«Всегда ты доводишь свои насмешки до крайности. Тот гнев, который ты вызвал, может поразить тебя»
Герцог Мантуанский, «Риголетто»
Опыт прошлого столетия дал достаточно примеров того, насколько опасным для общества, ведущего войну, является состояние милитаристского невроза. Сладость победы действует опьяняюще на охваченную им личность. устремляя ее к новым завоеваниям, тогда как горечь поражений становится для нее не столько предметом глубоких рефлексий, сколько той душевной раной, которая заставляет потерпевшего поражение с нездоровым рвением испытывать законы вероятностей.
Так война превращается из дела строгого расчета в азартную игру, движимую чувством неполноценности милитариста: воспаленный мозг армии, упиваясь фантазиями о будущих победах, ввязывается в разнообразные сомнительные авантюры, не замечая, как силы его армии и народа увядают по мере продолжения бесперспективной борьбы. Выйти из нее такой ум не в состоянии – он непременно должен верить в успех следующей партии, поскольку только такая вера позволяет преодолеть очевидный факт деструктивности его действий. Иными словами, иллюзии победы служат опиумом для милитариста, роковым образом заставляя его отрицать необходимость заключения мира ради спасения государства. И подобное состояние длится до тех пор, пока сам порядок вещей не начнет усмирять азартного игрока, превращая его в объект стратегических комбинаций сильных мира сего.
Описанная патология определила путь военно-политического руководства Украины и, в частности, Президента Зеленского. Так, после провала операции в Северной Таврии украинское верховное командование предпочло уйти в дурную бесконечность войны, нежели примириться с реалиями позиционного тупика, исключавшими возможность быстрого военного решения конфликта.
Как результат, жажда новых побед и игнорирование негативностей длительной войны привели Украину к компромиссной стратегии измора ресурсно превосходящей России – стратегии, которая, по меткому замечанию Шлиффена, немыслима во времена, когда все существование нации зависит от непрерывного развития торговли и промышленности, а содержание миллионов требует миллиардных расходов. Тем не менее, следование подобной стратегической линии повлекло за собой установление специфической военной системы, имевшей своей конечной целью недостижимое восстановление территориальной целостности Украины.
На протяжении последних двух лет закономерное отсутствие прогресса в этом деле использовалось украинским верховным командованием как предлог для продолжения войны и получения военной помощи союзников. Кроме того, подобный расклад удовлетворял интересы коррумпированного бюрократического аппарата, который продолжал наживаться на войне.
Параллельно, слабопополняемая армия держала восточный фронт и своими жертвами гарантировала стабильность тыловой жизни, пока проводимая ограниченная мобилизация позволяла правительству Украины дистанцировать значительную часть мирного населения от тягот войны и предотвращать риски, связанные с тотализацией конфликта. Важным элементом такой системы выступала пропаганда, которая обеспечивала создание привлекательной картины истощения противника, а также маргинализировала любые дискуссии о необходимости пересмотра украинской стратегии.
Как видно, ведомый низменными побуждениями régime corrompu умело использовал условия позиционности и формальные конституционные основания для вовлечения украинцев в сизифову войну. Неудивительно, поэтому, что когда миротворческие инициативы Трампа начали создавать угрозу такой системе, верховное командование Украины сочло необходимым всячески воспрепятствовать усилиям Белого дома. В конечном счете стремление США нормализовать отношения с Россией обязывало украинскую сторону не просто заключить мир, но также пойти на ряд уступок своему противнику – а именно это требовало от Зеленского и его окружения сделать выбор между личными мотивами, питавшими длительную войну, и долгосрочными интересами Украины, которые, со всей очевидностью, требовали выхода из конфликта, пускай даже ценою удовлетворения некоторых российских претензий.
К середине сентября, по заявлениям Вице-президента США Вэнса, американской стороне все же удалось сузить круг дискутируемых вопросов до двух основных проблем – желания России занять Донбасс без боя и стремления Украины получить гарантии безопасности. Естественно, верный своей милитаристской логике Зеленский отбросил возможность территориальных компромиссов в обмен на остановку войны.
Фактически перед Верховным главнокомандующим была поставлена реальная стратегическая дилемма, негативное решение которой определило позицию Белого дома по украинскому вопросу. Закономерны следующие вопросы: какую военную цель преследует Зеленский, изъявляя готовность отбросить территориальный компромисс, и на каком основании он считает, что потенциальные выгоды от достижения подобной цели способны уравновесить деструктивные процессы, представленные истощением украинской армии, разрушением экономики Украины, а также усилением социальных разломов внутри страны? Почему преследование такой цели более оправдано, чем заключение мира, состояние которого со всей очевидностью позволяет без человеческих потерь и миллиардных убытков от боевых действий наладить хозяйственную жизнь страны, а вместе с тем и реорганизовать украинскую армию?
Что характерно, милитарист оказывается не в состоянии дать вразумительные ответы на подобного рода вопросы, поскольку демонстрация ясности здесь чревата изобличением готовности лидера сражающейся страны пожертвовать ее позитивной перспективой ради сохранения собственного престижа. Это неудивительно, поскольку то, что является нормой для милитариста, немыслимо для стратега, склонного рассматривать войну как строгое финансово-расчетное предприятие.
В связи с этим достаточно вспомнить цитату Зеленского годичной давности: «Люди важливі, але це не значить, що можна подарувати росіянам тридцять відсотків нашої землі». Выбор не был сделан и противостояние продолжалось, усиливая разложение внутри Украины, а также ослабляя ее переговорную позицию. Не так давно Верховным главнокомандующим был высказан и другой, не менее показательный тезис: «Мета Путіна - окупувати Україну. І доки він не зможе цього зробити, перемога на нашому боці. Ось чому для нас виживання - це перемога». О поверхностности такого понимания победы свидетельствует хотя бы тот факт, что Зеленский не учел долгосрочных социально-экономических последствий «победоносного выживания» своей страны. Между тем, еще в середине XVIII в. Фридрих Великий предупреждал - длительная война незаметно расшатывает общественную дисциплину, уменьшает народонаселение государства и истощает его ресурсы.
Переход на зимнее время: появилось важное уточнение
Удар по "кровотоку" Кремля: Sky News рассказало, как Трамп загоняет Путина в тупик
За спиной Украины: WP узнала о тайном предложении Путина Трампу
В школах Украины попрощаются с "совковой" традицией: уберут одно слово
Так или иначе, но проводимый украинским верховным командованием саботаж переговорного процесса действительно увенчался успехом – в коммюнике от 24 сентября Трамп признал, что Украина при поддержке европейских союзников способна восстановить свою территориальную целостность военным путем. Впрочем, курьезность создавшегося положения очевидна: ранее Зеленский и его ближайшие советники признавали невозможность достижения такой цели, как вдруг «хорошо проинформированный» ими Трамп заявил ровно противоположное.
Следует признать, что Президент США принял наиболее оптимальное решение в условиях создавшегося дипломатического тупика: под благовидным предлогом веры в боеспособность Украины и Европы он абстрагировался от охваченного милитаристским неврозом Зеленского. Этот на первый взгляд незамысловатый маневр, наносит, однако, непрямой удар по всей военной системе украинского верховного командования.
Прежде всего, Трамп поставил Зеленского в деликатное положение, которое обязывает Украину продемонстрировать успехи на фронте. При этом США формально не имеют никакого отношения к потенциальным провалам подобных планов так как они, во-первых, доверились Верховному главнокомандующему Украины, а во-вторых, более не являются союзником сражающейся республики – данная роль теперь отведена Европе. По этой причине фокус внимания украинцев можно сместить с безуспешного миротворчества Белого дома на полководческие таланты Зеленского, иезуитскую политику Европы и перспективы долгой войны с Россией. Так создаются условия для того, чтобы украинское общество осознало факт своего нахождения в новом треугольнике смерти, где оно обречено на увядание «with time, patience, and the financial support of Europe».
И действительно, над украинцами довлеет их Верховный главнокомандующий, который, подобно типичным милитаристам ХХ в., не имеет моральных сил для открытия мирных переговоров – явных побед на фронте нет, а любые непопулярные компромиссы создают угрозу авторитету и ставят под сомнение успех будущего электорального процесса. Пример Зеленского лишь подтверждает правомерность заключений Лиддел Гарта: сила являет собою порочную спираль, если применение силы не контролируется здравым расчетом.
С другой стороны, политики Европы превратили подобное положение Верховного главнокомандующего в инструмент удовлетворения собственного raison d'état: пока украинская армия своими жертвами уменьшает наступательный потенциал российской стороны, европейцы, следуя заветам древних, используют состояние мира для подготовки к будущей войне. Емко этот подход резюмировала в конце февраля Премьер-министр Дании Метте: по ее словам, установление мира в Украине представляет куда большую опасность, чем продолжение войны.
Что же касается России, то она, сообразно стратегии Фалькенгайна 1916 г., посредством прямых действий на фронте и непрямых воздушных ударов по тыловым районам Украины доводит сражающуюся республику до такого состояния, которое пошатнет ее обороноспособность в долгосрочной перспективе – ибо моральные, физические, а также экономические силы народа будут серьезно подорваны по мере продолжения войны. Возможность развития такого сценария лишь подтверждает мысль упомянутого Лиддел Гарта, согласно которой мирный договор, заключенный в условиях тупика, предпочтительней соглашения, заключенного в результате общего истощения, поскольку создает более прочный фундамент для длительного мира.
Помимо этого, Трамп накинул на шею Зеленского «петлю Токвиля»: своими прежними дипломатическими усилиями Президент США дал украинскому обществу надежду на мир, а затем собственноручно подорвал данную перспективу, формально приняв сторону Зеленского. Как результат, негласное, но естественное желание украинцами мира было раздавлено мнимой верой в их способность довести противостояние jusqu’à la victoire finale. И теперь, фрустрированному обществу предстоит переосмыслить собственные представления о войне – а данный процесс чреват болезненной утратой иллюзий, способной вызвать революционизирование населения Украины.
Все это создает условия для краха стратегии Циннобера, являвшейся важной подпоркой мягкого деспотизма Зеленского. Сообразно данной стратегии отечественная пропаганда превратила украинцев в филистеров, которые должны были восхищаться мнимой красотой образа своего Верховного главнокомандующего, а его провалы либо умалчивались, либо представлялись как результат вмешательства внешних сил, в том числе Трампа. Однако в ходе своего демарша Президент США создал условия для деструкции золотого гребня, которым накладывались чары пресловутой «незламності» – и именно это позволит политизировать недовольство филистеров, сосредоточив их внимание на уродстве той военной системы, которую создало верховное командование Украины.
Зеленский не заметил, как постоянно воспроизводящаяся им иллюзия победы должна будет столкнуться с реальными возможностями Украины. Фактически, военно-политическому руководству республики предстоит остановить своего противника, когда украинская армия страдает от эпидемии дезертирства, нищающее население страны сопротивляется силовой мобилизации, а Россия наращивает темпы наступлений и начала очередную воздушную кампанию.
Таким образом, предоставив Зеленскому carte blanche на продолжение войны, Трамп втянул его в последнюю партию, исход которой решит судьбу Верховного главнокомандующего. Если российской стороне все же удастся прорвать украинский фронт, а в тылу наметится усиление революционных настроений, военно-политическое руководство Украины будет вынуждено либо запросить мирных переговоров, либо пойти на такие необдуманные милитаристские меры, которые еще больше дестабилизируют внутреннее положение сражающейся страны. При любых раскладах Вашингтон и Москва получат возможность решить украинский вопрос в нужном им ключе.
Кроме того, связывая брюссельскую бюрократию с войной, которая не имеет военного решения, Трамп позволяет правым силам Европы развернуть усиливающий их позиции нарратив о превращении «войны Байдена» в «войну фон дер Ляйен» - ее новый виток слишком дорого обойдется европейским налогоплательщикам. Таким образом, заключительная партия Зеленского повлияет не только на финансовую поддержку Украины, но и отразится на авторитете институтов Европейского союза.
Итак, своей жестокой шуткой Трамп нанес первый удар по центру противоречий политики военных целей Зеленского – признав правомерность амбиций Верховного главнокомандующего Украины, он публично обязал его превратить иллюзию победы в реальность. Учитывая тяжелое состояние республики и готовность россиян продолжать свои наступательные операции, такой ход должен довести больного милитаристским неврозом Зеленского до того же состояния, в котором оказался Людендорф 29 сентября 1918 г.: его гневные сокрушения о безнадежности военного положения Германии завершились эпилептическим припадком. Уже через 4 дня после поражения мозга армии германское правительство обратилась к Президенту Вильсону с просьбой о восстановлении мира на основе его четырнадцати пунктов.
Изложенное позволяет предположить, что стратегия Белого дома по преодолению позиционной системы российско-украинской войны подразумевает создание условий для психологического сокрушения носителей милитаристского невроза – речь идет о доведении Украины до организованного поражения. Пытаясь выпутаться из хитросплетений подобной комбинации, украинское верховное командование продолжит впадать в гипербулию, деструктивные последствия которой будут все сильнее ощущаться обществом Украины. Как результат, связь между разлагающимся военно-политическим руководством и гражданами продолжит нарушаться – болезненный мозг армии начнет терять авторитет, что усилит в стране требования скорейшего заключения мира.
Иными словами, украинцы должны будут убедиться в правомерности высказанной Блюнчли мысли, согласно которой право войны не является безусловным, и оно теряет юридическую силу, как только перестает служить государственным целям. Сыграв на этом, внешние силы получат возможность навязать свою волю сломленной республике. Задача украинцев воспользоваться этим диктатом для переустройства собственной жизни.
