Что проиcходит в Сирии: версия оппозиции

Я недавно присутствовал на неофициальной дискуссии между старшими чиновниками русской дипломатической службы и арабскими дипломатами, учёными и журналистами. Среди присутствующих был и лидер оппозиции режиму Башара Асада. Когда речь зашла о волне арабских революций, атмосфера быстро накалилась. Российские чиновники и эксперты пытались защищать позицию Кремля, наложившего вето на резолюцию Совета Безопасности ООН, призывающую к отставке Асада. Россию критиковали и за то, что продолжает продавать оружие режиму Асада. Арабские представители из многих стран единогласно осуждали Кремль за его политику по Сирии.

Обе стороны приводили данные опросов общественного мнения, чтобы подкрепить свои позиции. Русские утверждали, что более чем 50 процентов сирийцев до сих пор поддерживают Асада, и поэтому политика Кремля на самом деле отражает сирийское общественное мнение. Арабы не спорили с русскими данными, которые отражают большой процент не-суннитов и немусульманских меньшинств в Сирии, которые опасаются доминирования суннитов. Есть в Сирии и сунниты, которые всё ещё заинтересованы в сохранении режима Асада.

У арабских стран другая арифметика. 95 процентов арабов на Ближнем Востоке желают падения режима Асада. Это отражает, между прочим, и растущую поляризацию между арабами-суннитами и шиитами. Интересно, что прямо об алавитах арабские собеседники предпочитают не говорить. Такое событие не было единичным. Нарастающая российско-арабская напряжённость по поводу событий в Сирии проявляется во многих аспектах. Впрочем, арабы надеются, что после выборов в РФ позиция Кремля станет более реалистичной.

Режим Асада является одним из ключевых клиентов российского Военно-промышленного комплекса. Российское оружие продолжает поступать в Сирию.

Создается впечатление, что и визиты российских президентов и премьеров на Ближний Восток в основном посвящены лоббированию российского ВПК. Недавно Асад вознаградил Кремль. Российские ВМФ получили возможность базирования и заправки в Тартусе. Это единственный средиземноморский порт, куда российские ВМС имеют доступ. После двадцатилетнего перерыва Россия стремится восстановить статус сверхдержавы и присутствие на Ближнем Востоке. По замыслу Кремля, это должно препятствовать политическому исламу, который берёт верх в Египте. В Кремле опасаются того, что победа исламистов в Египте может «заразить» мусульманское население России, как того, что крах режима Асада может усилить исламистские настроения в РФ.

Позиция России по снижению напряженности в Сирии в интересах стабильности на Ближнем Востоке не лишена логики. Сирийские меньшинства (алавиты, курды. христиане) имеют основания опасаться суннитского исламизма и ищут поддержку в России. Волна арабских революций поднялась не столько ради демократизации, сколько как реакция на переход к неолиберальному свободно-рыночному капитализму, тому самому, который в России назвали «рабойничьим». Арабские революции борются не столько за демократию, сколько за лучшее управление, как раз то, что провозглашают Путин и Медведев. Даже сирийская оппозиция понимает, что слишком широкая поддержка Запада может повредить ей.

Одним из главных факторов жесткой позиции России по Сирии являются близящиеся президентские выборы в России.

Премьер-министр Владимир Путин стремится завоевать президентское кресло без второго тура выборов. Его политтехнологи уверены, что крутой имидж на внешнеполитическом фронте поможет ему в этом. Противостояние с «Западом» хорошо помогает в этом деле. Недавно слышал беседу по поводу исторических «кухонных дебатов» между Хрущевым и Никсоном и американской выставки в Москве в 1959 году. Джордж Фейфер, бывший гидом на этой выставке риторически спросил: «А почему тогда, в разгар Холодной войны русские любили Америку, интересовались нашей жизнью, а сейчас скорей ненавидят».

Тем более, что в России действительно сильно недовольство «предательством Запада»: Россия голосовала за воздушную кампанию по защите ливийских граждан, а получила свержение режима Каддафи. Хотя трудно предполагать, что, голосуя в ООН, русские не понимали, за что на самом деле там голосовали. Так, что в ближайшем будущем  позиция России по Сирии будет выглядеть весьма жёстко, и Кремль не сдаст Асада, особенно, если президентские выборы в России пройдут в два тура.

В более длительной перспективе Москва будет считаться с арабской критикой своей позиции. Вероятно, в скором будущем следует ожидать совместных российско-арабских инициатив по Сирии, которые, несомненно, сбалансируют российскую поддержку режима Асада куда более реалистическим подходом. Обама не мог бы спасти Мубарака, Саркози не мог бы спасти тунисского президента Бен Али, Путину тоже вряд ли удастся спасти Асада.

Другой важный региональный игрок – Израиль сохраняет молчание по поводу сирийской революции.

Отношение там неоднозначное. С одной стороны в Израиле обеспокоены тем, что политический ислам заменит режим Асада, как в Египте и Тунисе. С другой стороны, израильские эксперты полагают, что суннитский режим в Сирии откажет в поддержке шиитской «Хизбалле» в Ливане и вышвырнет из Сирии иранцев – и это как раз играет на руку Израилю. Израильские военные эксперты полагают, что суннитская Сирия «сольёт» и «Хамас», а это всё соответствует израильским стратегическим интересам.

Недавно в прессе появились сообщения о расхождениях между премьером Биньямин Нетаньяху, занявшим выжидательную позицию по поводу Сирии, и его министром иностранных дел Авигдором Либерманом, якобы требовавшим резко осудить диктатуру Асада в Сирии. Либерман всегда был проводником позиции России, однако крайняя непопулярность Путина-Медведева среди русскоязычных избирателей – основного электората Либермана, вероятно, перевесила его интересы в Москве. Кстати, двусмысленная политика Нетаньяху позволяет не дразнить Запад и в то же время не конфликтовать с Россией.В разведывательных и военных кругах в Израиле шансы режима Асада оценивают невысоко. Министр обороны Эхуд Барак несколько раз говорил, что падение режима Асада – вопрос времени. Речь, однако, идёт о Ближнем Востоке, где время течёт весьма причудливо.

Сирийские революционеры внимательно наблюдают за происходящим в Израиле. Несколько недель назад начальник израильского генштаба Бени Ганц посетил оккупированные у Сирии Голанские высоты. Пресса цитировала заявление Ганца, что Израиль готовится принять беженцев-алавитов, когда режим Асада рухнет. Заявление прозвучало странно, поскольку алавиты (12% населения) живут далеко от израильской границы, и если они куда-нибудь и побегут, то в Турцию и Северный Ливан. Позже выяснилось, что цитировали Ганца неверно, что он ни слова не сказал про алавитов, а имел в виду беженцев вообще. Однако Ганц так и не опроверг сообщений в прессе. Среди сирийской оппозиции это расценивают как намёк на то, что алавитам надо бежать, и это извилистый «восточный» путь дать понять, что Израиль поддерживает оппозицию.

Что же происходит в самой Сирии?

Революционеры в Сирии требуют демократии, однако причиной революции послужили глубинные изменения в сирийском обществе, демографический взрыв в суннитской общине и усиливающиеся экологическое давление, способствующее исходу населения в большие города. В пригородных трущобах крупных городов Сирии живут сотни тысяч вынужденных переселенцев, мигрировавших в города из-за изменения климата и острой нехваткой воды. 500 000 человек из племени Инезе мигрировали из поражённых засухой районов в восточной части Сирии. За последнее десятилетие там резко изменился режим осадков. Только в 2007-08 годах по тем же причинам опустело 160 деревень в Северной Сирии. Режим Асада не проявил способности в решении этих проблем. Не справился режим и с растущей религиозной напряженностью. Нет оснований полагать, что режим способен на это теперь.

Исход сирийской революции решат не эмигранты, борющиеся за международное признание. Внутри страны действуют сотни революционных ячеек. Несомненно, они связаны в сеть, которая координирует деятельность оппозиции режиму. Нынешние революции не иерархические, не нуждаются в «профессиональных революционерах», не нуждаются в захваченной территории. Здесь действует классическая маоистская стратегия, когда война идёт не за территорию, а за сердца и души людей. В этой битве революция побеждает. Оппозиция утверждает, что около половины населения Сирии находится в состоянии «полу-освобождения». Правительственные бронемашины и танки могут заезжать в очаги сопротивления и патрулировать их, но не могут там оставаться. Да и состояние сирийской армии далеко от совершенства. В последние 20 лет режим Асада вкладывал средства в развитие ракетной техники для возможной войны с Израилем. Конвенциональная армия находится в загоне.

В последнее время к революции примкнули вооруженные кланы Деир аз Зора, где расположены основные запасы сирийской нефти. При любом раскладе они потребуют у Дамаска свою долю в нефтяных доходах. К революции присоединяются не только сунниты. Руководство иракских курдов заявило, что сумело объединить довольно разрозненную курдскую общину Сирии, и все 14 курдских групп и партий объединились против режима Асада. Сирийские революционеры, в свою очередь, обещают курдам автономию. Даже если это преувеличение, тенденция всё равно ясна. Тем более, что общая граница с автономным Иракским Курдистаном и Турцией даст революционным силам стратегический тыл, который они пока не имели. Именно наличие стратегического тыла, где можно перегруппироваться и перевооружиться, является ключевым фактором победы. Если Турция решит открыть границу для революционеров и предоставить им убежище, то это станет тем фактором, который обеспечит победу революции.

Другой решающий фактор – это переход части вооружённых сил на сторону восставших, как это в революциях в Египте, Тунисе и Йемене. Ещё в марте я писал, что от ответа на вопрос «с кем вы, сирийские военные» зависит судьба революции в Сирии. Ближайшие месяцы дадут ответ на эти вопросы. Однако, даже если паче чаяния режиму Асада удастся усидеть подольше, ему всё равно придётся пойти на далекоидущие уступки и это уже будет совсем другая Сирия.

Источник: Новый смысл