Формирование правительства в Ливане: внутренний расклад и интересы внешних игроков

Вот уже полгода как в Ливане продолжается формирование правящего коалиционного правительства по результатам парламентских выборов, которые прошли ещё в мае. Шесть месяцев основные политические силы подводили итоги выборов, подавали друг на друга в суд и раздумывали над разными межпартийными комбинациями, дабы получить свой кусок правительственного пирога. Формирование коалиции для Ливана – это всегда довольно длительный процесс и занимает много энергии и времени.

Страна с такой сложной и хрупкой политической системой распределения власти, имеющая тяжёлый посттравматический синдром после гражданской войны, пронизанная паутиной этно-религиозных клановых связей между регионами, посёлками и городами, не может быть эффективной в государственном управлении. Её бюрократический аппарат, покрывшийся ржавыми трещинами в результате многолетней коррозии, безнадёжно громоздкий. Социальные институты, деморализованные десятками лет конфликта, с искусственной чуждой им 100-летней системой на шее, невероятно слабы и морально подавлены. А государственные органы прогибаются под тяжестью кланово-олигархических региональных трений и раскольнических этнополитических и религиозных линий на песке.

В таких довольно мрачных условиях любой политический процесс – это всегда драма с примесью трагедии, но завершающаяся нелепым хэппи-эндом. Формирование нового правительства в этом году не исключение. Однако закончится ли оно хорошо – вопрос открытый. А всё потому, что региональная и глобальная повестка дня изменились до неузнаваемости. Мировая система трещит по швам, а Ближний Восток начал постепенно скатываться в какой-то Тартар, забирая с собой старую региональную архитектуру безопасности и политики, созданную ещё 100 лет назад после Первой мировой войны. Вот почему политический процесс, что происходит сейчас в Бейруте, столь важен.

Я хочу объяснить не просто суть формирования нового правительства и внутриполитических разногласий в Ливане, но и рассмотреть его с точки зрения интересов внешних игроков, отображающих последние мировые социально-экономические и политические тренды, во многом прямо влияющие на будущее Ближнего Востока, а с ним и самого Ливана. Поскольку страна, хоть и небольшая, но имеет на редкость сложную политическую конфигурацию, я постараюсь рассказать всё простыми и понятными словами, разбив всё на отдельные темы, дабы вы не затерялись в этих жестоких бейрутских оазисах посреди угрюмой ближневосточной пустыни.

Внутренний расклад политических сил в Ливане

На сегодня основные политические игроки в Ливане – это многочисленные партии, представляющие различные этно-религиозные кланы, паутиной окутывающие всю социальную и политическую систему государства. Христиане, мусульмане-сунниты, мусульмане-шииты, друзы – все они являются частью сложнейшей системы, обеспечивающей хрупкий баланс сил в этой маленькой прибережной стране. Имея различные политические интересы, эти партии тем не менее много лет являются частью одного корабля, который налетел на рифы и сейчас из последних сил пытается выбраться обратно в открытый океан. Любая трещина пустит корабль и его экипаж на корм рыбам. Вопрос в том, кто же войдёт в историю как тот, кто дал эту трещину?

Молодёжные протесты в Бейруте в разгар «мусорного кризиса»

Внутренние социальные изменения в Ливане сильно повлияли на местную политику. Ливанская молодёжь, уставшая от постоянных парламентских распрей, межпартийных склок и этно-религиозной напряженности по поводу и без повода, пытается самоустраниться от политического процесса. Те же, кто не могут просто игнорировать происходящий вокруг них трэш, выезжают за границу, не так в поисках лучшей жизни, а ради того, чтобы оказаться подальше от жестокой социально-экономической реальности дома. А вот те, кто остаются, охотно вливаются в новые, молодёжные и университетские социальные движения, ратующие за кардинальную смену всей системы, будто бы говоря нам: «Надо разобрать этот чёртов корабль на доски и построить новый современный фрегат!». Это сильно расшатывает устоявшуюся систему в Ливане, вынуждая элиты проводить внутренние реформы в партиях и постепенно отходить от устаревшего и, во многом, вредного принципа разделения власти по этно-религиозным квотам.

Однако многим эта внутренняя социально-культурная и ментальная революция не нравится. Если старая посудина пойдёт на дно, то она заберёт с собой и команду, всех, кто не умеет плавать в неизведанных морях. А это значит, что и мусульманам, и христианам придётся сильно постараться, чтобы побеждать на выборах. Отныне совместных партийных списков, объединённых баблом и взаимными обещаниями, будет недостаточно, за избирателя необходимо будет бороться. А это предусматривает создание новой институциональной базы, новой идеологической платформы и отказ от старой-доброй «религиозной» карты, так удачно сыгранную в столь многих близжневосточных партиях.

Рекордно низкая явка на парламентских выборах в мае этого года показала истеблишменту, что революционный шторм совсем недалеко, где-то у соседнего атолла, а вовсе не в тысячах милях от корабля, как многим удобно думать. А возросшее количество протестов и забастовок, особенно в крупных городах, напоминает о старых проблемах Ливана, пороховыми бочками лежащих где-нибудь в глубине трюма, забытые всеми на фоне дележа добычи после выборов.

Новое поколение арабов на Ближнем Востоке сильно отличается от старшего поколения. Кризис в южных провинциях Ирака показал, что традиционные элиты теряют популярность, а религиозные аргументы уже не столь сильны, как раньше. Масштабные антиправительственные выступления в Иордании и Марокко зафиксировали кризис института монарха, который не может больше играть роль «серого кардинала» в политике. Королям надо выбирать: либо они берут на себя ответственность за всё, либо отдают её кому-нибудь другому со всеми прочими полномочиями. Войны в Сирии и Йемене показали уродливое лицо прокси-конфликта, когда никто ни за что не отвечает, а международные организации не в силах что-либо сделать, парализованные глобальным кризисом безопасности и коллапсирующем мировым порядком. Приход к власти в Ираке национал-популистов с антиклерикальной, технократической и антикоррупционной повесткой стал одним из самых ярких выражений социального протеста против многочисленных систем, искусственно выстроенных на Ближнем Востоке 100 лет назад. Ливан – не исключение.

Квотный принцип распределения власти в Ливане делал бесполезными практически все выборы. Все заранее знали, кто какие должности получит, и это не зависело от усилий самой партии или кандидатов по отношению к своим избирателям. На протяжении более 70 лет правила игры были ясны. Президент Ливана – это христианин-маронит, премьер-министр – суннит, а спикер парламента – шиит. Остальные высокопоставленные политические фигуры также разделялись между всеми. Таким образом, вся политическая конструкция Ливана с самого её основания французами была одним большим договорняком. Уберёшь один компонент – карточный домик падёт. Добавишь один лишний компонент – карточный домик также падёт. В 1975 году так и произошло – добавили палестинский элемент. После этого гражданская война раздирала страну ещё 15 лет.

Премьер-министр Ливана Саад Харири и президент Мишель Аун ( фото Getty Images)

После того, как в 1990 году страна вздохнула полной грудью, а покрытый латами для дыр корабль снова отправился в плаванье, система будто бы пробудилась ото сна, а правительство в какой-то момент задумалось над тем, сколько же им осталось жить при такой хрупкой системе. Самое страшное, что хотя война и оставила на теле Ливана довольно глубокие травмы, выводы сделаны не были, а система продолжала жить, ставя государство в подвешенное состояние. Оно будто бы снова вернулось в транс, находясь в постоянном ожидании чего-то, что снова встряхнёт его. А тем временем политика лишь раздробилась ещё больше, а круги интересов вокруг неё стали толще. К религиозной и этнической идентичности прибавились ещё целых три слоя влияния, помыкавших участниками гражданской войны: местные феодалы, региональные государства и глобальные игроки. Дальнейшее дробление политической системы и всеобщий региональный упадок на фоне усиливающегося влияния внешних сил сделали Ливан заложником ограниченной группы лиц, находящихся за рубежом. Ливанский корабль отныне не просто зависел от попутного ветра, но был насколько уязвимым, что стоило лишь толкнуть его, как он шёл ко дну.

Новейшая история Ливана трагична сама по себе. Страна была похожа на кукольную марионетку. Любой, кто овладевал ею, мог потянуть за необходимые ему ниточки. Система, созданная не для стабильности, элиты, поставленные не для народа и экономика, заложенная не для развития. Ливан был задуман быть уязвимым, дабы внешние силы могли им управлять. Он был открытой книгой, где чёткие линии в зелёных лесах Аль-Ляббуны, белых песчаных холмах Катмуна, загадочной и жутко тихой долине Бекаа, в грубых каменистых горных тропах Баальбека и на прохладных склонах Шадры и Маасудии разделяли народы, сталкивая их лбами и подвергая прямому воздействию со стороны соседей.

Ливан был задуман как поле боя, как полигон, на котором можно поиграть мышцами и взорвать пару бомб. Государство, имеющее за спиной 8 тысяч лет развития, служившее колыбелью христианства и зародившее торговлю в Средиземноморье, сегодня напоминает лишь жалкую тень всего этого. Эта трагедия прослеживается во всей 100-летней истории современного Ливана – маленького куска послевоенного пирога, который раскроили линейкой и карандашом, окончательно разбив то единство, объединявшее народов региона, закрыв их внутри государства с ограниченными ресурсами, вынуждая воевать между собой.

Соседние сирийцы с того самого момента мечтали снова воссоединиться с ливанцами – их братьями и сородичами. Французы, цепляясь за Ливан как один из своих последних форпостов на Аравийском полуострове, даже после 1943 года не оставляли попыток корректировать политику Бейрута, направляя её в нужное им русло. Турки, израильтяне, американцы, британцы, саудиты, русские – все знали, что Ливан – это кусок пирога, и он не перестанет им быть, пока вся региональная система, основанная на 100-летних договорённостях, не развалится. Ливан продолжает быть полем боя и до сегодняшнего момента.

Очередная вспышка национального самосознания у молодых ливанцев заставляет их переосмыслить приоритеты страны. На фоне нынешних региональных потрясений, бьющих по самим опорам системы, их главная цель – вывести Ливан из статуса простого буфера или полигона в статус государства – субъекта международных отношений.

Парламентские выборы в Ливане

Последние парламентские выборы в Ливане стали той трещиной, которая встряхнула весь корабль. Низкая явка на выборах стала лишь половиной проблемы. Гораздо более глубинным по своему воздействию на политическую систему стали результаты отдельных политических сил.

То, что суннитская партия «Аль-Мустакбаль» премьер-министра Саада Харири потеряла часть электората – не удивительно. Эта партия традиционно была завязана на обслуживание интересов суннитских бизнесменов, мусульман-олигархов из крупных городов. За спиной у партии уже много лет стоит Саудовская Аравия и её союзники (ОАЭ, Катар, Бахрейн, Кувейт, Израиль), а за ними – Соединённые Штаты. Внутренняя легитимность партии держится на неплохой экономической программе правительства, связях с богатыми нефтяными монархиями Персидского Залива, а также на наследии Кедровой революции 2005 года. Тогда после убийства премьер-министра Ливана Рафика Харири – отца нынешнего премьера – в Ливане произошла революция, которая привела к триумфу про-саудовских и проамериканских политических сил с последующим выводом из Ливан сирийских войск. Спустя 13 лет после тех событий, участие «Аль-Мустакбаль» в революции и жалость к самому Харири как к сыну мученика стали таять. Внутрипартийные конфликты, демонстративные отставки Харири с поста премьера, а также рост уровня коррупции именно при его правлении серьёзно подорвали рейтинги суннитов. За 13 лет своего правления, сторонники Харири превратились из «молодых революционеров» в часть старой прогнившей системы, проплаченных политических пенсионеров, заботящихся лишь о своих карманах и «хозяевах» за границей.

Последними ударами по позициям партии «Аль-Мустакбаль» стал «мусорный кризис» в 2015-2016 годах, а также длительные политические баталии вокруг избрания нового президента Ливана, которого удалось выбрать лишь с 47-й попытки. В ноябре прошлого года Саудовская Аравия своими же руками окончательно уничтожила партию Харири перед выборами, публично унизив как самого политика, так и его сторонников. Тогда официальный Эр-Рияд решил спровоцировать кризис в Ливане, дабы начать новую прокси-войну с Ираном и его марионетками. Саада Харири не выпустили из Саудовской Аравии, когда он был там с визитом, заставили выступить по телевизору и объявить о своей внезапной отставке. Это стало публичным оскорблением для многих политиков, включая его соратников. Политик-араб, даже защищающий интересы других за деньги, не может позволить себе, чтобы им так показательно помыкали, как игрушкой, прямо на экранах телевизора. Но что окончательно добило рейтинг премьера, так это ещё более унизительное для него возвращение домой, когда США и Франция намекнули саудовцам, что они не готовы воевать в Ливане, и им конфликт не нужен. Тогда Харири отпустили, а он был вынужден целую неделю оправдываться, заявляя, что он передумал уходить в отставку. Это событие стало роковым для партии накануне выборов в мае и дало его врагам отличный повод для издевательств.

Сторонники про-иранского шиитского движения «Хезболла» на митинге в Бейруте

Шиитские политические силы в Ливане в этом году проявили удивительную гибкость и стали чуть ли не самыми образцовыми на всех выборах. Шиитское движение «Амаль» спикера Набиха Берри и про-иранское движение «Хезболла» с самого старта предвыборной кампании договорились о том, кто какие берёт округа, и в дальнейшем между ними не возникало разногласий. Это позволило им стать оазисом стабильности среди бушующей пустыни ливанской политики. Даже после выборов, когда стало ясно, что шиитские партии укрепили свои позиции, они не бросились грызть друг другу глотку за распределение министерских портфелей, по крайней мере пока что.

А вот христианские партии стали настоящей проблемой. В этом году между ними обострилось противостояние. Они понимали, что получат на выборах больше, чем 4 года назад, а это значит, что они могут претендовать на большую роль в правительстве. Когда стали известны результаты, право-христианские «Свободный патриотический фронт» президента Мишеля Ауна и партия «Ливанские силы» главного оппозиционера Самира Джаджаа оказались с неплохими цифрами на выходе. Это и станет одним из основных препятствий для формирования правительства.

Кому не повезло, так это друзам. Их скромная политическая сила в виде Прогрессивной социалистической партии не набрала столько голосов, сколько рассчитывала. Однако они решили, что раз выборы не стали их прорывным моментом, они могут использовать тенденцию, которая сулит им гораздо больше бонусов – молодёжные движения, свободные от квотных принципов и религиозных предубеждений. Сейчас друзы вовсю заняты раскручиванием этих идей на основе социализма, однако пока что их кампания не очень эффективна.

Давайте всё-таки внесём немного структурности в этот наш рассказ. Сперва, напомню вам ещё раз, какие у нас в Ливане существуют основные политические силы и кого они представляют. Я очень подробно разбирал их в этой статье. А пока что, вот вам список:

1. Свободный патриотический фронт – право-христианская про-сирийская партия, возглавляемая нынешним главой МИД и племянником президента Джебраном Бассилем. Не лояльна, но дружелюбна к Ирану и России, однако негативно относится к Израилю и Саудовской Аравии. Сохраняет отношения с США.
2. Ливанские Силы – право-христианская про-саудовская и про-израильская партия, возглавляемая главным христианским оппозиционером страны Самиром Джаджаа. Выступает против Ирана и «Хезболлы» а также за разрыв отношений с Сирией. Лояльна к США и их союзникам. Сохраняет отношения с Россией.
3. Движение «Аль—Мустакбаль» – суннитская про-саудовская и проамериканская партия, возглавляемая премьер-министром Саадом Харири. Выступает против нынешнего правительства в Сирии и против Ирана, часто критикует «Хезболлу». Прохладно относится к Израилю и лояльно к США, также имеет дружественные связи с РФ.
4. Движение «Амаль» – шиитская про-сирийская партия во главе со спикером парламента Набихом Берри. Выступает резко против Израиля, критикует США и Саудовскую Аравию. Лояльно относится к РФ и Сирии, сохраняет дружественные связи с Ираном.
5. Движение «Хезболла» – шиитская про-иранская партия во главе с генеральным секретарём движения Хассаном Насраллой. Выступает как главное орудие Ирана против Саудовской Аравии, США и Израиля. Сохраняет дружественные связи с Сирией и Россией.
6. Движение «Аль—Азм» – суннитская про-сирийская партия во главе с бывшим премьером Наджибом Микати. Он считался компромиссной фигурой для должности премьера. Партия ведёт про-сирийскую и анти-израильскую политику, однако имеет дружественные связи с США, Саудовской Аравией, Россией и даже Ираном.
7. Партия «Катаиб» – христианская проамериканская партия во главе с Сами Жмайелем. Она выступает против Сирии, Саудовской Аравии, РФ и Ирана, а также в интересах США и Израиля.
8. Партия «Марада» – христианская про-сирийская партия во главе с Сулейманом Франжье, действующая в интересах Сирии и Ирана против США, Саудовской Аравии и Израиля, также сохраняет нейтралитет относительно РФ.
9. Прогрессивная социалистическая партия – главная друзская политическая сила во главе с Валидом Джумблаттом. Выступает против Сирии, Саудовской Аравии и Ирана в интересах США и Израиля.

А теперь цифры. В целом, официальные результаты парламентских выборов в Ливане выглядят так:

1. Свободный патриотический фронт – 15,6% \ 28 мандатов
2. Движение «Хезболла» — 15,8% \ 15 мандатов
3. Движение «Аль-Мустакбаль» — 14,29% \ 20 мандатов
4. Движение «Амаль» — 11,54% \ 17 мандатов
5. Партия «Ливанские Силы» — 8,68% \ 15 мандатов
6. Прогрессивная социалистическая партия – 4,56% \ 9 мандатов
7. Партия «Аль-Азм» — 2,31% \ 4 мандата
8. Партия «Катаиб» — 1,76% \ 3 мандата
9. Партия «Марада» — 1,46% \ 3 мандата

Формирование коалиции: внутриполитический срез

          Основная проблема, из-за которой застопорилось формирование ливанского правительства – результат парламентских выборов, который перевернул весь баланс сил, сохранявшийся после предыдущих выборов 2009 года. Тогда, на волне Кедровой революции, победу получили про-саудовские и проамериканские силы во главе с движением «Аль-Мустакбаль» премьер-министра Саада Харири. Для поддержания мира в стране, он отдал часть должностей в правительстве христианам и шиитам, однако в целом в Ливане доминировали анти-иранские силы. Хоть они не имели сил уменьшить влияние Тегерана, они не давали ему развернуться и расширить свой контроль над государственными институтами.

Поскольку выборов не было 9 лет, этот баланс сил зацементировался в систему и все к нему привыкли. Сами выборы откладывали максимально, как могли, провоцируя один кризис за другим. Самым скандальным стал паралич парламента, из-за которого 2 года подряд страна была без президента. Основные партии не могли договориться между собой, кого избрать на эту влиятельную должность. А без президента нет выборов, и парламент работает вполсилы.

Наконец, когда президента избрали, а выборы стали реальностью, оказалось, что действия властей лишь навредили им, а избиратели решили попробовать нечто другое и отдали голоса за противоположный политический лагерь – шиитско-христианский альянс, лояльный Сирии и Ирану. Это сломало всю систему, а про-саудовские и проамериканские силы бросили всё, дабы удержать власть и не дать своим врагам закрепиться в правительстве. Так процесс формирования коалиции затянулся уже на полгода.

На свой кусок правительственного пирога претендуют все, и победившие, и проигравшие. Собственно, это породило дискуссию о самой сути политической системы в Ливане. Партии-победители на выборах справедливо заявляют, что хотят получить в новом правительстве больше министерских портфелей, нежели их оппоненты, которые набрали меньше голосов. Однако последние сразу же начинают говорить об ущемлении прав их общин и вспоминают квотный принцип распределения власти по этно-религиозным линиям. Возник серьёзный вопрос: зачем тогда партиям вообще побеждать на выборах, если они всё равно не получат больше, чем могут? Это спровоцировало серьёзный институциональный кризис, а по Бейруту даже пошли разговоры о необходимости переписать Конституцию.

Кроме того, после выборов обострилась борьба внутри самих общин, особенно среди ливанских христиан. Две партии, набравшие достаточно большое количество голосов – «Ливанские Силы» Самира Джаджаа и Свободный патриотический фронт Джебрана Бассиля – находятся по разные стороны идеологических и политических баррикад. Для них противостояние за места в правительстве вышло за грань простого распределения портфелей по квоте христиан. Это уже борьба за лидерство в самой общине: кто станет новым христианским политическим лидером Ливана? На сегодняшний день это президент Мишель Аун. Но кто станет его приемником, а значит и будущим главой государства? В Свободном патриотическом фронте на это место планируют выдвинуть нынешнего лидера партии и главу МИД Джебрана Бассиля, племянника президента. Однако Самир Джаджаа и его «Ливанские Силы» заявляют свои претензии на престол, махая бумажками с хорошими результатами выборов.

Кризис встряхнул и суннитскую мусульманскую общину. Кроме кризиса лидерства самого Саада Харири, которого часть его партии считают слабым и потерявшим доверие, обострилась проблема распространения салафизма среди мусульман, быстро перерастающего в экстремизм и угрожающего стабильности Ливана. Премьер-министр, вопреки сопротивлению его партии, всё-таки убедил своих соратников, что лишь он может стать премьером, а без него система работать не будет. Однако ожидать, что он надолго задержится на должности не стоит. Его провальная социально-экономическая политика и неспособность реагировать на глобальные вызовы подорвали к нему доверие, а ноябрьский кризис 2017 года подпортил его отношения с саудитами.

В шиитском лагере, если и возникали проблемы, их старались решать «без шуму и пыли», не привлекая внимание общественности. В этом большая заслуга Ирана, узревшего в этом возможность повысить имидж шиитов на фоне грызущихся между собой христиан и суннитов. Между «Хезболлой» и движением «Амаль» много раз возникали споры, а иногда они даже брались за оружие. Однако накануне выборов две политические силы, не без посредничества со стороны Ирана, заключили союз, оказавшийся самым крепким из всех.

На переговорах о формировании правительства движение «Хезболла» решила выйти наконец из тени и играть большую роль в ливанской политике. Они выдвинули требование отдать им не два, а три министерства, к тому же одно из них ключевое – Министерство Здравоохранения. Такая позиция поразила премьер-министра Саада Харири, и он отказался от этого. Мало того, что «Хезболла» считается террористической организацией в Европе и США, так ещё и отдать им Минздрав – одно из самых влиятельных министерств, на котором можно зарабатывать кучу денег и пиариться, распределяя медикаменты и гуманитарку среди регионов. Если дать «Хезболле» то, что она хочет, то потом от неё просто так уже не отделаешься и она будет повышать свои рейтинги среди избирателей за счёт падения популярности Харири и его партии, прикрываясь им как щитом. Ведь он же премьер-министр, а значит и все грехи на нём!

Помимо внутренней борьбы за лидерство, христианские политики пытаются выбить для себя большинство министерских должностей, аргументируя это тем, что, мол, они же главные победители. Свободный патриотический фронт Джебрана Бассиля не гнушается открыто поддерживать шиитов и про-иранские силы, дабы трамплином выехать на лидирующие позиции в новом правительстве. А их оппоненты из «Ливанских Сил», удвоившие свой результат на этих выборах, считают, что им всегда давали меньше должностей, и теперь такого не будет.

Похожие дебаты циркулируют и в политических кругах друзской ливанской общины. Прогрессивная социалистическая партия Валида Джумблатта жаждет единолично заполнить все три министерских поста, положенные друзам по этно-религиозной квоте. Однако против этого выступает другой друзский лидер Талал Арслан, считающийся союзником «Хезболлы». Таким образом, на междоусобицы в рядах друзов накладывается региональная борьба Ирана и Саудовской Аравии.

Партии «Аль-Мустакбаль» сейчас тяжелее всего. Они проводят переговоры, исходя из заведомо слабых позиций. Подорванный рейтинг, потеря трети своих мест в парламенте, недоверие населения и провальные реформы за спиной. Это связывает руки Сааду Харири в его торгах с политическими оппонентами. «Хезболла» в союзе с шиитским движением «Амаль» при поддержке христиан Свободного патриотического фронта, усиленная только что вошедшими в парламент про-сирийскими политиками, чувствует слабость противника и давит на Харири, склоняя его к компромиссу. Например, организовывают протесты на улицах, дабы напомнить премьеру, что часы тикают, и чем дольше затягиваются коалиционные переговоры, тем хуже становится экономическая ситуация в Ливане.

Собственно, последний аргумент – это не только предмет политической риторики. Время, которое Харири выбрал для затягивания торгов, крайне неудачное. Ближний Восток балансирует на грани новой войны между региональными блоками, создавая напряжение в обществе и проблемы для развития экономик и торговли. Рост процентных ставок бьёт по бизнесу. Отсутствие стабильного правительства не даёт провести фискальные реформы, необходимые для выхода Ливана из долгового кризиса. А хаос в парламенте и Кабмине блокирует переговоры с МВФ, который может отказаться давать Ливану кредит в размере $ 11 млрд. Если эта сделка сорвётся, это будет катастрофа для экономического будущего государства, а новому правительству придётся в разы хуже.

 Мотивации внутренних политических игроков в Ливане довольно просты. Они связаны с тем, о чём я писал в начале статьи – с изменениями в системе. Многие политики, особенно из числа молодых, осознают, что для дальнейшего развития Ливана необходимо менять его политическую систему, изжившую себя в условиях старого мирового порядка. А изменение системы – это шанс для политиков переформатировать её под себя. Вот этого и добиваются стороны переговоров, выбивая для себя место у штурвала. К примеру, христианский Свободный патриотический фронт прямо говорит, что планирует вмонтировать в систему свою идею «сильного президента». Иными словами, изменить Конституцию так, чтобы усилить институт президента, который закреплён за христианской общиной. Учитывая, что лидер фронта Джебран Бассиль является фаворитом на должность следующего президента, не удивительно, почему его партия так яростно продвигает эту идею.

 Однако Ливан не был бы Ливаном, если бы переговоры не имели ещё один очень важный слой влияния – интересы внешних игроков, каждый из которых дёргает за свои ниточки, корректируя курс корабля из Бейрута.

Формирование коалиции: интересы внешних игроков

Несомненно, главным новшеством ливанской политической игры после выборов этого года стало возвращение в неё соседней Сирии. На выборах в мае впервые за много лет в парламент прошли давно забытые политики из тех времён, когда сирийские войска ещё находились на территории Ливана. Сын бывшего про-сирийского премьер-министра Омара Карами Фейсал и бывший начальник ливанских спецслужб, генерал Джамиль Ас-Сайед – лишь одни из тех, кто прошёл в парламент под флагами «Хезболлы» или Свободного патриотического фронта.

Возрождение сирийского влияния в Бейруте – часть широкой региональной стратегии Дамаска по восстановлению своей утраченной в боях мощи. Лояльный сирийцам Ливан может в разы облегчить переход Сирии от военной фазы в период послевоенной реконструкции. Кроме того, формирование правительства необходимо для долгожданного восстановления отношений, вместе с которыми Сирия может получить очень «вкусные» бонусы: возрождение торговых шоссейных коммуникаций, возвращение сирийских беженцев, возможность обхода западных санкций, экономическая стабилизация Западной Сирии и столицы, восстановление авиасообщения и т.д. Для президента Башара Асада крайне важно вернуть Сирию в региональную архитектуру, из которой её выбили в результате опустошительной 7-летней войны.

Однако если про-иранская «Хезболла» и христианский Свободный патриотический фронт рады вернуть Сирию в число своих друзей, то другие политические силы в лучшем случае не питают радости по этому поводу. Премьер-министр Саад Харири вообще угрожал подать в отставку, если ему придётся разговаривать с Асадом на официальном уровне. Саудовская Аравия и США не допустят возвращения Сирии, поскольку они видят в этом способ усиления влияния Ирана, стоящего за Дамаском. Поэтому любые разговоры на уровне формирования правительства о связях с Сирией вызывают невероятные споры и конфликты.

Премьер-министр Ливана Саад Харири и наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Сальман

Саудовская Аравия и её союзники из числа нефтяных монархий Персидского Залива магистральной линией своей региональной политики сделали сдерживание Ирана. А Ливан – это один из многочисленных фронтов, на котором врага необходимо остановить. В этом саудовцы действуют в тесной связке с Израилем и США. Для них главной целью на коалиционных переговорах в Бейруте является не допустить маргинализации их основных союзников – христианской партии «Ливанские Силы», друзов Валида Джумблатта и суннитской партии «Аль-Мустакбаль» Саада Харири.

Идеальным вариантом для них было бы формирование правительства, в котором все три партии контролировали бы ключевые министерства: здравоохранения, экономики, иностранных и внутренних дел. В противном случае лучше вообще не иметь правительства и максимально затягивать переговоры. Правда,  в этом случае, им надо будет придумать, как держать Ливан на плаву во время торгов. А это настоящая проблема, поскольку та же Саудовская Аравия не готова взвалить себе на шею ливанскую экономику, пока у самих фискальный кризис, а реформы принца Мухаммеда бин Сальмана пока что пробуксовывают. На поддержку США также не приходится рассчитывать – политика Дональда Трампа направлена на защиту прежде всего внутреннего рынка и уменьшение своей вовлечённости в ближневосточные процессы.

Президент Ливана Мишель Аун и лидер христианской партии «Ливанские Силы» Самир Джаджаа (справа)

Таким образом, саудовцы активно работают с Харири и его партией, а также с христианами Самира Джаджаа, блокируя попытки про-иранской «Хезболлы» и Сирии попасть в новое правительство. В Эр-Рияде надеются, что первыми нервы сдадут у Тегерана, и он пойдёт на уступки. В конце концов, ждать, по их мнению, осталось недолго, ведь 4 ноября вступит в силу нефтяное эмбарго США, которое должно ударить по иранцам и заставить их ещё больше уйти в оборону и уменьшить контроль над региональными процессами.

Израиль давно представлен в ливанской политике, хоть и не имеет прямых марионеток типа «Хезболлы» или партии «Аль-Мустакбаль». Он действует непрямо через своих союзников Саудовскую Аравию, ОАЭ и США, пользуясь их ресурсами и решая дела их руками. Для Израиля Ливан – это потенциальная пороховая бочка, спящий вулкан, который может проснуться в любой момент. Израильское руководство уже давно мечтает покончить с военными базами про-иранской «Хезболлы» на юге Ливана. Слишком уж свежи воспоминания об унизительном поражении в войне 2006 года. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху был разочарован, когда в ноябре прошлого года саудиты и американцы дали по тормозам и решили не провоцировать маленькую победоносную войну против «Хезболлы» в Ливане. Он мечтал войти в историю как первый израильский премьер, который решится дать бой иранской «орде» в составе светоносного «альянса» в эпическом сражении в лучших традициях какого-нибудь «Warcraft».

Однако неготовность союзников к войне, раздирающие их внутренние экономические проблемы, давление Европы и отсутствие у Нетаньяху полного контроля над силовиками не даёт в полной мере реализовать израильскую версию божественного возмездия «Хезболле». Однако, судя по всему, Нетаньяху не сдаётся. В начале октября в Израиле разгорелся спор между ним и министром обороны Авигдором Либерманом по поводу назначения нового начальника Генштаба ВС Израиля. Нынешний руководитель, генерал Гади Айзенкот уходит в отставку с 1 января 2019 года. На его место метят несколько кандидатов. Но у Либермана и Нетаньяху разные предпочтения. Первый не хочет отдавать премьеру полный контроль над силовым блоком, опасаясь, что тот заведёт страну в ненужные войнушки накануне парламентских выборов 2019 года. А второй как раз наоборот: хочет взять под контроль последний орган, который до этого момента сопротивлялся милитаристским замашкам Нетаньяху и его союзников. От исхода этой политической битвы зависит на самом деле многое, ибо определит уровень готовности Израиля прыгнуть в жерло ливанского вулкана, когда он проснётся, или же самим спровоцировать извержение.

Соединённые Штаты, своей главной линией сделавшие сдерживание иранского влияния, оказались перед сложной дилеммой: как сдержать Иран, при этом не провоцируя ненужный никому новый конфликт на Ближнем Востоке, который, вероятно, взорвёт регион? Для США, находящихся под мощным давлением саудовского и израильского лобби, важно осознать, какой из вариантов хуже: пойти на компромисс по правительству или развалить переговоры, погружая Ливан в хаос? Поскольку у США никогда не было чёткой стратегии по Ливану или Сирии, принять решение в Вашингтоне не могут. Они боятся, что потом необходимо будет прибирать за собой, а этого администрация Дональда Трампа как раз не хочет, за исключением совсем уже воинствующих республиканцев-неоконов. Действия США против палестинцев уже подняли напряжение в регионе, включая Ливан, а также бьют по рейтингам их союзников, таких как премьер-министр Саад Харири.

 Позиция США по Ливану продолжает висеть в воздухе. Они хотят полноценное правительство в Бейруте, но не хотят участия в нём победивших в выборах «Хезболлы», которая в Вашингтоне считается террористической организацией. Поэтому Вашингтон давит на стороны переговоров в Ливане своим основным железобетонным аргументом – финансовые вливания в ливанскую армию. Штаты несколько раз грозились урезать выплаты Ливану для их Вооружённых сил в случае, если там допустят к власти «Хезболлу». И до этого момента аргумент действовал. Однако кроме армии у Ливана появилось куча новых проблем. Но главный минус этого аргумента – это то, что он неумолимо натыкается на главный вопрос: ну а если вы урежете, то что дальше? Штаты понимают, что ослабление ливанской армии – это усиление «Хезболлы». Уменьшив финансирование ливанских войск, Вашингтон лишь ускорит процесс становления «Хезболлы» как альтернативной армии.

Со своей стороны, Иран уже давно ждал момента, когда можно будет совершить реванш в Бейруте, впервые после Кедровой революции 2005 года. Выборы в этом году дали Тегерану такой шанс. Иранцы делают всё, чтобы их союзники «Хезболла», Свободный патриотический фронт, «Амаль» и друзы Талала Арслана получили свои места в правительстве Харири. Параллельно с этим, Иран продвигает идею восстановления связей между Ливаном и Сирией, которая также является его близким союзником.

Для Тегерана контроль над Бейрутом значит очень многое. Это выход к Средиземному морю, а значит потенциальная точка выхода не Европу для иранских энергетических проектов, тянущихся через всю соседнюю Сирию. Ливан – это самая западная оконечность так называемого «шиитского полумесяца», который Иран хочет контролировать для полного окружения своих геополитических противников – Саудовской Аравии, Турции, ОАЭ, Бахрейна и военной инфраструктуры США. Кроме того, усиление влияния в Ливане гарантирует сохранение присутствия «Хезболлы» на границах с Израилем – главным врагом иранцев.

Сейчас для Ирана главное – давить на Саада Харири и Самира Джаджаа, дабы они пошли на уступки. Времени у иранцев немного. По мере приближения даты вступления в силу нефтяного эмбарго США, ситуация для них становится критичной. Проблемы с финансами и экономикой отвлекают Иран от региональных дел, а отсутствие подвижек в Ливане не даёт возможности перепоручить свои дела союзникам на местах, как это произошло в Сирии, ведь в Бейруте пока что нет союзников и нет Кабмина.

Наконец, последний внешний игрок, доселе невидимый на фоне громких боёв традиционных сил – Россия. За последние годы РФ резко усилила своё влияние на Ливан, во многом благодаря успехам в соседней Сирии. Ливанцы были первыми, кого Москва убедила, что именно они теперь заправляют в Сирии и контролируют небо. По мере уменьшения влияния США в регионе, Россия узрела для себя возможность реанимировать советские позиции в Ливане и начала с Бейрутом прямые переговоры. Я как-то был в Ливане два года назад, и тогда в общении с местными понял, что всё, что они знают про ситуацию в Украине, так это про то, как Россия «героически вернула себе Крым». Поистине, информационное пространство Ливана (и особенно Бейрута) пронизано российскими медиа-ресурсами, что позволило Кремлю укреплять здесь их версию картинки мира.

Не только информационные, но и политические позиции РФ довольно внушительно выросли в Ливане. Этому способствовал рост регионального веса России после того, как она сумела перетащить в свой лагерь Турцию, сформировать региональный альянс Москва-Анкара-Тегеран и заложить новый, альтернативный западному, формат мирных переговоров по Сирии в Астане и Сочи. В отличие от Женевского формата, в Сочи впервые пригласили Ливан таким образом признавая важную роль страны в вопросе стабилизации сирийского конфликта. Это очень понравилось ливанским элитам, которых те же Штаты давно не замечают. От радости, премьер-министр Ливана Саад Харири в сентябре 2017 года даже лично прибыл на конференцию в Сочи. А постепенное потепление в отношениях Москвы и Эр-Рияда и вовсе облегчает русским налаживание мостов с ливанским политическим руководством.

О том, насколько усилилось влияние РФ в Ливане, свидетельствует вопрос поставок оружия в эту страну. В начале года Россия пыталась продать Ливану партию танков Т-90, однако под давлением США, Бейрут отказался от сделки. Уже через полгода в июне, когда президент РФ Владимир Путин встретился с премьером Ливана Саадом Харири на открытии Чемпионата мира по футболу, последний, видимо, передумал, и переговоры по закупке танков возобновились. Вообще, ливанцев давно интересуют закупки российского вооружения: автоматов «Калашиникова», танков Т-72, самолётов и вертолётов.

Кроме оружия, официальный Бейрут ведёт переговоры с РФ  о долгосрочных инвестициях в строительство аэропортов, дамб, железнодорожных и шоссейных коммуникаций. Ливану интересен рынок сельского хозяйства в РФ, а также привлечение их компаний в проекты по добыче газа и нефти.

Однако у РФ не всё так безоблачно, как кажется. Их главная проблема в Ливане – это Иран. Тегерану не нравится, что РФ за их счёт пытается спихнуть их из традиционных регионов влияния, пользуясь тем, что у Ирана не лучшие времена и мощнейшая заруба со Штатами. Поэтому отношения между РФ и про-иранской «Хезболлой» в Ливане, так скажем, прохладные. Россию, завязанную на всяких договорняках с Израилем, США и Турцией, беспокоит бесконтрольное усиление «Хезболлы» в Сирии и на границах с Ливаном. Дабы взять всё под свой контроль, а также избежать войны между Израилем и Ираном в западной Сирии, Россия 6 июня даёт сирийской армии взять под контроль границу с Ливаном, начиная от города Аль-Кусейр. Я слышал, что дело чуть не дошло до вооружённых столкновений между русскими и «Хезболлой», и лишь компромисс в виде размещения 11-й дивизии ВС Сирии спас ситуацию.

 Тем не менее, от открытого противостояния стороны воздерживаются, поскольку у них имеется общий враг – США. Россия не будет топить своего сирийского партнёра Иран в ущерб своим долгосрочным интересам в регионе, давая козырь в руки Штатам. А Иран не будет открывать очередной фронт в условиях, когда он нуждается в РФ для обхода санкций и стабилизации экономики. Однако Ливан может стать раздражителем в отношениях обоих сторон.

Ливан: новое поле прокси-конфликта?

Ситуация с искусственно созданным политическим кризисом в ноябре 2017 года чётко показала нам, что Ливан – это потенциальный фронт регионального противостояния между про-иранским блоком и про-саудовским блоком государств, а также между РФ и США на глобальном уровне.

Несомненно, Ливан имеет все шансы стать новым полем сражения между глобальными и региональными игроками руками местных элит. Если экономическая ситуация в стране будет и дальше ухудшатся, а политическая система не будет изменена так, чтобы решать эти проблемы, Ливан уже через 5-10 лет станет либо прокси-страной, либо полигоном, на котором будут качаться международные тяжеловесы.

От исхода ситуации с формированием правительства будет зависеть очень многое: ситуация в Сирии, стабильность в Израиле, безопасность Восточного Средиземноморья и стойкость Ближнего Востока. Ливан должен получить правительство, и оно должно провести реформы системы. Без этого страна рискует снова повторить эту политическую клоунаду, но этот раз будет последним.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, страницу «Хвилі» в Facebook