Закат христианско-западной культуры

Прежде всего, хотелось бы отметить, что деление на научное, технологическое и культурное развитие является во многом условным. С точки зрения цивилизационного анализа это единый тип развития, доступный для наблюдения в различных проекциях. Кстати, может быть поэтому понятие культуры, как и понятие цивилизации четко и однозначно не определяются – всё зависит от точки зрения.

Единое научно-технологическое и культурное развитие технологической цивилизации является первичным. Все остальные отраслевые виды развития в т.ч. экономическое, социальное и политическое являются его вторичным проявлением. Поэтому, кстати, можно сделать совершенно крамольный с точки зрения всех идеологий вывод – самостоятельно социального развития вообще нет. Социальное устройство достаточно жестко детерминируется фазой цикла цивилизационного развития и внешними условиями, применительно к достигнутому уровню научно-технологического и  культурного развития.

Доля культурной составляющей в развитии не меньше, чем научной или технологической. А то, что в анализе тех процессов, которые пока ещё называют кризисом преобладает экономическая составляющая всего лишь свидетельствует  об очень слабом понимании его причин и внутренней логики. Но с выходом кризиса за преимущественно экономические рамки, наблюдаемый сейчас экономоцентризм частично пройдёт.

Но, как и чем можно измерять изменение темпов культурного развития? Понятно, что в силу размытости понятия культуры, точное измерение скорости, скорее всего, невозможно. Тем не менее, определять значительные ускорения или замедления темпов всё же можно. Чтобы понять, как это возможно представьте себя пассажиром переполненного поезда. Естественно у пассажиров нет ни персональных акселерометров.  Тем не менее, значительное ускорение и торможение почувствует каждый, потому что все находятся в одной инерционной системе. Так и технологическая цивилизация представляет собой огромную инерционную системы. Разница в том, что продолжительность ряда цивилизационных процессов может в разы превышать среднюю продолжительность жизни, что периодически создаёт иллюзию некой стабильности. Но когда эти длительные цивилизационные процессы «вдруг» меняют свою скорость и направление, то это неизбежно ощущает каждый. Проблема в том, что продолжительность этого «вдруг» при переводе с цивилизационного масштаба времени на человеческий может занять целое поколение. Так, наблюдаемое сейчас замедление культурного развития для современных развитых и бывших социалистических стран началось по разным культурным направлениям в период с 1955 по 1970 годы. В то время как пока ещё быстро развивающиеся страны продолжают своё ускоренное развитие. Кстати, тогда же началось и замедление научно-технологического развития. И только сейчас некоторые эксперты начали его отмечать. Остальные продолжают пребывать в давно ставшем иллюзией стереотипе об ускорении научно-технологического прогресса.

Но темпы научно-технологического развития являются гораздо более рациональным, логически очевидным параметром, чем темпы культурного развития. Поэтому ничего удивительного в том, что их замедление заметили раньше. Когда же большинство пассажиров цивилизационного экспресса почувствуют его культурное замедление? Представляется, что в течение двух-трёх лет после выхода кризиса за преимущественно экономические рамки. Пока же, можно отметить высокую корреляцию между культурным и научно-технологическим развитием по четырём важным направлениям.   

Во-первых, взрывное развитие технологий передачи и обработки информации вопреки ожиданиям не привело к ускорению развития традиционных направлений культуры и искусства также, как и традиционных отраслей экономики развитых стран. Что в культурной, что в научно-технологическом плане за избытком информации обнаруживается острейший дефицит содержания и кардинального креатива.

Во-вторых, эффективность рыночного саморегулирования и государственного управления как процессами научно-технологичекого, так и культурного развития снижается. Сложившиеся цивилизационные условия делают современную форму рыночных отношений не способствующей созданию и распространению кардинально инновационного технологического или культурного продукта. А потенциальных гениев в науке, технологиях и искусстве делает не востребованными, заменяя их на гуру маркетинга и рекламы и звёздами шоу-бизнеса. Государственное регулирование также реально не способствует развитию талантов. В качестве примера можно современную систему защиты авторских прав, которая стала защищать интересы не творческого человека как единственного источника инноваций, а интересы крупных корпораций, продюсерских центров и армию юристов их обслуживающих.

В-третьих, в прошлом году до некоторых первых лиц дошло, что культурный плавильный котёл перестал работать. Но, как обычно первые лица или сами замечают только верхушку айсберга, или предпочитают до поры до времени не говорить о подводной его части. Ведь культурные плавильные котлы в развитых странах не просто так взяли и перестали работать – это глобализация, дающая энергию культурным плавильным котлам, завершилась. Когда в 2008 году был опубликован мой прогноз о завершении глобализации и развитии обратного ей процесса – регионализации — это вызвало бурю критики. В духе комедийного персонажа, который описывал, как космические корабли бороздят просторы вселенной, мне описывали перспективы нового витка глобализации. Сейчас, спустя три года уже всё больше экспертов говорят о завершении глобализации. Хотя пока об этом говорится почти исключительно в экономической плоскости. Поэтому хочу сделать акцент на том, что в технологической и культурной сферах регионализация проявляется не меньше, чем в экономической. Она зайдёт настолько далеко, что это очень трудно сейчас себе представить. Причем трудно представить не где-то там, а конкретно тут в Украине. Например, за всеми абсолютно бессодержательными спорами об украинизации или русификации сейчас почти никто не представляет себе предельный уровень языковой регионализации, который будет достигнут в будущем.

И наконец, в-четвёртых, замедление темпов развития преимущественно западных развитых стран происходит на фоне ускоренного развития целого ряда быстро развивающихся восточных стран. Существовавший веками стереотип о традиционном и отсталом востоке и передовом и быстро развивающемся западе рушится на глазах.

Если долгосрочное замедление темпов культурного развития, т.е. начало заката одного типа культуры и последующего зарождение другого, есть объективный процесс, то его бесполезно пытаться остановить.

Но, как и с другими объективными процессами цивилизационного развития  это не значит, что нужно принять созерцательную позицию.

На личностном уровне можно наблюдать, как вслед за осенью приходит зима, но нельзя наблюдать, как один тип культуры сменяет другой. Слишком длительные процессы. Новый тип культуры начнёт  формировать во второй половине века, причем более отчетливо это будет проявляться, начиная примерно с 60-70-х годов. До этого будут преобладать процессы распада старого типа культуры и два-три десятилетия безвременья, в течение которых мир будет приходить в себя после глобальной смуты Второй Тридцатилетней войны. Так что расцвета нового типа культуры не удастся наблюдать никому из ныне живущих. Может быть, это и к лучшему, поскольку новый тип культуры будет настолько иной, что никто из выросших в традиции христианско-западной культуры прошлых веков не смог бы к нему приспособиться. Примерно так, как не смогли приспособиться люди традиционной крестьянской культурной традиции середины 19 века к культурной революции 20 века.

На уровне страны не всё так предопределенно и  здесь есть за что бороться.

Разумеется, что призывы развивать украинскую культуру в духе национально этнических традиций лесной зоны Украины 19 века, являются в лучшем случае утопией, а чаще спекуляцией с целью разделения граждан по этническому, религиозному и культурным признакам.

На самом деле, если Украине удастся сохранить нейтралитет в грядущих мировых разборках и отразить неизбежную попытку России установить над собой контроль, то наша фаза смуты, в котором страна пребывает, начиная с распада СССР, завершиться в первой половине 20-х годов. А вместе с нею завершиться и культурный распад. Поскольку в этом случае Украина будет островом стабильности в бушующем море мировой смуты, то не стоит надеяться на бурный культурный расцвет в годы между серединой 20-х и серединой 40-х – слишком сильным будет негативное внешнее влияние. Однако постепенно, обнаружится важнейшее преимущество Украины – в отличие от большинства других стран радикальной смены типа культуры тут не будет. Значительная часть  традиционных культурных ценностей и традиций, характерных сначала для христианской, а затем для западной культурной традиции останется востребованной. Вместо коренной смены типов культурного развития, неизбежных для большинства стран, в Украине при благоприятном сценарии развития произойдет реставрация и рестайлинг (не путать с модернизацией) значительной части культурных традиций и ценностей 19-20 веков, в т.ч. и советского периода украинской истории. Среди прочего это будет гарантией сохранения украинской культуры на сверхдолгосрочную перспективу. А в условиях завершения глобализации и раскрутки обратного ей процесса – регионализации это означает сохранение и развитие значительной части существующих языковых, культурных и исторических традиций разных регионов Украины.          

На цивилизационном уровне управление культурным развитием возможно лишь теоретически. Но это управление вероятностями, к тому же с очень и очень большим лагом. К тому же приоритеты цивилизационного развития отличаются от житейской логики людей. Например, и замедление темпов культурного развития, и закат одного типа культуры являются естественными и не представляют опасности для технологической цивилизации. Наибольшую опасность для цивилизации представляет потеря части научно-технологического и культурного наследия. И если для научно-технологических достижений существует опасность их потери во время предстоящей смуты Второй Тридцатилетней войны, то для культурных достижений опасность намного больше! Они не будут востребованы в течение многих веков и, поэтому вероятность их потери существенно выше. Где то будут потеряны носители, где то будет потерян или искажен смысл. 

Причем не одного, а сразу двух типов культуры. Первый тип культуры, который перестаёт быть актуальным это культура Модерна – последней по времени фазы ускоренного интенсивного развития длившейся примерно с 1870 по 1970 и культура Возрождения-Реформации – предыдущей фазы ускоренного интенсивного развития длившейся примерно с 1470-е по 1570-е годы. Другой тип культуры, который перестаёт быть актуальным это культура Нового Времени – культура фазы ускоренного экстенсивного развития. Т.е. не востребованной оказывается большая часть современной культурной традиции! А востребованной в течение следующих почти трёх веков будет то, о чем давно предупреждают специалисты самого разного профиля – культура Нового Средневековья. Или, по другому говоря, культура традиционного Востока т.е. культура фазы медленного, адаптивного цивилизационного развития. При этом нужно понимать, что современные стереотипы о средневековье сформировалось в основном во второй половине 18-19 веке, а реальное средневековье сильно от них отличалось. Точно также в результате самого мощного, за последние 550 лет, культурного сдвига от традиционной христианско-западной культуры не только мало что останется, но и значительная часть культурного наследия будет утеряна. Сохранившимся фрагментам будет навешен ярлык отсталого и примитивного, т.е. примерно так, как культура Нового времени смотрела на средневековье.  Но ничто не вечно и придёт новое время Перемен, — новая фаза ускоренного интенсивного развития и основы христианско-западной культуры снова окажутся актуальными. Но отсутствие утерянного культурного наследия снова приведёт к масштабным перекосам и деформациям цивилизационного развития. А при неблагоприятных внешних условиях, масштаб цивилизационной драмы может быть существенно выше, чем в первой половине 20 века и может возникнуть реальная угроза дальнейшего существования технологической цивилизации. Сейчас же можно достаточно малыми средствами существенно снизить вероятность будущих супер потрясений. Для этого нужно часть средств выделяемых на развитие становящихся всё менее актуальными и всё более затратными культурных и частично научных проектов направить на консервацию существующего культурного и научного наследия. Значительная часть культурного наследия ещё не оцифрована. Срок службы цифровых носителей не соответствует требуемому времени хранения и к тому же они слишком зависимы условий хранения. Если сейчас, т.е. пока западный кризис не вышел за преимущественно экономические рамки не провести консервацию культурного наследия, то потом будет поздно, какие ресурсы не привлекай. А теперь скажите, кто это захочет делать? Кто согласится тратить ресурсы сейчас, что бы получить отдачу через века? Политики не смотрят дальше следующих выборов, бизнесу консервация культуры не интересна по определению. Возможностей не прибыльных культурных организаций явно недостаточно. Поэтому я и полагаю, что управление процессами цивилизационного развития возможно лишь теоретически.

Полная авторская версия статьи, напечатанной

в журнале «Журналист Украины» № 6 2012