Пропаганда как государственное счастье

Пропаганда направлена на трансформацию массового сознания, ее целью является трансформация нашего мышления в нужном направлении. Отсюда сегодняшнее изменение этого термина на более современный - когнитивная война. Но как это делается? Есть интересная фраза у О. Хаксли - "Цель пропагандиста сделать так, чтобы одна группа людей забыла, что другие такие же люди". Отсюда бесконечные варианты переименований в пропаганде сегодня: от бандеровцев до укронацистов. Понятно, чтобы стрелять в другого, его надо лишить человеческих характеристик. Таков закон войны, и физической, и пропагандистской.

М. Эпштейн так отвечает на вопрос "была ли война неизбежна": "Я думаю, что она была «избежна». Конечно, если бы общество было менее развращено пропагандой, если бы у руля государства стоял несколько более вменяемый человек… Я думаю, что законы истории гораздо более пластичны, чем законы физики, да и законы физики и квантового мира тоже весьма вероятностные и случайные. Так что абсолютной роковой неизбежности этой войны я не вижу. Но суть в том, что эта война обнажила дно русской культуры и истории, которое редко когда-либо обнажалась настолько сильно — то есть вплоть до Орды, насквозь. Сразу стала ясна генеалогия всего этого пространства, идущая, в общем-то, не от Киевской Руси, а от Орды. Это дух кочевья, постоянного расширения территории, абсолютной неустроенности внутри своих границ" [1].

И еще: "сегодня все агрессоры называют нападение самообороной. И официальная российская риторика теперь: мы защищаемся, это Украина на нас напала. Но вы, я уверен, видели: Путин произнес две краткие речи, 21 и 23 февраля. В обоих выступлениях он критически упомянул только одно имя. Понятно, почему. Потому что Путин никогда не упоминает имена людей, которых он по-настоящему ненавидит. Он никогда не произносил имя Навального. Он, насколько мне известно, никогда не произносил имя Зеленского. Просто «украинский нацистский лидер»" (там же).

Как видим, риторика служит конкретным политическим целям. Когда-то был "братский украинский народ", а сегодня ... То есть имя открывает и разрешает те или иные действия. И спор теперь будет идти не о действиях, а об имени. Как пели в детском мультфильме "Приключения капитана Врунгеля": как вы яхту назовете, так она и поплывет...

Сильные названия вытягивают объект наверх, а плохие - опускают, разрешая те или иные действия, создавая вокруг них ореол справедливости и законности. Сформулировали формулу "миру - мир" - и всем стало легче жить.

Физическая война становится завершение вербальной политики. Она никогда не приходит на пустом месте. Массовое сознание является достаточно инерционной системой, оно не может сразу развернуться на 180 градусов. В прошлом должны быть слова и дела, которые подталкивают к такому системному изменению.

И вот мнение о войне режиссера В. Манского: "Мне кажется, что война была окончательно неизбежна с момента аннексии Крыма. То есть, она началась где-то в момент формулирования Путиным мюнхенской речи. Но, здесь есть очень важный нюанс. Я не предполагал, что эта война будет такой банальной, олдскульной, как бы из прошлого века. Я думал, что из прошлого века уже ничего не может вернуться в век нынешний. И я полагал, что война будет, но будет какая-то другая, гибридная, через сепаратистские движения, через псевдо-референдумы, через всю эту вот мешкуху. Но никак не с танковыми колоннами, линией фронта, окопами, обстрелами, уничтожением жизненно важной инфраструктуры" [2].

Но действительность богаче любой нашей фантазии. Для любого будущего действия при желании можно выстроить причинно-следственные связи. В результате невозможное становится реальным. Тем более если отдается команда, которая обязательна для исполнения.

Пропаганда интересна для власти, поскольку там она свободна в своих фантазиях. Там она может все объяснить и все запрограммировать. Пропаганда редко вводит что-то совершенно новое, чаще она усиливает то, что уже присутствует в массовом сознании.

Пропаганда всегда сильнее отдельного человека, поскольку подается как коллективное мнение. Это мощный механизм для смены мышления и поведения масс. Тебе вводятся новые точки отсчета, и в рамках них ты обязательно приходишь к намеченной пропагандистами цели.

Сталинский мир всегда жил в окружении "врагов", реальных и мнимых. Такой вариант мира облегчает управление, поскольку все можно объяснять их происками. Горбачев на время отодвинул врагов, вернув мир. Путин снова вернулся к борьбе с врагами, причем они появились даже внутри страны как "иноагенты". Вчера их книги продавались в магазинах и стояли в библиотеках, сегодня они исчезли. Вчера они входили в студенческие аудитории, сегодня это невозможно. Театры и кино "забыли" имена не "тех" режиссеров и актеров. Как говорилось в одном советском фильме: А вдоль дороги мёртвые с косами стоят. И тишина!..

Правильную визуальность в прошлом тиражировали не только кино, но и живопись. Сталинские премии отображали, что именно было канонам не в словесном, а визуальном потоке. Сегодня о художнице В. Мухиной пишут так: "Всего за свою жизнь (она умерла в 1953 году, пережив Сталина на семь месяцев) Мухина получила пять Сталинских премий, но так и не вылепила обязательного изображения самого вождя. Когда ей предложили это сделать, Мухина, играя роль принципиального реалиста, поставила условие: Сталин должен позировать ей лично. Но от этого вождь отказался. (По рассказам, так же отвертелся от выполнения сталинского портрета художник Петр Кончаловский.) Трудно было сыскать большую противоположность суровой, но справедливой Мухиной, чем получивший одновременно с ней Сталинскую премию первой степени за свою картину “Сталин и Ворошилов в Кремле” (в кругу художников ее прозвали “Два вождя после дождя”) живописец Александр Герасимов, о котором большинство мемуаристов вспоминает как о циничном оппортунисте. Герасимов всегда подчеркивал, что родился в семье крестьянина из крепостных: в советском обществе это давало ему существенное преимущество перед “социально чуждой” купеческой дочкой Мухиной. Преклонявшийся перед французскими импрессионистами, чьей манере он рабски следовал в молодости, Герасимов стал публично поносить их как декадентов и формалистов в тот самый момент, когда на этот счет была спущена соответствующая директива сверху. Плотный кучерявый матерщинник с фатоватыми тонкими усиками, Герасимов “для себя” с удовольствием писал полупорнографические жанровые сценки под скромными названиями вроде “В деревенской бане”, в то время как по стране миллионными тиражами расходились репродукции с его парадных портретов Ленина, Сталина и маршала Климента Ворошилова, советского наркома обороны, покровителя и даже друга Герасимова (заглядывавшего иногда в мастерскую художника, чтобы полюбоваться на изображение очередной обнаженной дородной красавицы)" [3].

Роль пропаганды возрастает в моменты обострения отношений: или внутри страны, или между странами. Государство получает в свои руки новые рычаги, которые до этого "пылились на полке". Враг всегда выгоден для власти, поскольку позволяет запрещать то, что до этого было разрешено. В результате уменьшается разнообразие поведения. Условно говоря, все начинают ходить по стеночке... Кстати, так сразу видно и "отступников"...

Пропаганда может открывать новые миры. В свое время пропаганда как технология возникла внутри католической религии. Это был инструментарий, целая техника по превращению язычников в верующих. А назывался институт, разрабатывающий такие техники - конгрегацией пропаганды. Обучаемые должны были почувствовать в себе прикосновение высших сил. И тогда проблем с ними в будущем не было.

С. Эйзенштейн изучал теоретическую сторону этой методологии, поскольку его интересовали способы воздействия на массовое сознание для использования в кино. Г. Козинцев, сам будучи учеником Эйзенштейна, писал о его теории аттракционов: "Каких только аттракционов здесь нет!.. Актеры Кабуки в своих великолепных нарядах шествуют по дороге цветов; основатель ордена святого Иисуса сам отец Игнатий Лойола учит «экзерцициям» — гимнастике экстаза" [4].

Успешная техника воздействия предопределяет результат. Человека можно убедить во многом, если не во всем. Сильные системы используют все методы воздействия, существующие во всех трех пространствах: физическом, информационном и виртуальном. Вспомним советские ментальные указатели, предопределяющие нужные реакции: Пионер - всем ребятам пример, В мире всегда есть место подвигу, Империализм - враг человечества... Кстати, это и отдельные инструкции для каждого возраста.

По Эйзенштейну у Лойолы были определенные ментальные упражнения, достижения пафоса в своей душе, по сути неземного восхищения [5 - 7]. И это понятно, поскольку с таким "уровнем" не спорят, ему остается только внимать. В принципе вообще интересна идея иезуитов - поиск того, какая именно "техника" переводит человека в возвышенное состояние.

Мы живем в в мире не только поступков, но и чужих мыслей и цитат. СССР, кстати, был достаточно цитатным государством. Все от мала до велика, например, все время изучали мысли классиков марксизма-ленинизма, постоянно их конспектируя. Они всегда выгодны для изучения, поскольку с цитатами не спорят. И каждое новое поколение молодежи проходило сквозь эту цитатную перековку своего мышления. Это было определенной марксистско-ленинской "религией", которой было так много, что она "заслоняла" все другие мысли.

Когда люди в стране мыслят одинаково, они начинают транслировать свое видение вовне. Это, видимо, закономерность - выравнивание мышления под один стандарт. Когда страна его достигает, она хочет заставить мыслить так же и другие страны. Иногда в выполнении этой задачи помогает кино, иногда танки...

Покинувший Россию дипломат Ю. Жигалкин так видит процесс трансформации мидовских коммуникаций: "Я наблюдал, что неуклонно растет пропагандистская составляющая в нашей деятельности, все больше и больше мы начинаем разговаривать какими-то лозунгами, угрозами, все больше и больше мы опираемся на силу. У нас внедрялось представление о том, что Россия – великая страна, что мы очень сильные, могучие, непобедимые, что мы всегда сможем показать 1945 год и так далее. Для меня, как человека, который работал в сфере регулирования политики в отношении экспорта товаров двойного назначения, было совершенно ясно, что наши оборонные успехи далеко не так бравурны, как об этом говорят в наших российских СМИ. Наше оружие не самое мощное оружие в мире, мы сильно зависим от импорта критически важных компонентов из тех же стран Запада, например. Готовность идти с ними на открытую конфронтацию трудно было объяснить, исходя из обычной логики. Я понимал логику развития российского правящего режима, понимал, что речь идет о концентрации все большей и большей власти в руках президента Путина. Мне это, конечно, не нравилось, я задумывался неоднократно о том, что надо, конечно, менять свое место деятельности, потому что, чем дальше, тем больше приходилось врать, озвучивать эти все лозунги, которые становились все более и более агрессивными, нетерпимыми, напоминали заявления товарища Вышинского" [8].

И еще очень важное наблюдение: "Сейчас по сути 99 процентов деятельности МИДа – это пропаганда. Пропаганда российской правоты на всех международных площадках и в двусторонних отношениях, где это возможно. Такая деятельность не может быть эффективной, потому что большинство стран, естественно, имеют доступ к самой разной информации. Но эта пропаганда еще и адресована российскому потребителю. Когда Лавров или представитель МИД Захарова, другие важные мидовские фигуры делают заявления в стиле лозунгов, то это не столько направлено, на мой взгляд, на конкретных адресатов за рубежом, сколько именно на публику в России, и даже не столько на широкую публику, сколько на публику, которая сидит в Кремле, которая должна видеть, как дипломаты работают. Собственно, вся мидовская пропаганда, которая идет потом в Москву в виде информации и донесений с полей, – результат деятельности непрозрачной и бесконтрольной структуры МИДа, где люди вынуждены себя так вести, чтобы обеспечить свое какое-то продвижение, какие свои материальные интересы. Собственно, все там крутится вокруг этого" (там же).

Пропаганда чаще защищает прошлое, чем создает будущее. Она берет из прошлого тот инструментарий, который помогает ей замедлить наступление будущего. Завтрашний день всегда для нее более опасен, чем день вчерашний...

Литература

1. Михаил Эпштейн: «Русская культура — это культура конца. Культура ядерной кнопки». Интервью https://ochevidcy.com/russkaya-kultura-eto-kultura-koncza-kultura-yadernoj-knopki/

2. Виталий Манский: «Россия отдалась Путину без боя» https://ochevidcy.com/vitaliy-mansky/

3. Волков С. Сталин и его премии https://znamlit.ru/publication.php?id=2902

4. Козинцев Г. Сергей Эйзенштейн // Сергей Эйзенштейн в воспоминаниях современников. - М., 1974

5. Почепцов Г. Методи створення пафосу: від єзуїта Ігнатія Лойоли до режисера Сергія Ейзенштейна // http://dspace.nbuv.gov.ua/bitstream/handle/123456789/59859/01-Pocheptsov.pdf

6. Почепцов Г. Пропагандистские уроки от Игнасио Лойолы, создателя ордена иезуитов https://ms.detector.media/mediaanalitika/post/13427/2015-06-07-propagandystskye-uroky-ot-ygnasyo-loyoly-sozdatelya-ordena-yezuytov/

7. Фрейлих С. Эстетика Эйзенштейна http://teatr-lib.ru/Library/Eisenstein/Select_3/

8. Бондарев Б. Жигалкин Ю. Как МИД стал соучастником войны Кремля в Украине. Разговор с российским дипломатом-перебежчиком https://www.svoboda.org/a/boris-bondarev-kak-mid-stal-souchastnikom-voyny-kremlya-v-ukraine/32106520.html