Антитроллинг: кое-что об «украинской идее»

Лично я отношусь к троллингу (если он бесплатен, и идет от души, как это довольно часто встречается, поскольку с платным тролингом и так все понятно — там пыхтят люди подневольные) как к проявлению глупости и беспомощности. Предками и вдохновителями наших нынешних троллей, без сомнения, являются официальные советские историки (впрочем, как и часть уже «независимых» украинских, которые просто пошли по тому же пути, только в другом идеологическом направлении), которые долгими десятилетиями тужились, сочиняя туфтовую историю СССР. Взяться же за эту тему сейчас меня заставил мой хороший товарищ и соратник Александр Роджерс со своим, прости Господи, анализом «тем для политического троллинга», равно как и заметками о Бандере.

Сразу замечу: в полемику с Роджерсом я вступать ни в коем случае не собираюсь. Самого Сашу нежно люблю и уважаю за острую мысль и вечно затуманенный философский взгляд, коим он у меня неизбежно ассоциируется с молодым Кантом до того момента в жизни философа, когда его впервые угостили каннабисом (шутка). Но ответить таки надо.

Дело в том, что в те светлые времена, когда мы, группа энтузиастов во главе с Юрой Романенко, горячо обсуждали идеологическую основу Третьей республики, после долгих дебатов пришли к выводу, что общей национальной идеей может быть некий постулат, изложенный без привязки к обсасыванию прошлого, а исключительно нацеленный в будущее (это вовсе не означает отрицание национальной истории — наоборот, возможно лишь при полном ее осмыслении и официальном изложении): украинцы должны жить в стране, в которой могут уважать себя, уважать друг друга, заслужить и требовать уважения от других. Нынешний политический троллинг нацелен на совершенно обратное — загубить на корню уважение к тому, что его заслуживает, и попытаться навязать уважение к тому, чем гордиться нельзя по определению.

Этим, собственно, и опасен троллинг. В плане решения проблемы борьбы с сим явлением предлагаю некоторые краткие тезисы, направленные на его нейтрализацию.

1. «Левый путь» и коммунизм в его историко-практической плоскости — это две совершенно разные вещи. Разница между ними точно такая же, как между христианством как учением Христа и методами незабвенного господина Торквемады, то бишь инквизиции.

Коммунизм, то бишь интернационал-социализм, как брат-близнец национал-социализма, то есть нацизма, должен быть осужден раз и навсегда наряду с последним. Без этого общество не сможет двигаться вперед ни в идеологическом, ни в практическом политическом смысле (стоит хотя бы вспомнить, кто именно построил и «развивает» нынешнее недоразумение в лице сегодняшней Украины, как не комсомольские вожачки, перехватив руль у стареющих старших товарищей — не забудем, что именно эти господа и разваливали СССР, создавая свой вариант «дикого капитализма»). Без люстрации, увы, не обойтись.

2. Голодомор. Роджерс давеча писал, что товарищей из НКВД в 30-е гг было мало, и они точно не могли организовать эту трагедию. Не дискутируя с Роджерсом, замечу, что в моем понимании издеваться и высмеивать Голодомор как исторический факт может либо потомок вертухая из НКВД (сам Рождерс пишет, что их было мало), либо просто подонок. В Украине достаточно семей прошли через ад тех событий. К сожалению, надо полагать, у многих из них вытравили из памяти этот факт. Но едва ли это — оправдание плевания, рыгания и дефекации нынешних внучков в память своих дедов.

Прекрасно помню, как мне, 12-летнему пацану, ныне покойная прабабушка рассказывала о чудовищных событиях тех лет, о «изъятии» советской властью зерна и «блюдах» из древесной коры, — из троих ее детей голод пережили двое. Мне, простому советскому школьнику, тогда казалось, что прабабушка что-то дико путает, что не могло в советское время иметь место подобное. Когда подрос, мне пересказали и иные истории тех лет из того, что творилось вокруг (сама прабабушка их не рассказывала, очевидно, щадя детскую психику). Слово «чудовищные» здесь слишком мягкое — я не знаю, как назвать то, что происходило, и как назвать ту власть, которая целенаправленно доводила людей до потери человеческого облика, до людоедства и трупоедства.

Когда сейчас при мне начинают издеваться над понятием «Голодомор», я прошу извиниться. Если не помогает — бью в грызло. Потому как не люблю, когда гадят на могилы моих предков. В моем понимании, это все равно, что евреям рассказывать: Холокоста не было, было преследование и уничтожение хитро сделанных евреев за торговлю испорченными продуктами, мародерство и работорговлю, а евреек, — за то, что, будучи повально шлюхами, они разносили сифилис. Да простят меня евреи за такое сравнение.

Но относительно Голодомора мы должны, вероятно, поставить раз и навсегда правильные акценты. Мы не должны эту трагедию рассматривать как этническое преступление, поскольку оно является исключительно идеологическим. Голодомор — это европейский предшественник Пол Пота и его «красных кхмеров». В чем я полностью согласен, так это в том, что речь не идет о преступлении русских под предводительством грузина против украинцев. Без самих украинцев — в сельсоветах, партийных и карательных органах, — это преступление было бы невозможным. Это необходимо признать и принять. И оставить наконец в покое русских — будем помнить, что для начала развеселая советская власть заставила жрать солому и принудила на повальные бунты тамбовских мужиков, смешала с навозом кишки русского крестьянства, а затем уже принялась за украинское. То, что нынешние русские зачастую этого не помнят, а то и отрицают — это сугубо их проблемы.

3. УПА. В истории многих европейских держав были повстанческие движения, и везде они если даже не вызывают повального уважения, то уж точно не поливаются грязью. Борьба за право на самоопределение — это непреложная историческая ценность. И везде она проходила далеко не в стиле сказок про Робин Гуда — под жернова «малой войны» всегда попадает мирное население, и всегда она имеет привкус гражданского противостояния, т.е. гражданской войны. Мы не можем одобрять того, что в ходе действий УПА гибли совслужащие в том числе из самих украинцев (учителя, врачи и т.д.), но это не нонсенс и не подлость, а неизбежная черта подобного рода боевых действий.

С военной точки зрения опыт УПА, как крайне эффективного формирования, вписан золотыми буквами в историю развития партизанской (повстанческой) тактики в мировом масштабе. Этот опыт, кстати, и сейчас активно изучается отечественной военной разведкой (речь идет о спецназе Главного управления разведки — ГУР МО Украины), а равно и далеко за пределами Украины — лично для меня было открытием, что в британской SAS знают об УПА не хуже, чем о собственной ИРА.

Рассказы и упреки о «сотрудничестве с оккупантами» при этом могут звучать откуда угодно, но только не от советских-российских идеологов, если вспомнить вклад СССР в зарождение и становление гитлеризма и создание гитлеровской военной машины (вспомним производство немецкими компаниями, например, самолетов в СССР — кстати, один из первых заводов фирмы «Юнкерс» заработал в Филях под Москвой, а равно подготовку танкистов или летчиков для вермахта в советских военных учебных заведениях, — до тех пор, пока сама Германия не начхала на Версальский договор), а равно ответственность Советского Союза наряду с Германией за развязывание Второй мировой войны (пакт Молотова-Риббентропа и дерибан Польши). По сравнению с этим кратковременное сотрудничество части украинских повстанцев с одними оккупантами против других — детские шалости.

Я не считаю, что командирам УПА нужно повально давать звание Героя Украины (тем более что изначально у этого звания иной статус — оно присваивается в основном выдающимся ворам и несравненным лизоблюдам). Но понимать, что УПА — это часть нашей истории, принять этот факт и осмыслить его, крайне важно. Мы, если угодно, можем считать деятельность УПА проявлением великой трагедии нашего народа, но уж точно не позором.

4. Русский язык. Мне, как уроженцу города Чита в Забайкалье (РФ), проживающему последние 14 лет в Киеве, думающему и в основном общающемуся на русском языке, в упор не понятно, кто и откуда выкопал эту проблему. Читать, смотреть телепередачи и фильмы, общаться на русском в украинских городах легко и просто. А с появлением интернета и спутникового или хотя бы кабельного ТВ все вопросы просто исчезают. В столице Украины в любом ларьке прессы добрых 70-80% изданий — на русском языке, на книжном рынке Петровка попробуй еще найди книжку на украинском — разве что учебник. Откуда высосана проблема — не понятно.

Ежу ясно, что если в русскоязычной семье в Украине растет ребенок, русский язык он будет знать всенепременно (если, конечно, у него все в порядке с тиреоидными гормонами, т.е. он не полный кретин), но что ж плохого, если в школе он изучит еще и украинский? В этом плане я вспоминаю, как будучи в Ливане был приглашен в гости к местному чиновнику партии Амаль в Бейруте. Он, будучи арабом, по образованию врач, учился в Киеве, где и нашел нынешнюю жену Ларису. Так вот, меня крайне удивил факт: сидим мы за столом и общаемся, вбегает сынок лет 10-ти и начинает лепетать по-арабски, за что сразу получает оплеуху от папаши. Самир (отец), увидев мой недоуменный взгляд, поясняет: мол, врезал ему за то, что дома заговорил по-арабски. Тут я еще больше охренел. Тогда он популярно поясняет: дети изучают в школе английский и французский, а равно арабский, на котором они общаются и на улице. А дома все разговаривают либо на русском, либо на украинском. И добавляет: «Разве плохо, что дети будут несколько языков знать?». Учимся у арабов.

В Украине же проблема русского языка — это разменная карта политиков и проблема человеческой лени (или тупости и неспособности к обучению, что все же реже — разве что в случае с Азаровым). За спекуляции на ней стоит кастрировать, поскольку ничто так не раскалывает украинское общество, как этот троллинг — будь то в интернете или с трибуны в Раде.

5. Великая Победа. Это самая сложная проблема, поскольку Украина не в состоянии изложить официальную историю Великой Отечественной войны без России. Последняя же на сегодня остается единственной из ведущих стран-участниц Второй мировой, не имеющей официальной истории этой войны. И уже совсем анекдот: в этой стране, не имеющей официальной истории, ее отрицание предлагается сделать уголовно наказуемым преступлением. На сегодня российские историки под лавиной фактов были вынуждены признать, что СССР все же готовился к войне с Германией, и нарвался на превентивный удар. Стоит полагать, лет через 50 они еще чего-то признают, а через пару столетий мы наконец получим долгожданную историю в более-менее правдоподобном варианте (в соответствующем же действительности все же едва ли — не для этого Путин архивы начал уничтожать несколько лет назад, а в прошлом году продолжил).

Но зато Украина может сделать три куда более важных для нее на нынешнем этапе шага. Во-первых, четко, раз и навсегда определить роль и место в истории всех участников Второй мировой — и РККА, и УПА. Этот шаг должен стать великим актом национального примирения, а без него общество обречено на историко-идеологическую грызню еще долгое время даже после смерти последнего участника ВОВ.

Во-вторых, избавиться от подлинного национального позора и похоронить павших в той войне. По полесским болотам и сегодня лежат кости десятков и сотен тысяч наших дедов. Пока они не в могилах, мы не прощены.

И, наконец, в-третьих — самое главное: раз и навсегда определить, что обеспечение наших ветеранов (пенсии, медицинское и другие виды социального обслуживания) является одним из приоритетов социальной политики державы. Без этого вручение цветочков раз в году, на 9 мая, ветерану, который в «перерывах» собирает бутылки, чтобы прожить, — издевательство и лицемерие высшей пробы.

Собственно, думаю, из этих и других паззлов понемногу и должна собраться воедино историческая база для украинской национальной идеи, о которой говорилось выше. Погрязнув же в тролльских дискуссиях, мы лишь отдалим ее рождение. И стоит, наконец, помнить: инициаторы этих дискуссий находятся за границей и преследуют свою цель — родить империю. А нам, украинцам, она на кой нужна?