Деньги и неолиберализм: механика перераспределения

Среди экономистов не прекращается спор о том, должны ли деньги обеспечиваться драгоценными металлами – гарантироваться золотом, платиной и серебром. Сторонники золотого стандарта констатируют, что современные денежные знаки не имеют самостоятельной стоимости. Они ненадежны уже потому, что ни к чему не привязаны. Причиной этой беды критикам необеспеченных денег видится отказ от государственного обеспечения ассигнаций драгоценным эквивалентом. Сами деньги не являются бумажным или иным дешевым заменителем чего-либо ценного, принадлежащего государству и гарантирующего надежность денежных знаков. Более того, современные деньги могут монопольно эмитироваться структурами, которые лишь с натяжкой можно назвать государственными. Такова Федеральная резервная система США.

Считается, что переломным для мировой денежной системы стал 1971 год. США прекратили размен доллара на золото, что положило конец эпохе «твердого доллара». В ходе 1970-х годов национальные валюты стали предметом свободной продажи, произошла либерализация рынка золота и валют. 8 января 1976 года состоялось заседание министров стран-членов МВФ. В устав организации были внесены поправки: отныне Бреттон-Вудскую валютную систему (созданную в 1944 году) заменила система плавающих курсов. После этого многие страны отказались от привязки своих валют к американскому доллару или золоту. МВФ официально санкционировала такой поворот в 1978 году. В рамках новой международной денежной системы возник валютный рынок Форекс, основанный на свободной конвертации валют.

Колебания валютных курсов стали нормой эпохи глобализации. Но преобразования переломных 1970-х годов, кризисных для глобального капитализма, не просто отвязали деньги от золота. Они сделали их системным инструментом неолиберальной экономической политики. Смерть твердых курсов совпала с гибелью кейнсианской экономики на Западе. Лидерами по удалению элементов кейнсианского регулирования оказались Соединенные Штаты и Великобритания, руководимые президентом Рональдом Рейганом и министром Маргарит Тэтчер. В экономике, где царил «свободный рынок», деньги становились его частью. Однако они не перестали быть инструментом государственной политики. Но эта политика изменилась – она стала неолиберальной.

Переход к свободному конвертированию валюты породил энтузиазм неолиберальных экономистов. Движение денежных капиталов было облегчено. Национальные денежные системы стали более уязвимы и одновременно гораздо более управляемы в интересах корпораций. Транснациональный капитал получил новые возможности для экспансии. МВФ начал давать правительствам рекомендации по изменению их валютной политики, что работало на интересы местных и внешних деловых элит. Свободные денежный обмен и отсутствие материальных гарантов у валют делало возможными масштабные операции по изменению курсов национальных валют. Вместе с тем нормой становилась игра на колебаниях – валютные спекуляции. Изменение курсов могло провоцироваться как в коммерческих, так и в политических интересах. Стало возможно и нечто иное.

Денежная эмиссия в неолиберальную эпоху превратилось в механизм перераспределения материальных благ от наемных работников к бизнесу и от стран периферии к странам центра. Последнее стало негласной нормой еще в 1960-е годы, когда США обильно выпускали новые доллары в нарушении прежде взятых на себя обязательств. Отказ от золотого обеспечения американской валюты во многом явился итогом такой политики. Но отказа от нее не произошло.

В преддверии нового глобального спада – кризиса 2008 года Соединенные Штаты продолжали делать ставку на эмиссию своей валюты. Наивно, однако, было бы поддаваться методологически либеральным аргументам критиков этого курса: США эмитировали доллар не для поддержания потребителей. Интерес состоял в ином. Эмиссия доллара лишь отчасти служила сохранению государственной расчетной стабильности. Основным назначением эмиссионной практики было перераспределение богатств в мировом масштабе при параллельной привязке стран периферии к американской валютной системе. В 2008-2011 годах это было уже «антикризисной политикой».

ФРС выпускал государственные долговые обязательства США и продавал их. Покупка этих бумаг правительствами означала не выгодное и надежно инвестирование валютных резервов, а поддержку мирового финансово-экономического порядка во главе с Соединенными Штатами. Американские власти в свою очередь пускали деньги на субсидирование корпораций. В 2011 году сохранение этого курса потребовало уже перехода к жесткой бюджетной экономии.

Доллар и евро являются в современной экономике резервными валютами лидерами. За ними по значению следуют британский фунт и японская иена. По данным МВФ международные накопления в иностранных валютных резервах в 2009 году распределялись следующим образом: на американский доллар приходился 61,5%, на евро – 28,1%, на фунт – 4,2%, доля иены составляла 3%, доля швейцарского франка равнялась 0,1%. Помимо этого 3,1% «забирали» прочие валюты. Накопление иностранных валют должно было служить инвестиционным, расчетным, стабилизационным (проведение валютных интервенций для поддержания или ослабления денежных курсов) и иным целям.

В интересах смягчения кризисов правительства накапливали крупные резервы в иностранной валюте. Эти деньги зачастую держались в ценных бумагах «высокой надежности», например американских долговых обязательствах. С приходом в 2008 году глобального кризиса резервы стали активно расходоваться на поддержание частного сектора и финансовой стабильности в Соединенных Штатах. Критики покупки американских долговых бумаг никак не могли понять, почему их правительства при стольких бедах в своей экономике тратят резервы на приобретение облигаций с низкой доходностью. Ошибка таких критиков состояла в непонимании назначения золотовалютных резервов, нигде не являвшихся общенародным достоянием и служивших крупному капиталу в рамках неолиберальной модели капитализма.

Накопление денежных резервов имело и другой «порок». Они обесценивались, поскольку все валюты теряли в покупательной способности. Этот процесс ускорился с началом глобального кризиса. Но и до 2008 года он шел непрерывно. Падение покупательной способности было характерно для всех валют. Рассуждения о сильном долларе, рубле или евро касались лишь относительной силы валют. Доллар мог ослабевать по отношению к украинской гривне, но это не означало, что рост цен на Украине сменялся их падением. Сама инфляция в мировой экономике была частью неолиберальной денежной системы. По естественной логике экономического развития цены на товары, включая предметы массового потребления, должны были неизменно снижаться. Рост мировой экономики был сопряжен со снижением себестоимости товаров: чтобы усиливать позиции на рынке, теснить конкурентов и расширять сбыт, компании добивались удешевления производства. Виновником роста цен был не производственный сектор, а денежная политика. Количество денег в обращении все время увеличивалось. Рост этот в огромной мере перекрывал стоимостное удешевление товаров.

Не только власти США, но также правительства других стран активно осуществляли денежную эмиссию. Печатные станки не останавливались ни в годы экономических подъемов, ни во время кризисов. Однако международные неолиберальные институты (МВФ, ВБ и т.д.) давали странам периферии рецепты в отношении их валют, предполагавшие сокращение социальных расходов в интересах укрепления местных валют. Однако сильнее страха перед «разгулом инфляции» был страх сильных национальных валют. В 2000-е годы можно было слышать немало упреков со стороны развитых капиталистических стран государствам периферии в том, что те слишком рьяно ослабляют свои валюты. Реальная валютная политика, однако, строилась на желании падать вместе с долларом, так понижать курс национальных валют, чтобы они не усиливались по отношению к доллару. Ослабление его покупательной способности оставалось с 1970-х неизменным.

Дешевеющие в товарно-стоимостном эквиваленте деньги стали особенно необходимы правительствам во время экономического подъема 2001-2008 годов. Мировая экономика столкнулась в этот период с уменьшением ресурса дешевой рабочей силы, основы роста во время всей неолиберальной экономической эпохи – 1982-2008 годы. Планомерное обесценивание доходов трудящихся особенно было важно в странах периферии. Россиянам трудно было понять, почему при дорожающей нефти и укрепляющемся к доллару рубле непрерывно растут цены в магазинах. Этот вопрос задавали себе все трудящиеся планеты.

Рост доходов населения вел к увеличению спроса, но не это являлось причиной инфляционной беды. Классическое либеральное объяснение было лишь идеологическим прикрытием повсеместно проводимой политики. Повышение спроса приводило к увеличению предложения, стремлению производителей уменьшить себестоимость и нарастить прибыль. Причина инфляции крылась в заинтересованности государства так осуществлять денежную политику, чтобы в интересах бизнеса подрывать растущие доходы наемных работников. При преимущественной ориентации периферийных экономик на внешние рынки такой курс выглядел особенно выгодным. Однако он проводился даже в ЕС, где введение евро стало колоссальной операцией по обваливанию реальных доходов населения.

Эмиссионная политика одновременно обеспечивала перераспределение доходов в пользу государства. От него средства попадали в частный сектор, подпитывая большой бизнес. Граждане же постоянно слышали от чиновников одну и ту же легенду: государство слишком много тратит на социальные нужды и должно экономить. Либеральные экономисты обосновывают это техническими данными национальной задолженности или бюджетными дефицитами. Все эти аргументы в пользу «обычного решения естественных проблем» не более чем защита совсем не технической, а классовой неолиберальной финансово-экономической политики. Государство может экономить и тратить по-разному, но оно экономит и тратит в пользу корпоративных кругов. Твердых денег нет не потому, что они невозможны. Просто это не выгодно.