страны, а также её допустят в Ливан, Иорданию и Ирак. Вероятно, она даже сумеет помочь Штатам в продвижении их варианта мирного урегулирования израильско-палестинского вопроса;
• Стороны соглашаются о том, что КДНР будет без ядерного оружия, во главе с Кимом. Рынок страны открывается. США закрывают глаза на развитие военного сотрудничества России и Северной Кореи;
• Для Ирана создаются условия, при которых возврат к ядерной программе невозможен. Но при этом в Тегеране сохраняется правящий режим. РФ создаёт для себя возможности по выходу из ядерного соглашения с Ираном, играя таким образом на стороне США против ЕС. Россия и США неформально работают вместе над сдерживанием иранского влияния, каждый в своей сфере влияния на Ближнем Востоке;
• По вопросу «вмешательства в выборы США» принимается общее заявление, возможно анонсируется совместная работа спецслужб по «расследованию инцидентов». Одним словом, демонстрируется «понимание и желание двигаться вперёд». Трамп ещё раз закрепляет объявленную им в апреле «победу» в битве за расследование Мюллера, и Путин её подтверждает. По сути, препятствие для Трампа вести переговоры с Путиным исчезает, поскольку он не является «агентом Кремля»;
• Русские покидают Венесуэлу и не вмешиваются в ситуацию, постепенно «сливая» президента Николаса Мадуро. Они могут помочь США оказать давление на Мадуро с тем, чтобы он ушёл с должности в рамках широкого компромисса на переговорах с оппозицией, и стороны договариваются о разделе власти. В худшем сценарии, Штаты вмешиваются в ситуацию силой и свергают Мадуро, а Россия не лезет в конфликт, лишь выражая «обеспокоенность» и критикуя «империализм» США;
• Украинский вопрос. США признают Крым де-факто принадлежащим России, подчёркивая, что они и дальше считают, что полуостров должен вернуться в состав Украины. Достигается договорённость по Донбассу (формат миротворцев, иные варианты), в результате которой Россия уходит из региона, но там в обозримой перспективе проводятся выборы (либо иным образом местные элиты вводятся в общеукраинскую политику). Обе договорённости подаются «одним пакетом по Украине» и таким образом Кремль демонстрирует «победу по Крыму и защите политических прав донецкого народа», Трамп — «разрешение кризиса».
• Дополнительным бонусом к украинской проблеме может стать выход РФ из Приднестровья, тем более, что Дмитрий Рогозин отодвинут от кураторства «республикой» и в 2017 году с подачи РФ ПМР пошло на компромиссы по 5 из 8 пунктов, обозначенных ОБСЕ ещё 10 лет назад.

На основании такого комплекса соглашений ключевые для РФ санкции «приостанавливаются». Естественно, о полной отмене речь не идёт, возможны даже громкие и резкие заявления по «крымскому пакету», но сути это не меняет.

Что на этом фоне может сделать Украина?

Самое глупое, что могут сделать наши политические элиты, начиная от сторонников президента и, заканчивая его оппонентами — начать искать виновных и копаться в прошлом. Это, естественно, не относится к действительно пророссийским силам, которые будут старательно, через СМИ, лидеров общественного мнения, навязывать именно подобный дискурс.

Их задача — споры о ситуации, поведении участников процесса и блокирование любых попыток подойти к решению проблемы с точки зрения трезвого понимания нашей ситуации и выработки шагов по её улучшению. Украина, которая «спорит», апеллирует к «ценностям», выступает з просьбами, заявлениями — объект. Государство, которое, кроме публичного дискурса, предлагает свои шаги, пытается перехватить инициативу — субъект.

Говоря о возможностях действий, стоит начать с того, что даже негативный сценарий, когда глобальные игроки договорились, не реализуется за месяц или два. По большому счёту, у Украины есть от 10 до 12 месяцев на изменение своей политики. В идеале, мы должны иметь наработки по ключевым направлениям уже к ноябрю-декабрю. О чём идёт речь?

Ситуация с ПАСЕ. То, что сессию Парламентской Ассамблеи покинули делегации сразу нескольких государств, даёт нам уникальные шансы на начало своей игры. Если проанализировать кто уехал из Страсбурга, становится очевидно, что все эти государства принадлежат к «орбите Соединённых Штатов». Те из них, которые являются членами ЕС, достаточно часто оппонируют инициативам Франции и Германии по ключевым вопросам, начиная от энергетики, заканчивая безопасностью и миграцией.

По большому счёту, Вашингтон имеет ось политических союзников, идущую от Балтийского до Чёрного моря. Наш интерес заключается в том, чтобы эта группа стала «политическим клубом» с общими интересами и координацией внешнеполитической активности хотя бы на уровне ПАСЕ. В будущем — группой государств, ведущих скоординированную политику на европейском и азиатском направлениях.

Такая конфигурация является желанной для США, поскольку они получают альянс региональных игроков, достаточно мощный (учитывая их количество) для того, чтобы быть противовесам некоторым инициативам Брюсселя с одной стороны и политике России с другой.

Таким образом, задача украинской дипломатии на ближайшие 2-3 месяца — консультации с МИД этих стран по вопросам работы в Совете Европы и подготовка визитов президента в столицы всех государств группы — такой себе региональный вояж. В данный процесс необходимо так же втягивать Венгрию и Румынию. Тем более, что руководство этих государств само заинтересовано в более тесном политическом сотрудничестве в регионе — в 2018 году они проводили консультации с поляками по тем же вопросам.

Украина как часть подобного «неформального клуба» более интересна США, чем просто Украина, подвергшаяся агрессии со стороны РФ. Кроме того, наличие такого объединения,  регионального союза в интересах США, автоматически снимает вопрос о сферах влияния на нашу территорию.

Донбасс и внутренняя политика. Политика затягивания времени в расчёте не то, что глобальные игроки найдут алгоритм решения наших проблем в наших же интересах более не актуальна. Поэтому не позднее января 2020 года Украина должна иметь свой план действий на Донбассе. Грубо говоря, ответить на несколько ключевых вопросов:

• зачем нам нужен Донбасс?
• что мы с ним будем делать с точки зрения экономики, экологических рисков, решения социальных проблем. И сколько это будет стоить?
• наши планы реорганизации региона при различных сценариях развития ситуации, начиная от военного конфликта в горячей фазе, заканчивая вариантами мирного урегулирования. Так же с оценкой финансовой составляющей и политических рисков для нас самих и для региона.

Эти сценарии — то, что от нас безуспешно ожидали получить в Брюсселе и Вашингтоне последние три года. Сейчас у Украины нет и 12 месяцев — успешная реализация компромисса в Молдове даст нашим оппонентам кейс «успешной политики», который они будут пытаться применить по отношению к войне на Донбассе. Таким образом с одной стороны будет «работающий инструмент», с другой наши просьбы ещё подождать в надежде, что «что-то изменится».

Официальный Киев, да, впрочем, в том числе аналитические центры, центры принятия политических решений имеют не более 8-10 месяцев. Грубо говоря — к новому году мы должны иметь хотя бы логику наших планов и нашей политики на Донбасском и Крымском направлениях. До марта — апреля эти планы должны быть представлены и согласованы во всех ключевых столицах: Берлине, Париже, Вашингтоне.

В идеале — подключение через предложение реализации инфраструктурных проектов, и Пекина. Естественно, что эти же планы должны быть согласованы с группой соседей, упомянутых в предыдущем пункте: лоббирование наших интересов будет более эффективным, если им занимается группа государств.

Перехват инициативы в предложении рецептов урегулирования конфликтов. Поскольку Совет Европы является площадкой для диалога, мы можем заявить о готовности обсуждения наших планов на этой площадке, как способ проведения предварительных консультаций. Группа участников — наши региональные союзники, и «партнёры по нормандской четвёрке». Тем самым мы, формально говоря о готовности диалога с РФ и предлагая его:

а) расширяем круг участников диалога, в первую очередь за счёт государств, которые адекватно воспринимают российскую угрозу;

б) создав площадку обсуждения (не принятия решений — Совет Европы — это обсуждения), мы усложняем для России реализацию политики усиления своего политического присутствия посредством создания новых площадок для «диалога». Такая политика может найти поддержку среди чиновников Совета Европы, поскольку это увеличивает роль данной организации. Наша задача — приложить максимальные усилия для того, чтобы российский успех в ПАСЕ остался «досадным исключением из правил» — оставить РФ в этом загоне.

Это всего лишь три направления, которые можно реализовать, исходя из имеющихся ресурсов и времени. Возможно, это покажется ничтожно малым. Но это уже в разы более содержательно, чем то, что мы демонстрировали на протяжении 2017 и 2018 годов и это позволяет нам попытаться перехватить инициативу в процессах, касающихся будущего нашего государства.

________________

Текст понравился? Отблагодарить авторов можно монетизировать переводом адекватной (на ваш взгляд) суммы на карту ПриватБанка.

Тышкевичу:  5168 7422 0332 9507
Кусе: 5168 7456 0146 5609

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook