Рамштайн – 3. Ожидания и реальность в перевооружении Украины Западом

Этот текст может не оправдать ожиданий многих, но я считаю, что важно показать именно так.

1.В феврале – марте общества стран-партнеров испытывали смешанные чувства страха (перед российской ордой) и недоумения (по поводу неожиданной способности украинцев биться с этой ордой).

Постепенно они прошли через широкую гамму эмоций/чувств/ощущений – восхищения, симпатий, сопереживаний, соучастия в борьбе со злом и несправедливостью.

А теперь они хотят на море. Где забудут о героических украинцах.

Я бы на их месте забыл.

Когда они вернутся с моря в сентябре, их будут ждать тревожные перспективы надвигающейся зимы, отопления, растущих цен и т.д. Мы с нашими бедами если и будем присутствовать в этой повестке, то на весьма неочевидном месте.

Я, конечно, утрирую, но не сильно. В конце июля парламенты ключевых стран закроются на каникулы. Вместе с ними уйдут в анабиоз отпусков правительства. Август выпадет. К сентябрю кто-то из них вернётся в горнило выборов. Кто-то будет озабочен прикладными моментами нового финансового года.

И где-то в этом всём будем мы. Или не будем.

Если не будем – ручейки помощи обмелеют, какие-то - пересохнут. Рядом с нами останется несколько дружественных стран, которые понимают, что в случае чего – они следующие.

При этом вторая половина лета – период традиционной активизации боевых действий в наших широтах.

Т.е., у нас будет происходить абсолютно противоположное тому, что ожидают от августа добрые люди в разных странах.

Наша тактическая цель предельно конкретная – выжить до конца июля и за это время перебросить мостик, по которому мы переберёмся в осень цивилизованного мира. Затем выжить в августе, пока нормальные люди будут ловить крабиков.

Что распадается на ряд задач, которые в сфере обороны делятся на кратко-, средне- и долгосрочные. Если мы не собираемся умереть где-то осенью – нам необходимо формулировать понятные средне- и долгосрочные задачи.

2. Значение Рамштайна в нашем публичном пространстве гипертрофировано в неправильную сторону. Это не ежемесячный день посещения неблагополучного сиротки добропорядочными гражданами, где они вручают ему подарки. Мало озвученных подарков – зрада!

Это работает немного по-другому.

Для начала – очень грубо и упрощённо о том, чем занимается Минобороны.

Минобороны – решает военно-политические задачи. Генштаб – военные. В общении с партнёрами Минобороны предлагает некую последовательность или комплекс военно-политических задач, которые должны создать условия для решения военных задач Генштаба.

На практике это выглядит следующим образом.

С началом полномасштабного вторжения России мы понимаем, что наша армия через короткое время закончится. Самый наглядный пример – артиллерия. Закончатся снаряды, разболтаются стволы орудий, артиллерия замолкнет.

Генштаб говорит – чтобы решить военную задачу по отражению агрессии, нам нужно столько-то вот такой артиллерии.

Минобороны смотрит и видит, что: 1) орудий и снарядов советского образца в принципе мало и больше не будет; 2) даже если мы выгребем всё, мы лишь оттянем трагический конец.

Поэтому формулируется военно-политическая задача: притаскивая советскую артиллерию и снаряды, пока они есть, одновременно обеспечить переход на орудия/калибры западных образцов.

Это сейчас все хлопают в ладоши от «цезарей» и М109, а в марте довелось приложить немало усилий в Украине (!), чтобы убедить в необходимости срочного перехода на 155-мм калибр. Ибо это было новое и неизведанное, далеко не все поддерживали.

В итоге Минобороны начало выстраивать такой ряд военно-политических задач:

• Обеспечить переход на 155-мм калибр и получить указанное Генштабом количество орудий (переход запущен; первоначальный запрос удовлетворён более чем полностью);

• Обеспечить замену ряда калибров советского образца на западные варианты, в первую очередь – на 155-мм (в процессе; по состоянию на 24.02 у нас было N орудий калибра, который отомрёт, ибо 1) мы не в состоянии произвести/купить стволы; 2) нет и не будет боеприпасов, ибо их нерационально производить: медленно, по заоблачной цене и т.д., что в сумме не решает задачу;

• Предложить партнёрам и реализовать модель, чтобы помощь оказывалась не виде некого количества стволов, а в виде organic unit’ов: когда, скажем, артиллерийский дивизион поступает со штатными БПЛА и контрбатарейными радарами (уже есть минимум 3 примера, когда так оно и сделано; результат - жизнеутверждающий);

• Предложить партнёрам структурировать программы поддержки на кратко-, долго- и среднесрочные. Чтобы мы оперировали не штуками стволов, а понимали – к 1 августа ЗСУ «набудуть певних спроможностей», т.е., будут способны решать конкретные задачи (на эту тему идёт диалог, сдвиги есть; когда все программы записали в столбик и наложили на календарь, стало ясно, где дисбалансы);

• Положить в основу программ сотрудничества подход, ориентированный на выполнение конкретных миссий. Например: разблокирование портов – это комплексная миссия, для её выполнения требуется измеримый и обсчитываемый набор отвёрточек.

• И т.д.

Вот такая логика даёт ответ на вопрос: условные 100/150/200 орудий – это много или мало?

Если смотреть на абсолютные цифры, до 200 орудий – это по европейским меркам очень много. Дико много. Если смотреть с точки зрения наших задач – это крайне недостаточно.

Поэтому объективно мы находимся в реальности, когда надо искренне благодарить партнёров. Они сделали много. Но при этом надо показывать реальную потребность, которая в ходе войны растёт. Много и крайне недостаточно – оба утверждения верны в данном случае.

3. Так вот. Рамштайн – это формат, возникший благодаря лидерству США. На сегодня там 50 стран. Этот формат позволяет без лишних формальностей решать прикладные задачи.

В отличие от НАТО.

В этот раз было очень наглядно. Сначала министр обороны Алексей Резников выступал перед министрами обороны в формате Рамштайн. А сразу после Рамштайна перед ними же – в формате НАТО.

И если в Рамштайне можно сказать: вот эти три железяки едут сюда, тут с ними проводятся манипуляции, тут обучается персонал, а вот здесь они попадают на фронт. Ибо участники формата объединены лидерской позицией Вашингтона (в т.ч. – персональной позицией министра обороны Ллойда Остина) и доброй волей. То в НАТО можно до посинения вести увлекательный диалог, который не закончится ничем, кроме правильных слов.

(Поэтому саммит НАТО вполне может оказаться для Украины пустышкой. На днях я писал: министр Резников в статье для Atlantic Council обозначил, как этого избежать – заложить в Стратегическую концепцию НАТО чёткое видение места и роли Украины с выходом на прикладные решения на примере авиации и ПВО/ПРО. Если этого не будет – НАТО лишь подчеркнёт пределы своих возможностей на стратегическом уровне).

Скажем, координационный механизм Рамштайна уже жужжит в полный рост, а НАТО до сих пор сосредотачивается.

Скоординировать между собой усилия одних и тех же (!) европейских стран в рамках Рамштайна, НАТО и Военного штаба ЕС – отдельная творческая задача.

Рамштайн даёт возможность договориться о логике и превратить её в практику на короткой, средней и длинной дистанции. Лидер процесса (США) обладают волей и ресурсами, чтобы драйвить это всё.

Но здесь также нужен диалог. В частности, на данном этапе приоритетом №1 становится повышение эффективности использования помощи. Она точно не будет безлимитной.

Поэтому идеи с органик-юнитами и т.д. – это всё о повышении эффективности. Ибо нет лучшего способа демотивировать тех, кто отрывает от себя и тебе помогает, чем безалаберно использовать помощь (поэтому россияне и другие противники Украины бьют именно в эту точку).

В контексте лидерства также стоит отметить Британию и лично министра Бена Воллеса. Именно британцы первыми отсыпали нам ПТРК в январе. Именно Воллес в марте инициировал созыв донорской конференции для Украины. Вторая уже анонсирована на август в Копенгагене (14 стран). Британия субъектна, и это очень важно для Украины.

Всё это – досточки того мостика, который должен помочь нам выжить и победить.

4. Теперь что касается конкретных итогов. Дали, не дали, много дали, мало дали…

Первое. Хотите анализировать – прочь эмоции. Тогда будут видны факты. Например, начальник ОКМШ генерал Марк Милли заявил, что США подготовили для Украины порядка 1000 специалистов на западную тяжёлую технику, в т.ч., 60 человек – для хаймарсов. Для тех 4-х единиц, о передаче которых объявлено, это, мягко говоря, очень много. Если меньше вопить о том, что из хаймарсов нужно будет сразу же обстрелять Белгород, то этих 60 человек очень быстро может стать мало. Время покажет.

Второе. По законам многих стран решения о выделении военной помощи или ресурсов на оборону принимаются парламентами. Поэтому, понятийно можно договориться. Но до утверждения парламентом заявлять некорректно, даже если решение гарантированно получит поддержку.

В общем, те позиции, которые прошли формальный цикл утверждений между 2 и 3 Рамштайнами, озвучены. Примерный горизонт до конца июля понятен. В ближайшие недели он начнёт проявляться в решениях/заявлениях.

Естественно, нам хочется быстрее и больше. Время меряется кровью наших солдат. И работа не прекращается ни на секунду. Но 50 стран, среди которых есть глобальные, региональные и локальные игроки со своей атмосферой, своей внутренней повесткой и внешними конфликтами – это весьма непростой зоопарк, где нужно найти подходы. Процесс склеивания решений очень непростой…

На фоне гибели наших людей и горя, далеко не все могут оценить масштаб свершившегося перехода. Даже если завтра в Минобороны сменится команда, уже никто не сможет сказать, что переход на западные калибры невозможен. Т.е., это тот самый принцип интеграции в НАТО де-факто.

Движение по логической цепочке, которую я очень грубо и упрощённо описал, обеспечит такую взаимную совместимость нашей армии с западными, что с военно-политической и военной точек зрения будет нелепым недоразумением держать Украину в «открытых дверях».

--------------------------------------------------------------------------------------------------------

Рекомендуем по теме посмотреть беседу Юрия Романенко с польским Петром Кульпой, который объяснил логику действий Украины в отношениях с Западом. Это очень крутая беседа.