«Дни гнева» — сетевые революции нового типа

Оценки этим событиям, безусловно, даст история, но уже сейчас можно подвести некоторые итоги, найти общее, свойственное разным странам, а также различия во вроде бы «однотипных» событиях. Да и сама квазитождественность того, что происходит на поверхности, позволяет сделать определенные выводы. Кроме того, мониторинг западных СМИ дает четкую картину информационной войны в поддержку оппозиционных сил во всех (!) случаях антиправительственных выступлений в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Такой «единый порыв» вроде бы демократической прессы и независимых журналистов настораживает сам по себе.

«Сетевые» и «цветные» революции: сходство и различия

Несколько лет назад по странам СНГ прокатилась волна так называемых «цветных» революций, самыми известными из которых стали «революция роз» в Грузии и «помаранчевая революция» в Украине. Они характеризовались противостоянием молодых представителей властной элиты и старых советских кадров, вставших у руководства постсоветских государств. Существенную помощь молодой поросли – как материальную, так и организационную – оказывал Запад.

В странах, где прошли цветные революции, можно было четко выделить формальную оппозицию и структуры власти. Массовые народные выступления, во главе которых встала оппозиция, были поддержаны международным сообществом. Цветные революции проходили на фоне как политического противостояния, так и достаточно сложной экономической ситуации, при низком уровне жизни народа.

Современные «сетевые революции» на Арабском Западе и Ближнем Востоке носят несколько иной характер, нежели «классические» цветные революции. В волнениях января – марта 2011 года практически ни в одной стране от Туниса до Бахрейна, от Алжира до Сирии не было оформленной оппозиции. Первоначально массовые выступления были не более чем новой формой флэшмоба, организованного с помощью интернет-сетей.

Оценить масштабы происходящего становилось возможным только после выхода больших толп людей на улицы. Утверждать, что именно экономические условия или отсутствие политических свобод привело к протестам, было бы неверно, поскольку и уровни жизни, и политические устройства стран, в которых происходили «сетевые революции», существенно отличаются друг от друга. Причины недовольства были абсолютно различны, начиная от коррупции в Тунисе и заканчивая противостоянием суннитов и шиитов в Бахрейне.

Тем не менее у всех «сетевых революций» один общий стержень: использование Интернета для мобилизации сил протеста и активная поддержка иностранных СМИ, организующих информационную войну против законных правительств. В случае же с Ливией в эту информационную войну включились и государственные структуры, начавшие блокировать выход в мировое информационное пространство материалов ливийского правительства, фото- и видеодокументов, показывающих реальное положение в стране.

Если в случае «цветных революций» известно, что они были подготовлены и проведены с помощью внешних сил, то «сетевые» были, скорее, использованы внешними силами в своих целях. Единственная на данный момент неудача со свержением ливийского лидера привела к военной агрессии со стороны США, Великобритании, Франции, Испании и Италии против Ливии,  указывая на то, что под видом «борьбы с диктаторским режимом» идет классическая колониальная война за ресурсы.

Лидеры из «ниоткуда»

Одной из основных особенностей «сетевых революций» является полное отсутствие каких-либо формальных или неформальных структур, которые выступают в качестве зачинщиков. По крайней мере, на начальном этапе. «Сетевые революции» характеризуются тем, что ни одна из них не имела и не имеет четкого формального руководства.

Лидеров «сетевой революции» не в состоянии вычислить ни одна спецслужба мира по той простой причине, что сами лидеры о том, что они лидеры, не знают до тех пор, пока не оказываются вовлечёнными в процесс низвержения существующего режима. Причем происходит это вовлечение внезапно и зачастую никак не связано со всей предыдущей жизнью и деятельностью пресловутых «лидеров». Каждый из тех, кто стал одним из соорганизаторов выступлений против властей, сделал это не осознанно, не после длительной подготовки, а импульсивно. Противостоять такой системе  организации свержения власти невозможно, потому что и системы как таковой вроде бы и нет.

Безусловно, среди этих организаторов могли быть представители иностранных спецслужб или местные агенты влияния, но они вряд ли представляли собой формально организованную оппозицию, по крайней мере, на начальном этапе.

«Подключение» внешних источников

Внешнее воздействие на правительства абсолютно всех стран, в которых начались «сетевые революции», обозначилось примерно одинаково. Против всех лидеров стран Северной Африки и Ближнего Востока (за исключением короля Саудовской Аравии) была развернута самая настоящая информационная война. Особенно явно это можно наблюдать на примере Ливии — там до сих пор не подтвержден ни один факт уничтожения правительственными войсками ни одного мирного оппозиционера в ходе военной операции, однако СМИ пестрят материалами о «тысячах убитых, десятках тысяч раненых» и массовых разрушениях гражданских объектов  в местах боевых действий. При этом нет никаких фото/видео материалов, которые хоть как-то подтверждали бы написанное.

Именно такой «виртуальный» характер происходящего говорит о применении технологии, хорошо проиллюстрированной ещё в1997 году в замечательном фильме «Wag the Dog» («Когда хвост вертит собакой»). Следует ожидать, что после свержения правительств соответствующих стран их место займут не реальные вожди реальной оппозиции, а марионеточные правители, практически полностью набранные из агентов влияния иностранных государств.

Власть в ситуации «кризиса неадекватности»

На данный момент мы можем наблюдать четыре сценария действия властей в ситуации, когда из стадии политического противостояния оппозиция переходит в активную, «боевую» фазу.

1. После попыток разогнать массовые выступления народа силами полиции и спецназа (Тунис, Египет) власти сдали свои позиции и уступили свои полномочия переходному правительству.
2. Власти решили не дожидаться активных выступлений и массовых акций протеста и… организовали масштабную раздачу «голубых слонов». К примеру, король Саудовской Аравии Абдалла ибн Абдель Азиз ас-Сауд выделил своим подданным 36 млрд. долларов, которые будут направлены на повышение уровня жизни в стране. Король объявил также о 15-процентном  увеличении заработной платы работникам бюджетной сферы; часть выделенных властями денег предназначена для студентов и безработных. Перед этим правительство Саудовской Аравии сообщило о том, что потратит 400 млрд. долларов к 2014 году на повышение качества образования, здравоохранения и улучшение местных инфраструктур.
3. После начала волнений в Ливии Муаммар Каддафи, который за более чем 40 лет своего правления пока не проиграл ни одной войны, бросил на подавление выступлений армию. И несмотря на то, что ливийские вооруженные силы не предназначены для борьбы с партизанами или войны в городских условиях с нерегулярными воинскими формированиями, им удалось справиться с ситуацией. Военная доктрина ливийской армии предусматривала оборону от нападения с моря. После начала войны США, Великобритании и Франции против Ливии инспирированный характер выступлений «демократической оппозиции» стал очевиден всему миру.
4. Ещё один вариант можно было наблюдать в Бахрейне, правительство которого обратилось за военной помощью к соседям, дабы те помогли нейтрализовать оппозицию. Что и было сделано силами объединенного воинского контингента, направленного Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Объединенные силы быстрого реагирования стран Залива «Щит полуострова» созданы в 1986 году. В составе объединенных сил около 22 тысяч военнослужащих, которые базируются в саудовском городе Хафр аль-Бутыне у границы с Кувейтом. В состав ССАГПЗ входят Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман и Саудовская Аравия.

Что общего во всех четырёх случаях? С точки зрения политической – очень долгое нахождение у власти группы «несменяемых» и неработающие механизмы социального продвижения. С точки зрения организационной – использование современных коммуникационных технологий для организации «революционного флэшмоба». С точки зрения внешнего воздействия – абсолютно все оппозиционные выступления были моментально поддержаны как западными СМИ, так и политическим руководством ЕС и США. Мало того, СМИ активно нагнетали атмосферу ожидания следующего «дня гнева» после предыдущего. Если посмотреть на карту мира, то все «дни гнева» точно выстраиваются в сплошной пояс по южной границе Средиземного моря и, если учесть начало протестов в Турции,  Черного моря. Вся Европа берется в полукольцо революций и гражданских войн в сопредельных с ней странах  при вероятности победы там исламистских сил, которые придут на смену вполне светским, пусть и диктаторским, режимам.

В чем же смысл поддержки властями Евросоюза такого развития событий, которое демократии не сулит и близко? Ясного ответа на этот вопрос пока нет.

Юрий ГАВРИЛЕЧКО