В связи с актуализацией вопроса присутствия «голубых касок» в Украине и условиями их размещения в комплекте с инициативами правительства по адаптации хорватского опыта «мирной реинтеграции» с привлечением временной администрации ООН, украинскому обществу стоит предельно внимательно относится ко всем попыткам говорить об универсальных сценариях и миротворцах как панацее от войны на Донбассе.
Безусловно, попытки поиска вариантов сопоставления одного конфликта с другим естественны и, при правильном подходе, имеют все шансы быть небесполезными. Но при подобных попытках должны тщательно учитываться все факторы сравнения, как то причины и предпосылки сопоставляемых конфликтов, количество участвующих в них комбатантов, изначальный потенциал задействованных армий и парамилитарных формирований.
Сравнение с Хорватией, лестное украинцам по причине глубинного непонимания процессов, которые на самом деле имели место на территории бывшей Югославии в девяностых годах прошлого века, принципиально невозможно по всем вышеперечисленным факторам.
В массовом представлении украинцев, в Хорватии не происходило ничего, кроме перманентного озвучивания националистической риторики, но на этом фоне каким-то образом состоялось восстановление хорватского контроля над всеми территориями, которые воспринимались хорватами как свои. Прибавим к этому тот же непонятно зачем снова и снова возвращаемый к жизни миф о взятии Книна за 84 часа. Но при этом никто не стремится говорить о миротворческих контингентах, размещавшихся на территории Хорватии и БиГ с 1992 года, которые так и не сумели предотвратить ряд трагедий на фоне постоянно идущих боевых действий, и временной администрации, находившейся на территории Хорватии уже после завершения активной фазы боевых действий.
И это немудрено: сами хорваты предпочитают не обсуждать реинтеграцию территорий, которые именовались сербами Сербской Автономной областью Восточной Славонии, Браньи и Западного Срема, или же опускать в рассказах ряд проблемных моментов, будь это беспорядки в Вуковаре 2013 года, погром выставки, посвященной трагедии этого города в Нови-Саде, или инцидент во время Вечного Дерби Белграда были вынесены баннера с кириллической надписью «Вуковар» на фоне сербского флага.
Все предпосылки для сложившейся сегодня ситуации взаимного недоверия и перманентной напряженности в регионе были созданы из-за подписания навязанных Хорватии Эрдутских соглашений, которые стали альтернативой крайне нежелательному для Загреба плану под названием Z-4.
План Z-4, предложенный американским посольством в Хорватии, предполагал фиксацию Српской Краины (однако без Вуковара, что в очередной раз подтверждает, до какой степени любые внешние игроки не в состоянии объективно оценить ситуацию и настроения внутри подобных сепаратистских образований) в качестве региона с широчайшим правом на национальную и культурную автономию, выборы президента Краины, право на собственный герб, гимн, денежные знаки и создание демилитаризованной зоны.
Вместо Z-4 были приняты Эрдутские соглашения, в тексте которых прямо говорится о возможности возвращения в свои дома с полным восстановлением в правах всех тех, кто проживал в Вуковаре до войны.
Это открыло огромный коридор для возвращения в город сербского населения, которое очень часто покидало дома не как беженцы, а как комбатанты, ушедшие вслед за ЮНА на территорию нынешней Боснии и Герцеговины.
Ответственность за свои действия должны были понести только те комбатанты, чья вина в совершении военных преступлений была доказана путем их фиксации и документации.
Учитывая тот факт, что ничтожно малое количество военных преступлений в Хорватии документировалось непосредственно во время боевых действий (а совершались они в огромных количествах каждый день военного противостояния), доказать чью-либо вину представлялось практически невозможным.
В итоге в Вуковаре состоялась та самая повальная амнистия без суда, которую руководители процессов, связанных с реинтеграцией Српской Краины, предпочитают называть «прощением», что, вне всяких сомнений, верно с юридической точки зрения, но не имеет никакого отношения к действительности.
После одобрения Эрдутских соглашений резолюцией 1037 ООН в начале 1996 года создает Временную администрацию для Восточной Славонии, Браньи и Западного Срема (UNTAES), чей контингент (на пике ее активности) состоял из 4800 солдат, 400 полицейских и сотни военных наблюдателей. Ее руководством предпринимались попытки убедить хорватов в том, что UNTAES не будет продолжением UNCRO, которая полностью дискредитировала себя в глазах хорватского населения вслед за UNPROFOR (в рамках последней на территории бывшей Югославии находилось 38 599(!) военнослужащих, и даже контингент такой численности не смог предотвратить боевые действия 1992-1995 гг.).
За руль нельзя: с какого возраста водителям запретили управлять авто
Украинцам придется платить за въезд в Евросоюз с 1 января
В ДТЭК подсказали, как понять, что счетчик электроэнергии неисправен
Паспорт и ID-карта больше не действуют: украинцам подсказали выход
Представители миротворческих контингентов, развернутых на территории Хорватии, во многом опирались не на реальные гуманитарные нужды региона, а на собственные политические симпатии в попытках урегулирования конфликта, что подробно описано в мемуарах российских участников полицейских и военных миссий в бывшей Югославии, где открыто говорится о симпатиях к сербской стороне, которые зачастую становились решающим фактором для принятия тех или иных решений по обеспечению безопасности и решения гуманитарных проблем.
Чем старательнее главы и заместители Временной администрации ООН в Восточной Славонии пытались убедить хорватов в правильности и гуманности собственных действий – тем большее неприятие они вызывали с хорватской стороны.
Например, создание полицейских патрулей, в которых один из полицейских должен был непременно быть сербом, второй – хорватом, при участии наблюдателя от ООН, в итоге полностью нивелировало доверие к полиции, которая, к тому же, в первые месяцы своего функционирования была экипирована формой югославской милиции, что было неслабым триггером для и без того настрадавшегося хорватского населения Вуковара.
По словам заместителя руководителя переходной администрации Дерека Бутби, такое решение было принято чтобы «не обострять отношений с сербской стороной». В целом, Дерек Бутби зафиксировал немало фактов того времени, невольно дав серьезнейшую базу для аргументации против любых попыток адаптации хорватского опыта к украинским реалиям.
Им подробно описывается вопрос о размещении главной штаб-квартиры UNTAES – предлагаемый изначально хорватский Осиек не рассматривался даже как вариант, так как это «могло вызвать недовольство сербской стороны конфликта и обвинения миссии в ангажированности». Было принято решение разместить миссию в самом Вуковаре, так как, по мнению представителей ООН, это бы способствовало скорейшему уходу сербских военных из города.
То есть из вышесказанного становится очевидным: несмотря на признание Вуковара частью Хорватии де-юре, сербские войска и просербская самооборона оставались в городе уже после подписания мирных соглашений, и представители Временной администрации ООН лишь выражали надежду, что они покинут территории Славонии как можно скорее. При этом непосредственные проявления всего хорватского считались провоцирующим для сербской стороны: вплоть до завершения мандата миссии, который вместо запланированного изначально года растянулся на целых два, были негласно запрещены даже флажки Хорватии на номерных знаках автомобилей – чтобы «не принуждать сербов к хорватскому флагу» позволялось ездить на транспорте с югославскими номерами.
Но представители украинской власти, возобновившие разговоры о вводе миротворцев ООН в Украину, должны учитывать не только опыт миссий в Хорватии, которые были более чем политически ангажированными и эмоционально вовлеченными в местный контекст на всех этапах своего развертывания, но и российский фактор: Россия не признает себя стороной конфликта на Востоке Украины и потому, в случае, если российской стороной будет принято решение не блокировать предполагаемую резолюцию Совбеза ООН о вводе голубых касок в Украину, она приложит все усилия к «применению наличествующего у РФ опыта миротворческих миссий» в Украине, апеллируя все к тем же «хорватским сценариям», которые так по душе представителям украинской власти, правда, интерпретируя их по-своему – как участие представителей РФ в миротворческих миссиях в Хорватии на всех их этапах.
Приближенные к президенту лица заверяли, что Украиной будет сделано все, чтобы Россия не смогла участвовать в предполагаемой миротворческой миссии, но сам механизм этих мер, видимо, держится в строжайшей тайне и не озвучивается только поэтому.
Отдельный аспект вопроса о миротворцах – оплата пребывания подобных миссий на территории стран, где их присутствие было признано необходимым.
В 1996 году, сразу после ввода переходной администрации, в Хорватии вспыхнули протесты, что было зафиксировано все тем же Бутби, в соответствии с достигнутыми соглашениями Хорватия была обязана выплачивать зарплату ненавистным совместным полицейским патрулям из собственного бюджета, пусть и с последующей компенсацией от ООН. Но сам факт такой необходимости воспринимался хорватскими экс-комбатантами как национальное унижение и страница несмываемого позора.
Теперь на минуту представим себе реакцию ветеранов русско-украинской войны, если события будут разворачиваться негативным для Украины образом и Украина будет вынуждена выплачивать зарплаты по «хорватскому сценарию». Представим себе реакцию ветеранов АТО, если заставить их жить на одной улице с людьми, с которыми они были по разные стороны баррикад, безо всякой возможности предъявить счет за все военные обиды, как это было в Хорватии.
Причем в хорватских Славонии и Среме все процессы, связанные с фактической имплементацией Эрдутских соглашений, контролировались временной администрацией предельно жестким образом. В случаях, когда хорватские ветераны пытались «совершать самосуд», они наказывались по всей строгости, предусмотренной Временной администрацией, безо всякой поправки на предшествующий контекст.
Да и с последующими приговорами виновным в военных преступлениях совершенно точно возникнет немало проблем: военные преступления было трудно документировать во время войны в бывшей Югославии в 90-е, но еще труднее это делать теперь, в украинских условиях, когда бой в полном контакте сведен к минимуму, а боевые действия представляют собой в основном артиллерийские дуэли.
Установление мира – это всегда сложный и требующий компромиссов процесс. Но компромиссы и уступки должны иметь свои границы, которые важно предельно четко обозначить сразу, до принятия сколь-нибудь серьезных решений. Там, где уже начались конфликты – уже в любом случае не будет простых ответов и универсальных формул. Но использовать чужой опыт в качестве примера, рассуждая о нем исключительно в положительном ключе только на основании отчетов и резолюций – значит обманываться. Куда более важным показателем успешности или неуспешности тех или иных операций является фактическая ситуация в регионе.
