О гражданине замолвите слово: разрушение экономики Украины и проблемы поствоенного периода

Великие нации никогда не беднеют из-за расточительства и неблагоразумия частных лиц, но они нередко беднеют в результате расточительства и неблагоразумия государственной власти

Адам Смит.

С начала войны внимание многих украинских экономистов приковано к вопросу послевоенного восстановления страны. Первая попытка систематизировать такие попытки на государственном уровне, помимо предыдущих декларативных политических заявлений, была представлена программой Відновлення України в Лугано 4-5 июля 2022 года[1]. Программа абсолютно справедливо была подвергнута достаточно резкой критике в первую очередь по причине её бессистемности. Каждое направление национальных программ по сути представляло собой набор проектов, даже не претендующих на формирование целостной картины развития отраслей.

Например, национальные проекты интеграции с ЕС заявлены с общим бюджетом до 1 млрд евро. Если пересмотреть детально перечень представляемых в рамках этого кластера проектов - то на что уйдут эти деньги – совершенно непонятно, поскольку их экономическое обоснование так и не обнародовано. Потребности финансирования кластера модернизации регионов и жилого строительства, ожидаемо, оказались самыми масштабными – 150-250 млрд евро планируется потратить на проекты энергоэффективности жилых домов, строительство новых и ремонт повреждённых домов. В части энергетической безопасности – данный кластер должен был быть рассчитан в последнюю очередь – когда были бы понятны запросы планового энергопотребления остальных отраслей будущей экономики и достигнуты договоренности с ЕС касательно потенциальных объемов экспорта (если Украина на него рассчитывает).

Заявленный объем финансирования кластера секторов с добавленной стоимостью, который – казалось бы – и должен был стать ключевым, заявлен на уровне 40-50 млрд евро и представлен комбинацией не связанных между собой проектов разных по уровню влияния на экономику, но почему-то сведенных в единую группу. Сложно понять, например, суть проекта «Полігон світових ідей», влияние его на добавленную стоимость и на рынок занятости. То же касается проекта «Підвищення інноваційної активности підприємств». Сама по себе активность в сфере инноваций, безусловно, должна являться приоритетом государственной политики, но что является сутью проекта, где тут добавленная стоимость и на что именно нужно финансирование – остается загадкой. По какому принципу проект «Комплексне планування просторового розвитку та використання земель на території громад» отнесен к проектам секторов с добавленной стоимостью авторы также не разъяснили.

Учитывают ли эти проекты кардинальное изменение демографической ситуации, связанной с внутренним и внешним перемещением населения, будущую вынужденную миграцию (поскольку в отсутствие рабочих мест население вынужденно будет мигрировать туда, где они или есть, или потенциально могут появится) – скорее всего нет, поскольку ни такая проблематика вообще, ни соответствующие расчеты, представлены не были.

Как для указанной государственной программы, так и для многих других отечественных, посвященных восстановлению Украины – характерна особенность – отсутствие фокусировки на гражданине Украины, его доходах, занятости, условиях жизни и бизнеса. Например, в программе, представленной Правительством в Лугано, в качестве KPI создание новых рабочих мест упомянуто дважды, снижение безработицы пять раз – немного как для примерно двадцати направлений проектов. Рост реальных доходов населения как ключевой целевой показатель не указан ни разу.

Возникает закономерный вопрос – кому, по мнению авторов проекта, мы строим Украину будущего? Кто стейкхолдер? Если это подрядчики, отечественные или западные – то, наверное, можно продолжать развитие дискурса в том же ключе – главное – это сам процесс освоения средств. А что и для кого мы строим – глубоко вторично. Грубо говоря – вопрос для кого мы будем строить дороги, по которым никто не будет ездить или дома, в которых никто не будет жить – мы выносим за скобки обсуждения. Несмотря на кажущуюся абсурдность такого подхода – он тоже имеет право на жизнь. Например, есть такой феномен как города-призраки (ghost cities) в Китае. Построенные в расчете на взрывной индустриальный рост, но так и не обеспечившие рабочие места для своих жителей – они стоят полупустые как зловещее напоминание бездумной погони за процессом, а не результатом[2].

Гражданин, его доходы, качество жизни должны были бы быть основным критерием как до-, так и послевоенной экономики. Даже до войны ситуация здесь была весьма плачевной – по состоянию на 2021 год медианная заработная плата в Украине в год составила 4 434 долл. при ВВП (ППС) на душу населения 13 341 долл. Для сравнения в Польше, уровня которой мы хотим достигнуть – данные показатели составляют 8 885 долл. в год и 35 165 долл. на душу населения соответственно[3].

Таргетный уровень ВВП на душу населения программой «Відновлення України» вообще не указан, хотя и он далеко не всегда коррелирует с медианной заработной платой, например, в Казахстане ВВП (ППС) составляет 27 517 долл. при медианной заработной плате 3 661 долл в год, в Румынии 33 339 долл и 5 206 долл соответственно, что при сопоставимости по масштабу с польским ВВП на душу населения – существенно не дотягивает до польского же уровня показателей медианной заработной платы.

Однако исключительно показатель медианной заработной платы не является релевантным – для обеспечения качества жизни при заданной медианной заработной плате необходимо сохранить стабильность денежной единицы, удержать инфляцию на минимальном уровне и – основное – обеспечить максимальную занятность населения, что делает задачу увеличения благосостояния гражданина вдвойне сложной.

Другая сторона вопроса – а сколько трудоспособного населения может быть задействовано в военной и послевоенной экономике? На какой трудовой потенциал мы можем рассчитывать? По данным Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев по состоянию на 19 июля 2022 года количество беженцев из Украины в страны ЕС составило почти 6 млн человек (подавляющее большинство составляют женщины, дети и пенсионеры), из которых получившие временный официальный статус около 3,7 млн человек[4]. Дополнительно – по оценкам Международной организации миграции – 6,275 млн человек стали внутренне перемещенными лицами[5]. Оценочно 1,7 млн человек были перемещены в РФ. Очевидно, что существенные миграционные изменения не могут не повлиять на структуру рабочей силы в Украине как сейчас, так и в будущем.

По оценкам Международной организации труда (по состоянию на 11 мая 2022 года) 4,8 млн рабочих мест в Украине будет потеряно в результате войны, по сравнению с довоенным уровнем, а при эскалации конфликта – оценочные потери составят до 7 млн рабочих мест. Что касается беженцев, то из 6 млн примерно половина (43,4%) являются активной рабочей силой, причем достаточно высокого качества – почти 85% имеют высшее или неоконченное высшее образование[6]. Нет сомнений, что такие лица будут трудоустроены в странах ЕС рано или поздно. На сегодняшний момент административный запрет на выезд из Украины мужчин трудоспособного возраста сдерживает потенциальный миграционный поток, однако такое положение вещей не может существовать вечно. В конце концов запрет будет снят и примерно столько же (2,5-3 млн человек) выедут из страны для воссоединения с семьями. Причины очень просты – создание рабочих мест в Украине требует времени и условий, а поскольку государство до сих пор активных действий в этом направлении не предпринимает – потеря рабочих мест скорее всего пойдет по пессимистичному сценарию.

В 2020 году Государственная служба статистики опубликовала сборник «Рабочая сила Украины», раскрывающий структуру и профессиональный состав рынка труда. Несмотря на частую и достаточно обоснованную критику отечественной статистической службы – по сути это единственные данные на которые можно опереться с достаточной степенью достоверности.

Ключевые показатели отчета:

1. Трудоспособное население всего 17,7 млн человек, из которых женщины 8,4 млн, мужчины 9,3 млн.

1. Нетрудоспособное население (вне состава рабочей силы) 14,4 млн человек

2. Занятое население 15,9 млн человек, из которых женщины 7,6 млн, мужчины 8,3 млн.
3. С высшим или неоконченным высшим образованием 9,5 млн, профессионально-техническое образование 4,7 млн, полное общее среднее образование 3,1 млн, 0,4 – базовое образование, начальное образование или без образования вообще.
4. Наибольшие статистические группы укрупненно следующие: профессионалы (без уточнения) – 2,8 млн, простейшие профессии 2,8 млн, сфера торговли и услуг – 2,7 млн, квалифицированные рабочие с инструментом 1,9 млн, работники по эксплуатации машин и механизмов – 1,8 млн, законодатели, руководители, менеджеры – 1,3 млн человек.
5. В сельской местности проживало 4,9 млн, в городах 11 млн занятого населения[7]

Статистика примечательна снижением занятого в технических специальностях населения зависимо от возраста – более молодые возрастные группы заняты существенно меньше в технических специальностях чем старшие возрастные группы.

Принимая во внимание статистику по беженцам – получаем отток трудоспособного населения в страны ЕС 2,58 млн и потенциальный (при снятии административных ограничений) – дополнительно 2,5-3 млн человек. Некоторые могут возразить, что большая часть беженцев после окончания войны вернется в Украину. Здесь нужно понимать, что в условиях глобализации рынка труда и таких мощных факторов миграции как война – рабочая сила будет направляться туда, где на нее существует платежеспособный спрос и где общества могут обеспечить условия для благосостояния рабочей силы и их семей. Очевидно, что ни при действующей, ни при прогнозируемой экономической, финансовой и промышленной политике – Украина им это предложить не в состоянии.

Итого имеем минус 4,5-5,5 млн трудоспособного населения. По факту получаем:

1. Трудоспособное население 14,2-13,2 млн человек
2. Занятое население 8,9-11,1 млн человек (и это оптимистичная оценка, учитывая планы Правительства касательно радикального сокращения государственного аппарата вдвое[8])
3. Нетрудоспособное население (за вычетом перемещенных в ЕС 3,4 млн) 11 млн человек.

Изложенная статистика является важной для понимания количества и качества имеющихся трудовых ресурсов во время войны и тенденции их количественных и качественных изменений после ее окончания.

Пока ни одна из предложенных экспертами программ военной экономики и послевоенного восстановления не дает понимания последовательности планирования:

1. Целевой структуры экономики – планов с измеримыми KPI в среднем горизонте планирования с ежегодной детализацией – сколько процентов ВВП должна генерить ИТ отрасль, военно-промышленный комплекс, промышленность (какая именно), сельское хозяйство и т.д.
2. Рынков сбыта – внешнего или внутреннего и достижимости показателей целевой структуры экономики при данных внутренних и внешних ограничениях
3. Анализа ресурсов (рабочей силы, природных, основных средств, капитала, электроэнергии и т.д.) – необходимых для достижения целевой структуры экономики
4. Сравнения потребности в ресурсах и имеющихся ресурсов.
5. Повторного пересмотра целевой структуры экономики исходя из полученных данных.

Ресурс рабочей силы может стать одной из ключевых проблем, поскольку ее количество и качество на сейчас радикально не отвечает задачам ни военной, ни послевоенной экономики, а профессиональное распределение – имеет выраженный сырьевой или сервисный характер и никак не сможет из имеющихся квалификаций и производительности труда обеспечить не то что экономический прорыв, но даже функционирование экономики военного времени.

Условно говоря – очень сложно представить себе вчерашнего государственного служащего с гуманитарным образованием у станка с ЧПУ, а вчерашнего менеджера по продажам - оператором роботизированной производственной линии. На подготовку специалистов подобного уровня уходит по разным оценкам до 2-х лет. Послевоенная Япония столкнулась с подобной проблемой[9], однако там повышение спроса на квалифицированную рабочую силу было удовлетворено за счет выпускников школ, изначально обучаемых новым технологиям. Но даже при этом – в стране была запущена масштабная государственная программа финансовой поддержки переквалификации для старшей возрастной группы. Аналогичные программы были запущены в Сингапуре и Южной Корее во время их экономических прорывов.

Сама по себе измененная структура трудоспособного – нетрудоспособного населения Украины, уже не говоря об изменении структуры экономики, по результатам миграции обусловит необходимость радикального повышения производительности труда занятого населения, достижимое только и исключительно вследствие использования современных технологий производства, стимулирования импорта которых в Украине как не было, так и нет.

Ни один пример построения военной экономики (СССР, Германия) и тем более – экономических прорывов (послевоенная Япония и Южная Корея, Сингапур и Малайзия) – не был осуществлён без активного вмешательства и целеполагания государства в промышленной сфере и сфере рынка труда. Знаменитая южнокорейская POSCO никогда не родилась бы условиях свободного рынка, однако именно осмысленная промышленная политика и политика рынка труда сделали возможным то, во что никто не верил – построить с нуля отрасль промышленности не имея при этом ни ресурсной базы ни обученного персонала[10].

Благосостояние граждан должно стать основной целью государственной экономической политики. Гражданину безразличны рапорты про рост ВВП, километры построенных дорог или, цитируя классика, растущий день ото дня процент жиров в масле. Его интересует занятость, конкурентная зарплата, удерживающая его от эмиграции, достойный уровень жизни для него и его семьи и благоприятствующая предпринимательству экономическая среда. Исходя из этого – фокусом государственной политики должны стать:

- увеличение медианной заработной платы при стабильности денежной единицы и контролируемой инфляции;

- политика максимальной занятости;

- политика стимулирования увеличения производительности труда;

- политика стимулирования переобучения и постоянного повышения квалификации;

- политика стимулирования импорта новых технологий;

- политика максимальной локализации производств, связанных с военной и послевоенной экономикой.

Безусловно – при нынешнем бизнес-климате ни один из указанных пунктов не может быть реализован. Никто не будет инвестировать в технологически сложные производства, требующие высококвалифицированной и высокооплачиваемой рабочей силы с действующей в Украине судебной, правоохранительной и налоговой системами.

Можно ли восстановить разрушенные дома и инфраструктуру в Украине без всего этого? Конечно можно, схема «зарубежное финансирование – зарубежные подрядчики – довольные в всех смыслах украинские чиновники» великолепно справятся с этой задачей. Только какой смысл в этом для украинских граждан, если это не создаст ни рабочих мест, ни достойных условий оплаты труда?