Перспективы европейской экономики после саммита смерти ЕС

Первый урок, который мир выучил из финансового кризиса 2008 года, что фискальная политика сжатия означает то, что означает: сокращение. С 2010 года общеевропейский эксперимент окончательно фальсифицировал идею того, что фискальные сокращения расширяются. Август 2011 года показал наибольшее месячное сокращение  промышленного производства в еврозоне с сентября 2009 года, немецкий экспорт резко упал в октябре и now—casting.com предсказывает падение ВВП еврозоны на конец 2011 и начало 2012 года.

Второй, связанный с первым, урок состоит в том, что сложно урезать номинальные зарплаты, и это точно не достаточно гибкая политика, чтобы уничтожить безработицу или хотя бы облегчить поиск работы. Это правдиво даже для гибкой, маленькой и открытой страны как Ирландия, где безработица выросла за последний месяц до 14,5%, эмиграция не помогает, и в результате сбор налогов в ноябре составил на 1,6% меньше запланированного. Если примитивная стратегия «внутренней девальвации», увеличить рост за счёт урезания внутренних зарплат и цен не работает даже в Ирландии, то как, по ожиданиям ЕС, она должна сработать по всей периферии еврозоны?

Мир в наши дни очень похож на теоретическую модель, которую экономисты традиционно использовали для изучения преимуществ и недостатков монетарных союзов. Потеря членами еврозоны способности проводить девальвацию своих обменных курсов – это главный недостаток. Попытки правительств продавить политику сокращение зарплат, погружая свои страны в рецессию, не могут заменить девальвации с помощью валютных курсов. Помещать всю тяжесть регулирования на дефицитные страны – это рецепт катастрофы.

В таком мире налоговый союз должен стать важной частью монетарного союза. Если индустрия гумбо (гумбо – густой мексиканский суп) падает, отправляя американский штат Луизиана в рецессию, то резиденты будут платить меньше федеральных налогов и получать больше фискальных трансферов. Эти финансовые потоки являются натуральным контр-циклическим механизмом, помогающим локальным и региональным экономикам пережить тяжёлые времена. В гипотетическом  европейском фискальном союзе обязательно будут трансферы из Германии в страны периферии в 2011 году, но это потоки, обратные тем, которые она получала в 1990-е, когда ей помогали пережить объединение с Восточной Германией.

С учётом этого, наиболее очевидный результат минувшего саммита в том, что ничего подобного «фискальному стабилизирующему союзу» предложено не было. Более того, вместо создания межрегионального страхового механизма с использованием контр-циклических трансферов, предложено было закрепить про-циклическую регулировку в поражённых рецессией странах, причём без компенсационных мер, призванных стимулировать спрос в других частях еврозоны. Называть это «фискальным союзом», как это поспешили сделать некоторые, является почти Оруэлловским злоупотреблением языком.

Некоторые объясняют такие договорённости необходимостью сохранения еврозоны, но что действительно нужно еврозоне в ближайшем будущем – это Европейский Центральный Банк (ЕЦБ), действующий как соответствующий монетарный регулятор. Правда, Германия настаивает на «фискальном стабилизационном союзе», как условии разрешения ЕЦБ хотя бы минимально необходимых действий, позволяющих держать евро на плаву, но это политический аргумент, а не экономический. Экономически такое предложение сделает существующий ужасный институциональный дизайн ещё хуже.

Что нужно еврозоне в среднесрочной перспективе – это центральный банк, способный влиять больше, чем просто на инфляцию: к примеру, на безработицу, финансовую стабильность и выживание единой валюты. Общая рамка для регулирования финансовой системы тоже нужна, как и общая банковских разрешений, которая будет служить интересам налогоплательщиков и держателей правительственных бондов больше, чем банкам и их кредиторам. Это требует минимального фискального союза, а вот с полноценным можно повременить. Но ничего из этого не было в планах саммита.

Немедленный распад еврозоны будет катастрофой, вот почему Европарламент согласился на «фискальный стабилизационный союз» в обмен на некоторую активизацию ЕЦБ. Это действительно может предотвратить коллапс в краткосрочной перспективе, но полной уверенности нет. Торговые переговоры вне рамок ЕС, и последующие ратификационные процедуры – рецепт ещё большей неопределённости в момент, когда Европе это сосем не нужно.

В чуть более долгосрочной перспективе такие сделки означают продолжение «затягивания поясов» в странах периферии еврозоны, причём без соответствующей системы девальвации или стимулирования в ядре. Безработица будет расти, увеличивая нагрузку на домохозяйства, правительства и банки. Мы услышим гораздо больше про относительность ценности технократии и демократии. Антиевропейские настроения будут расти, а популистские партии будут процветать. Перспектива насилия уже не выглядит фантазией.

Саммит должен был предложить институциональные изменения, чтобы противостоять такому сценарию. Но если такие изменения политически невозможны и евро обречено, тогда быстрая смерть предпочтительнее, чем пролонгированная и болезненная агония. Коллапс еврозоны в ближайшем будущем будет восприниматься как катастрофа, что само по себе может служить источником надежды на будущее. Но если ЕС развалится после нескольких лет извращённых макроэкономических политик, сопровождаемых закулисными играми и соглашениями, тогда он будет восприниматься не как бедствие, а как освобождение.

И это действительно будет худший сценарий.

Кевин О’Рурк – профессор экономической истории в Оксфордском университете и член All Souls College

Источник: A Summit to the Death

Перевод Александра Роджерса