Призрак Вердена: заметки о боях за Донбасский выступ

Крушение амбициозной российской стратегической операции, ставившей своей конечной целью проведение масштабного окружения украинских сил в районе Донбасса, ныне рассматривается двумя противоборствующими сторонами как свершившийся факт. Неспособность армии России сломить украинскую оборону на северном фланге Донбасского выступа в районе Изюма и на его южном фланге в районе Курахово привела к заметному усмирению амбиций безуспешно наступавшей стороны. В итоге российское командование решило превратить Донбасский укрепленный район в центр приложения своих военных усилий – на первый взгляд, московские стратеги отказались от труднореализуемого изюмско-кураховского охвата в 150 км в пользу северско-попаснянских клещей в 50 км.

Тем не менее, образ действий войск России позволяет выдвинуть осторожную гипотезу - наступающая сторона полностью не отказалась от претворения в жизнь крупного охватного маневра, но решила осуществить его в рамках иной стратегической комбинации, которая в данном очерке определяется как «формула Фалькенгайна». Ее сущность может быть представлена посредством анализа германской концепции Верденской операции 1916 г.

Необходимо сразу отметить, что обоснованность обращения к опыту одной из кровопролитнейших битв Первой мировой войны в контексте обзора текущего этапа сражения за Донбасс проистекает из следующих оснований: во-первых, германское командование стремилось ликвидировать выступ на линии фронта и именно эту цель преследует российское военно-политическое руководство; во-вторых соответствующие операции Германской империи и России предполагали фронтальные удары по укрепленным пунктам противника; в-третьих, позиции германской стороны позволяли ей провести атаки на фланги обороняющихся французских войск, тогда как в настоящий момент аналогичными преимуществами располагает российская сторона в отношении украинских войск.

Принимая во внимание эти три параметра, можно перейти к описанию замыслов начальника Генерального штаба Германии Эриха фон Фалькенгайна. Как считал генерал-от-инфантерии, остроугольный выступ у форта Дуомон – ключевого пункта укрепленного района Вердена – предоставлял широкие перспективы охватного маневра, успешная реализация которого позволяла улучшить положение Германии на Западном фронте. Проект наступления предусматривал, что главный удар (der Hauptstoß) германских войск, имевший своей целью систему фортов на восточном берегу реки Маас (начался 21 февраля 1916 г.), должен был заставить французское командование перебрасывать силы с ее западного берега для нивелирования угрозы потенциального прорыва.

Строго после этих ошибочных контрмер[1] уже по ослабленной на западном берегу обороне противника планировалось нанести второй, фланговый удар[2] (последовал 5 марта 1916 г.).

Исследуя германский план, капитан Бэзил Лиддел Гарт приходит к выводу, что в действительности он заключался в возрождении «седанского»[3] двойного охвата 1870 г. Высокая вероятность успеха подобного маневра достигалась благодаря клину у Сен-Миеля, который выгодно для немцев «заострял» Верденский выступ. Кроме того, пересекавшая обороняемую французами зону река Маас, существенно осложняла процесс противодействия германским клещам. Связано это с нижеследующими обстоятельствами: отражение фронтальных атак, как уже отмечалось выше, могло вынудить французское командование отправить резервы на восточный берег реки и, соответственно, в случае начала новой атаки на западном берегу, она превращалась для войск республики, выражаясь языком британского военного теоретика, в тюремную стену (prison wall), за которой немцы получали возможность разгромить французские тылы и повторить триумф 1 сентября 1870 г. В более глобальном масштабе, по мнению Лиддел Гарта, положительный исход германской операции привел бы к созданию огромной бреши и распаду всего Западного фронта[4].

Таким образом, в своем идеальном выражении «формула Фалькенгайна» предполагает проведение двухфазовой операции. На ее первом этапе атакующая сторона втягивает противника в бои, географически концентрированные непосредственно на переднем крае зоны выступа, и доводит столкновения до такой степени интенсивности, каковая потребует от обороняющейся стороны введения резервов; на втором этапе атакующий использует эту ошибку своего противника и совершает охватный маневр, противодействие которому затруднено вследствие отсутствия у обороняющихся необходимых сил для его отражения.

Отсюда закономерно следует гипотеза, что в настоящий момент российское командование реализует первую стадию предложенного плана. В частности, нанесение главного удара[5] в южной, восточной и северной частях Донбасского выступа (треугольник Попасная, Лисичанск, Северск) должно превратить его в зону поглощения украинской живой силы и техники. Далее, на второй стадии, когда резервные силы обороняющихся будут вовлечены в изнурительные бои на этом участке фронта, российское командование перейдет к усилению флангового давления на Кураховском и, главным образом, Изюмском направлениях.

Аргументом в пользу данного допущения служит недавнее занятие россиянами Лимана - узлового пункта, обеспечивающего развитие сразу двух фаз стратегической «формулы Фалькенгайна». Оккупированный город превращается в базу, позволяющую развивать наступление на юго-восток для создания угрозы форсирования реки Северский Донец и автоматического усиления напряжения в северной зоне Донбасского выступа в районе Северска (первая фаза), а также на юго-запад для обеспечения натиска на Славянск в рамках северного охватного действия изюмской группы российских войск (вторая фаза)[6].

Все же, если выдвинутая гипотеза о замыслах командования России верна, то реализация предложенной операции натолкнется на известные процессы трения и выродится до состояния «Мааской мельницы» (die Maasmühle), которая в 1916 г. физически и духовно перемолола противоборствующие стороны, но не привела к перелому на Западном фронте. Вообще, по замечанию Лиддел Гарта, сам Фалькенгайн не имел ясного представления о собственном плане, но полагался на определенные случайности[7] (например, моральный коллапс Франции), способные переломить ход самого сражения[8]. Очевидно, что в конечном счете российское командование также столкнется с «игрой случая» вокруг ломки обороны своего противника.

Относительно украинской стороны можно сказать, что перед ее командованием стоит сложная задача по выверенному оборонительному употреблению войск как непосредственно в секторе Донбасского выступа, так и на его флангах. Основываясь в том числе и на опыте Верденской битвы, военный стратег Эдвард Люттвак всячески предупреждал[9] от упорствования в деле императивного удержания таких зон, поскольку обороняющаяся сторона может оказаться перед возможностью обескровливания собственной армии, приближения материального истощения и возникновения репутационных издержек. С другой стороны, очевидно, что пока атакующей стороне наносится значительно больший ущерб, нежели испытывает обороняющийся, а общая стратегическая обстановка на фронте не создает угрозы развития «формулы Фалькенгайна», удержание соответствующей зоны является оправданным предприятием. Более того, опыт действий маршала Анри Филиппа Петена учит, что проведение упорных боев на позиции сопротивления (position de résistance) выступа позволяет выиграть время для подготовки позиции заграждения (position de barrage) в его тыловых районах[10]. Именно поэтому, степень гибкости, с которой командование Украины подойдет к решению дилеммы Донбасского выступа и использованию стойкости своих войск на его нынешних позициях сопротивления для организации «пожарных» рубежей обороны, определит глубину российского продвижения и положение всего Восточного фронта.

В качестве заключения следует отметить, что предполагаемый концепт российской операции рожден в той же обстановке, что и его более чем столетний предшественник – сейчас военное руководство России, как и командование Германии в 1916 г., пользуясь географически выгодной зоной, пытается поставить единственно возможный в условиях позиционного тупика мощный фронтальный удар на службу охватного маневра. Перед нами торжество воззрений Карла фон Клаузевица, определявшего[11] стратегию как использование боя в целях войны[12]. Развязанная Фалькенгайном битва доказала бесперспективность обращения к этому принципу и высока вероятность того, что развитие Донбасского сражения подтвердит правомерность подобного заключения.