Будущее государства всеобщего благосостояния: европейская перспектива

В 1960-е годы средние расходы на социальные выплаты составляли 7,5% ВВП в наиболее крупных странах Западной Европы, при 6% в Соединенных Штатах. Уже в 1980-е годы, однако, средние расходы на социальные нужды в Европе увеличились, и достигли 14% ВВП, при 9,75% в США. Разрыв между США и европейскими странами увеличился. Однако в 80-90-е годы подход к социальным проблемам радикально изменился: после золотого века процветания европейская система социального обеспечения стала определяться «политикой жесткой экономии». Как следствие, заговорили о «кризисе» государства всеобщего благосостояния. Начиная с 1970-х годов, различные теоретики заговорили о фискальном кризисе, кризисе управления, кризисе либеральной демократии, или, как назвал это Юрген Хабермас, «кризисе легитимности».

Среди ученых есть разные взгляды на причины нынешнего давления на систему социального обеспечения, однако они согласны в одном – мы столкнулись с окончанием государства всеобщего благосостояния таким, каким мы его знали.

Приведу несколько цитат: «По всей Европе главной темой современной социальной политики является демонтаж государства всеобщего благосостояния. Есть общее согласие в том, что социальное законодательство последних лет стремится уменьшить роль государства в социальном обеспечении» (Боноли, 2000).

«Есть две причины, почему существующие социальные стандарты ставятся под вопрос во всей Европе. Первая в том, что нынешнее статус-кво трудно поддерживать, учитывая демографические или финансовые условия. Вторая в том, что само это статус-кво выглядит устаревшим и плохо отвечающим грядущим великим вызовам» (Эспринг-Андерсен).

Вообще говоря, мало кто сомневается в том, что будущее государства всеобщего благосостояния в его нынешней форме находится под вопросом. Как считает Джулиано Боноли, на него действует четыре основных фактора: глобализация, тенденция к снижению налогов, неолиберальная экономическая политика и дилемма «квадратуры круга» системы соцобеспечения. Так? баланс между государством и рынком в удовлетворении людских потребностей (здравоохранение, пенсии, образование) сдвигается в сторону рынка. Так? «обращается вспять тенденция, которая доминировала в социальной политике все послевоенные годы».

В дальнейшем мне бы хотелось рассмотреть будущее демократии и системы социального обеспечения в Европе, опираясь на анализ Ю.Хабермаса, одного из наиболее известных из ныне живущих немецких философов, автора книги «Постнациональная ситуация», и Ульриха Бека, известного немецкого социолога, автора нескольких важных книг, включая «Что такое глобализация?», «Славный новый мир труда» и «Глобальное общество риска».

Европа как исторический проект и возможное решение социальных проблем

Возможное решение социальных проблем, как считают Ю.Хабермас и У.Бек, лежит в проекте объединения Европы, проекте федерального европейского государства. «Без Европы нет ответа на глобализацию… Нет национального выхода из ловушки глобализации» (У.Бек). Применение специальных мер по корректированию работы рынков и создание механизмов по перераспределению социального богатства в условиях глобализации возможно, как считает Хабермас, только если Европейский Союз разовьется из его нынешней формы межгосударственного альянса в «настоящую федерацию». Интересно также, что Хабермас называет «привилегированным регионом мира» посткоммунистические страны Центральной и Восточной Европы. С исторической точки зрения? это понятно: ни так называемая «европейская социальная модель», ни «государство всеобщего благосостояния» сегодня не работают в большинстве стран этого региона. Большинство этих стран не имеют ни одной из моделей социального обеспечения, существующих в Европе – ни либеральной, ни социал-демократической, ни континентальной. Возможно, в будущем в них появится либеральная модель, типа той, что существует в Австралии, Канаде, Новой Зеландии или Соединенных Штатах. Хабермас очень хорошо понимает, что экономические ожидания европейского населения несбыточны. Главная мысль его работы «Постнациональная ситуация и будущее демократии» звучит так: способно ли хоть какое-то государство избежать насильственного принятия социальной модели, навязываемой господствующим глобальным экономическим режимом?

Ответ на этот вопрос, конечно, нужно дать негативный, отсюда вытекает и растущее значение проекта объединения Европы. Для Хабермаса, самым важным измерением глобализации является экономическое. Главное, насколько глобализация снижает способность наций поддерживать демократию и есть ли какие-то «функциональные противовесы» глобализации на наднациональном, общеевропейском уровне. Общепринятая модель государства в этом плане выглядит все более не соответствующей сегодняшней ситуации.

Глобальная эпоха создает новое качество; вспомним два известных высказывания Хабермаса, что «власть можно демократизировать, но деньги – нет» и «деньги замещают власть». Под давлением глобализирующихся рынков национальные правительства утрачивают способность влиять на экономические циклы, так что остается мало возможностей для эффективной внутренней политики.

Поскольку рынки становятся важнее, чем политика, национальное государство все более утрачивает способность поднимать налоги и стимулировать экономическое развитие, а также «обеспечивать главные условия своей легитимности», как выразился Хабермас. Национальные государства теряют как способность к действию, так и способность сохранять свое лицо, свою коллективную идентичность, а потому опасения, связанные с иссушающим действием глобализации вполне оправданы.

Угасание национальной модели государства приводит к далеко идущим последствиям для кейнсианской модели соцобеспечения – прежний социальный компромисс, существовавший после Второй Мировой войны, разрушен. Европейские государства больше не имеют ресурсов, необходимых для поддержания прежней социальной модели, а потому возникает старый вопрос, как совместить действие рынков и социальное измерение, особенно в отношении распределения национального богатства.

Сохранится ли связь между капитализмом, социальным обеспечением и демократией?

Как подчеркивает У.Бек, если глобальный капитализм разрушает важнейшие общественные ценности, то разрушается и связь между капитализмом, социальным обеспечением и демократией. По его мнению, демократия в Европе и Северной Америке возникла как трудовая демократия: она основывалась на принципе оплаты труда. Оплачиваемый труд вдохнул жизнь в политические права и свободы. «Оплачиваемый труд всегда поддерживал не только частную жизнь, но и политическую. Что наиболее важно сегодня, проблема не «всего лишь» в миллионах безработных, не только в будущем системы соцобеспечения, в преодолении бедности и достижении большей социальной справедливости. Сегодня на карту поставлено все, что мы имеем. На карте стоят политическая свобода и демократия в Европе» (У.Бек).

Связь между капитализмом и базовыми политическими и экономическими правами, по мнению Бека, это не случайность. Модель капитализма с человеческим лицом стала ответом на пережитое при фашизме и вызовы коммунизма, о чем писал Карл Полани в «Великой трансформации». Без надежного материального обеспечения народа не может быть ни политической свободы, ни демократии, считает Бек.

Хотя в Древней Греции и Риме свобода означала свободу от необходимости работать, в наше время граждане являются работающими людьми. Идея демократии пришла в мир как «трудовая демократия». Следовательно, проблема не только в хронической безработице, и не только в судьбе «государства всеобщего благосостояния», но и в самом будущем политической свободы и демократии в Европе.

Бек осознает важность падения коммунизма в восточной Европе в 1989 году. После 1989 года важнейшие черты послевоенного западноевропейского капитализма проявились в наиболее острой форме. Большинство наших общественных институтов в настоящее время перестраиваются, начиная с самого государства (из «менеджерского» в «минималистское» и «эффективное»), однако идея нового общественного договора все еще открыта.

Развиваются идеи нового социального контракта на национальном, региональном и даже глобальном уровне (ЕС здесь является хорошим примером). Наукам об обществе приходится самим пересматривать свои основы и методы; например социология всегда опиралась на идею национального государства. Как указывает Бек, «при всех своих различиях, такие теоретики как Эмиль Дюркгейм, Макс Вебер и даже Карл Маркс разделяли территориальное определение современного общества, а значит и модель общества, основанного на национальном государстве, которое сегодня подрывается глобальными силами».

Новую политэкономию глобального общества риска можно описать пятью основными моментами. Первое, новая игра власти разыгрывается между территориально закрепленным политическими игроками и территориально незакрепленными (то есть между правительствами, парламентами, профсоюзами – и капиталом, финансовыми рынками и бизнесом). Как выразил Этони Магру, «если государственный суверенитет делится с международными организациями, если государства больше не контролируют свои национальные территории, и если территориальные и политические границы становятся все более проходимыми, ключевые принципы демократических свобод – самоуправление, народ, репрезентация, суверенитет, становятся все более сомнительными».

Второе, пространство маневра государств ограничено дилеммой: либо бороться с бедностью, либо с безработицей.

Третье, «работающее общество» также подходит к концу. Нет больше пожизненных рабочих мест; технологический успех капитализма ведет к нарастанию безработицы.

Четвертое, сегодня мы испытываем «эффект домино», взаимозависимость всего и вся.

И, наконец, пятое, это то, что «гибкость рынка труда» стало политической мантрой. Что для нас особенно важно, «гибкость также означает снятие рисков с государства и экономики и перекладывание их на граждан». Очевидна одна тенденция: рост «внутренней неуверенности» для большинства людей.

Бек считает, что социальные последствия глобализации затрагивают саму суть свободы и демократии. Существует «фундаментальное противоречие» между политической свободой и новой политэкономией риска и неуверенности. Глобализация выпустит на волю тех демонов капитализма, которые долгое время были связаны. Глобальные корпорации играют ключевую роль не только в контроле над экономикой, но и над обществом в целом. Транснациональные корпорации начали наступление на сами основы современного общества. Тем самым они распрощались с национальным государством и отказались поддерживать его: «если национальные рамки перестали считаться чем-то важным, победители и побежденные в глобализации больше не будут сидеть за одним столом. Новым богатым больше не нужны новые бедные», считает Бек.

Хотя транснациональные корпорации растут и множатся, решающее значение имеет то, что они способны сталкивать между собой национальные государства. Бек указывает на то, что на первый взгляд все остается как раньше: компании производят продукцию, нанимают и увольняют работников, платят налоги. Но главное не это, а то, что «они больше не делают это, подчиняясь правилам игры, установленным государством, а продолжают играть старую игру, сводя к нулю или меняя сами правила. Это только кажется, что разыгрывается старая игра отношений между трудом и капиталом, государством и профсоюзами. В то время как одни игроки продолжают играть, находясь в границах национального государства, другие уже играют на международной арене, в глобальном обществе».

Социальные последствия этого весьма остры. Возникает и становится все острее «конфликтная логика азартной и непроизводительной капиталистической игры».

Глобализация и будущее социального государства в Европе

Что касается будущего системы социального обеспечения в Европе Хабермас и Бек согласны в одном: те его трансформации, которые мы сейчас наблюдаем, необратимы. Мы входим в новую эпоху с новым балансом между экономикой и социальной сферой. «Постнациональная ситуация» Хабермаса это почти то же самое, что «постнациональная современность» Бека (или, кстати, «текучая современность» Зигмунта Баумана). Традиционное кейнсианское государство всеобщего благосостояния с его мощной «национально-государственной» составляющей, обречено, и конец этому европейскому социальному проекту положит глобализация, ее теория и практики.

Появление «индивидуализированного общества», как назвал его Бауман, сопровождается ошеломляющей властью потребительской идеологии, усиленной общей неолиберальной тенденцией отрывать экономику от общества и овеществлять социальное.

Вера в то, что создание федерального государства Европейского Союза способно разрешить социальные проблемы (или обеспечить некий базовый доход для всех граждан, что, как считает Бауман, можно рассматривать как еще одно человеческое право), еще объяснима в странах Европы (особенно центральной Европы). Однако в целом ее очень сложно осуществить, учитывая происходящее в мире.

Сегодня мы видим переход от социальной солидарности к усилению индивидуализма, и от идеи социального единства к идее экономической конкуренции (даже на региональной основе в расширенном ЕС), и едва ли можем согласиться с этим как с философской, так и с социальной или с моральной точек зрения.

Полный текст документа доступен по адресу:http://www.cpp.amu.edu.pl/pdf/Kwiek_Welfare_Democracy_Globalization.pdf