Закрытие Украины

Непрекращающаяся с 1991 года нестабильность в государстве Украина перешла в стадию системного кризиса. Правопреемница искусственного образования – Украинской Советской Социалистической Республики, результат сталинской модернизации и послевоенного разделения Европы (закрепленного Хельсинкскими соглашениями 1975 года), Украина превратилась в «больного человека» современного глобализованного мира. И для ее оздоровления нужны не терапевтические примочки в виде реформ и кадровых ротаций, кредитов, дотаций, других форм денежных вливаний. Нужна жесткая хирургия. Хирургия, в процессе которой появится абсолютно новая страна – с новой системой, с новой элитой и с новой геополитической доктриной.

 

Мы так долго говорили о необходимости «открыть Украину миру», совершить «открытие Украины», что сегодня – когда вся наша открытость оказалась тщетным жестом с низким коэффициентом полезного действия – настало время говорить о «закрытии Украины». И речь идет не о том, что мы должны одномоментно отказаться от своей государственности, суверенных прав и капитулировать перед внешним миром, признав необходимость раствориться то ли в Европейском Союзе, то ли в союзе Таможенном. Речь идет о создании на территории нынешней Украины качественно нового государственного образования, качественно новой системы управления. Ведь государство – это не столько народ и территория(народ на определенной территории с особым набором и кодом ценностных ориентиров – это страна). Государство – это административная вертикаль и система законов, регулирующих отношения на определенной территории. На территории, ныне именуемой Украиной, необходима новая административная вертикаль и новая система законов.

 

То есть, мы говорим о необходимости учреждения новой страны. И для того, чтобы эта новая страна была более эффективной и успешной, необходимо рассмотреть все недостатки нынешней Украины.

 

Часть первая. История

 

Актуализация Украины начинается в конце ХVIII – начале XIX века. В равной степени не правы те, кто говорят как об исконном названии «Украина», используемом населением данной территории испокон веков, так и те, кто считают Украину изобретением австро-венгерских генштабистов накануне Первой мировой войны. Исконное официальное название данной страны – «Русь», — использовавшееся как минимум с IX века (по оценкам классической «норманнской» школы) или же с IV века (по мнению сторонников «иранской» школы) в разных вариантах (Русь, Малая Русь, Рутения, Червонная Русь (Галичина)) существовало и широко использовалось на бытовом уровне, равно как и производные от него – рус, русич, русин, рутен – вплоть до начала ХХ века, а на Закарпатье – до нашего времени.

 

В 1913 году в Черновцах, в частном издательстве Ивана Захарко вышла брошюра «Русини а Москалї» («Русины и Русские»), которая была призвана показать на конкретных примерах, чем отличаются два народа. Приводился ряд исторических, ментальных, лингвистических аргументов в пользу того, что это – абсолютно разные народы (среди аргументов – даже откровенно смешные с точки зрения нашего времени: «А іще москалї мясо називают “гавьядіна”»). Но эта брошюра – яркое свидетельство того, что еще накануне Первой мировой войны значительная часть тех, кто вскоре будут именоваться украинцами, идентифицировали себя как «русины».

 

Великий Будитель Закарпатья, греко-католический священник из Пряшева Александр Духнович в 1850 году написал свое самое знаменитое стихотворение – «Вручение», ставшее манифестом народа и поколения:

 

Я Русинъ былъ, есмь, и буду,

Я родился Русиномъ,

Честный мой родъ не забуду,

Останусь его сыномъ

 

Середина XIX века – это время исканий для русинства. И одно из направлений этого поиска – это попытка «отыскать» свой язык. Для кого-то (Иван Котляревский, Григорий Квитка-Основьяненко, Тарас Шевченко, Тимко Падура) русинство трансформировалось в «украинство» с актуализацией киевско-полтавского диалекта. Для кого-то (Александр Духнович, Яков Головацкий, Иван Наумович) русинство мыслилось как процесс максимального сближения с русской культурой и русским языком – позже это течение трансформировалось в москвофильство, игравшее важную роль в Австро-Венгрии и трагически закончившееся в лагерях Таллергофа, а также на эшафотах Бережан и Черткова в 1914 – 1915 годов. Отсутствие государственности подталкивало к поиску (по наитию) новых форм, которые могли бы в перспективе дать эту самую государственность.

 

Симптоматично: в 1914 году, с началом Первой мировой войны, в Волынское жандармское управление пришла депеша из Санкт-Петербурга (который вот-вот должен был превратиться в Петроград): «Установить негласное наблюдение над всеми украинцами, проживающими на территории Волынской губернии». Ответ предводителя волынских жандармов сегодня может вызвать смех: «Лиц, принадлежащих к украинцам, на территории Волынской губернии не обнаружено». Но для того времени это было абсолютно нормально: «украинцами» называли в первую очередь малочисленных политически активных сторонников независимости территории нескольких Юго-Западных губерний Российской Империи. В 1914 году они казались неисправимыми мечтателями и прожектерами. Спустя три года они уже формировали органы власти и защищали с оружием в руках то, чего раньше не было и не могло быть – Украину.

 

Процесс самоидентификации при определенных условиях развивается чрезвычайно быстро. Русины за считанные годы стали украинцами после присоединения в 1945 году Закарпатья к УССР. А еще в 1938 – 1939 годах слово «украинец» для Закарпатья было формой политической идентификации человека – как сторонника Августина Волошина и противника зависимости от Венгрии либо Словакии. Галицкие русины образца 1914 года уже в 1920 году самоименовались исключительно украинцами. А прошло лишь 6 лет, которые вместили в себя Первую мировою, террор австрийских властей по отношению к русофилам (когда именоваться русином было небезопасно – дабы не навлечь подозрения в пророссийских симпатиях), оккупацию Галичины русскими войсками, приезд во Львов императора Николая Второго, австрийское контрнаступление, Брусиловский прорыв, крах империй, революционные события ноября 1918 года, провозглашение Западно-Украинской Народной Республики, бои с поляками, Чертковскую оффензиву, армию Галлера, тиф, смерть миллиона человек – пятой части населения Галичины… На фоне подобного рода потрясений не мудрено за считанные годы превратиться из одного народа в абсолютно иной…

 

Имя собственное «Украина» появляется в летописях только в 1187 году. В Переяславе 18 марта от ран умирает 30-летний князь Владимир Глебович, внук Юрия Долгорукого. Летописец старательно записывает этот факт: «Князь Володимеръ Глебовичъ умре и по нему постонаша весь Переяславъ и Оукраина». То есть, появление этнонима «Оукраина» отмечается довольно поздно – конец ХII века. Более того: не понятно, к какой территории этот этноним относится – ведь Переяславское княжество являлось пограничным, сопредельным с Дикой Степью, форпостом Руси. Именно там несли службу былинные богатыри. Именно оттуда уходили на бой с половцами и печенегами руськие дружинники.

 

1187 год – это время, когда Европа уже отошла от эпохи варварства и раннего средневековья. Это время великих походов и великих реформ. Это эпоха Фридриха Барбароссы, Ричарда Львиное Сердце и Ярослава Осмомысла. Это войны гвельфов и гиббелинов, Штауфенов и Гогенштауфенов, время Крестовых походов. Это год написания «Слова о полку Игореве». Шота Руставели уже задумал своего «Витязя в тигровой шкуре». И именно в это время только-только появляется название «Украина» — и то не как название страны, а как название некоей географической местности неизвестной локации.

 

Согласно одной из версий, слово «Оукраина» происходит от греческого «оукрайнос» — невспаханная земля. Это слово являлось антонимом к слову «эйкуменос» — «заселенная, вспаханная земля». Переяслав находился на краю Степи – невспаханной земли. Князь Владимир Глебович был внуком половецкого хана Аюпы. Не Степь ли первоначально называли «оукраиной»? Кстати, в Густинской летописи, написанной через триста с лишним лет после описанных событий, ни об Украине, ни о князе Владимире упоминаний нет. Зато всюду фигурирует Русь. И только к ХVII веку в обиходе европейских картографов и путешественников появляется термин «Украина» — как параллельный термину «Русь» (или тождественный термину «Русь»).

 

Гийом ле Вассер де Боплан, начертивший в 1639 году свою знаменитую карту и давший «Описание Украины», «Description d’Ukranie», ввел в европейский обиход сам термин – Украина. До Боплана об Украине в Европе не знали – знали исключительно о Руси. Русь, Ruthenia – вот те названия, которые использовались для обозначения нашей территории. «Воеводство Руськое» — так назывались земли вокруг Львова во времена польского владычества. В 1659 году, согласно Гадячскому договору, украинские земли выделялись в Княжество Руськое, которое становилось третьим равноправным субъектом Речи Посполитой – наряду с Королевством Польским и Великим Княжеством Литовским. В 1657 году лорд-протектор Оливер Кромвель, обращаясь к Богдану Хмельницкому, писал ему: «Богдан Хмельницкий, Божьей милостью генералиссимус руського войска и древней греческой религии и церкви, властитель всех запорожских казаков». Заметьте – не украинского войска, но именно руського!

 

И даже во времена Екатерины II, в конце XVIII века употребляется чаще название «Русь», чем «Украина». Анонимная «История Русов», «Разговор Малороссии с Великороссией» Семена Дивовича, произведения Капниста – всюду звучит термин Русь. Более того: на протяжении почти ста лет искусственно введенный в оборот Петром Первым термин «Россия» сосуществует с традиционно сложившимся термином «Русь» по отношению к территории нынешней Украины. Русь и Россия в понимании иностранцев – не тождественны между собой. Европейский обыватель эпохи Екатерины различал Русь и Россиию (Ruthenia и Russia), так как и мы запросто отличает Литву от Латвии либо Словению от Словакии.

 

И только с первой четверти XIX века в России с подачи харьковских интеллектуалов постепенно начинает укрепляться термин Украина, постепенно вытесняющий термин «Русь». И происходит это уже после наполеоновских войн. Герой поэмы Кондратия Рылеева говорит: «Мне ад Украйну зреть в неволе, ее свободной видеть – рай!». У Пушкина в поэме «Полтава» описывается не только «украинская ночь», но и в уста гетмана Мазепы вкладывается интереснейший монолог: «Но независимой державой Украйне быть уже пора! И знамя вольности кровавой я поднимаю на Петра». Украина начинает доминировать над Русью, вытесняя самоназвание.

 

Эпоха Просвещения, плавно перешедшая в эпоху Французской революции и наполеоновских войн, породила страсть к романтическому переименованию, перелицеванию. Иллюминаты массово переименовывались в мифических персонажей и героев древнегреческой истории. Знать спешила дать своим отпрыскам античные имена. Новосозданные города называли именами давно утерянных поселений – так в Причерноморье возникли клоны Эдесса – Южной Пальмиры, Себастополиса, Херсонеса, Симферополиса и других греческих полисов. Страны переименовываются. Бывшая Далмация становится Иллирией, литовцы становятся белорусами, аукштайтисы и жмудь – литовцами, даки – румынами, богемцы – чехами, московиты – русскими. Именно в это время Русь постепенно становится Украиной. Дань моде? Страсть к переименованиям? Изменение мира через изменение формы?

 

Трудно сказать. Еще через сто лет начала меняться не только форма, но и суть. Русь постепенно перестала быть Русью с изначально заложенным функционалом и характером.

 

Ведь в чем был феномен Руси как государственного организма? В первую очередь Русь была крупной средневековой торговой империей, возникшей на пересечении двух торговых путей – Великого Шелкового пути и пути из Варяг в Греки. Древнерусские города возникали именно на отрезках этих торговых артерий. Место пересечения этих путей – Киев (или же более известный в Константинополе и в арабском мире под названием Самбатас). После того, как в 882 году новгородско-ладожский князь Олег захватил Киев, он провозгласил его метрополией (дословный перевод – «мать городов»).

 

Князья на Киевском престоле отличаются от средневековых монархов. Это не имперские борцы за расширение и присоединение новых территорий. Это в первую очередь защитники интересов торговой знати. Походы Ярослав Мудрого в Польшу не завершились присоединением польских земель к руськой короне – скорее речь шла о наведении порядка на польском отрезке Великого Шелкового пути. Походы Олега и Игоря на Константинополь заканчивались торговыми договорами – и историки до сих пор ломают голову над тем, стоило ли ради увеличения квот русских торговцев на константинопольских рынках и снижения торговых пошлин прибивать щиты на врата Царьграда?

Единственный выбивающийся из галереи руських князей – Святослав. Он как раз демонстрировал имперские замашки. Но и его имперскость носила торгово-спекулятивный характер: он мыслил о новых торговых путях и о новых – кроме Киева – торговых центрах. Сидя на землях, принадлежащих Болгарии, Святослав мотивировал свои планы следующим образом: «Хочу жить в Переяславце на Дунае — ибо там середина земли моей̆, туда стекаются все блага: из Греческой̆ земли — золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы». Святослав планировал переформатировать Русь, включив в проект всю Южную и Центральную Европу. Он мыслил себя универсальным властителем европейских рынков.

Династические браки, практиковавшиеся наследниками Святослава, должны были содействовать расширению торговой экспансии Руси на западноевропейские земли. Праправнук Святослава, Владимир Мономах, пытается установить единые тарифы и процентные ставки – это вторая после установления княгиней Ольгой «уставов и уроков» (единой налоговой системы) реформа экономической системы Руси.

Итак, Русь развивалась именно как крупнейшее торгово-экономическое образование Восточной Европы, корпорация торговых центров и городов с общей системой коллективной безопасности, с общими правилами и законами, с общей фискальной и финансовой системой. Спустя несколько столетий по этому же образцу начали создаваться (но в меньших объемах) Великий Ганзейский Союз, Генуэзский Союз, Венецианская Республика. Но Русь была наиболее успешным среди подобного рода стран!

Рядом с Русью всегда существовал сосед и соперник – Великая Степь. Именно Степь была той самой «оукраиной», «невспаханной землей», на которой кочевали близкие по крови, но далекие в культурном, языковом, религиозном отношении орды, известные под именами хазар, печенегов, половцев. С точки зрения греков, Русь и Печенеги, а также многочисленные славянские и финно-угорские племена – данники Киева – носили название «Великая Скифь». Все это с точки зрения Византии были скифы. Константин Порфирогенет считал, что благополучие и стабильность Византии зависят в первую очередь от того, насколько император может разделять и стравливать между собою русов и печенегов. Средневековые хронисты, говоря о близости степных кочевников и русов, указывают на ужасающую цивилизационную отсталость жителей нынешних донецких и причерноморских степей. Печенеги – в их представлении – ели вшей и отправляли естественные надобности там же, где принимали пищу.

Но в то же время печенеги, судя по сему, имели письменность (хан Куря, сделав из черепа Святослава чашу, велел на ней написать слова «Чужого искал, а свое потерял» — значит, он умел читать и писать?). Печенегам приходилось жить бок-о-бок с русами, и их языки были понятны друг другу (во время осады Киева в Х веке юноша, вышедший из осажденного города, чтобы сообщить о нападении воеводе Претичу, спокойно общался с печенегами, имитируя поиск коня). Разгромив в 1037 году печенегов, Ярослав расселил их племена и семьи по Суле, Стугне, Роси и другим приграничным рекам. Именно потомки печенегов – наряду с русами – стали одним из важных элементов формирования древнерусского этноса.

Пришедшие на смену печенегам половцы (куманы) не только играли важную роль в политической жизни региона. Они влияли на династию (браки между половецкими и русскими наследниками были нормой). Хан Тугоркан устроил свою ставку (по сути столицу) на Трухановом острове рядом с Киевом. Борьба Руси и половцев была в том числе и борьбой за контроль над Великим Шелковым путем в последние века его существования.

События ХIIIвека и татарское нашествие привели к тому, что Русь была включена в единый государственный организм Великого Княжества Литовского, в котором традиции Руси нашли свое продолжение. Великое Княжество Литовское смогло удержать Русь в европейском ключе, развить торговую основу государства и – что самое важное – развернуть Русь в каноническом плане в сторону Вселенской церкви. Последствия Керуларийского раскола 1054 года и два века шатаний закончились, по сути, уже в 1254 году, когда галицкий князь Даниил Романович принял корону из рук папского легата и принял титул короля Руси (Rex Ruthenorum). Его отец, Роман Мстиславович, еще не был готов к такому развитию отношений с Римом (показав легату меч, он сказал, что с этим оружием надеется завоевать больше, чем с папской милостью; спустя год после этого разговора Роман погиб в бою под Завихостом, включившись в чужую игру на чужой земле). Сын Даниила Романовича Шварн стал одним из Великих Князей Литовских.

Торговый характер Руси породил такое явление, как «руськая магнатерия» — аристократия из династии Гедиминовичей и прочих литовско-руських родов, все эти князья Вишневецкие, Острожские, Корецкие и прочие – стали основой государства, самыми богатыми и влиятельными людьми Восточной Европы (а учитывая бедность Европы Западной – то и вообще континента). Позже – после образования Речи Посполитой – именно руськие магнаты становятся настоящими хозяевами ситуации в едином государстве. Именно они диктуют волю королю и влияют на сейм. Не случайно ли король Владислав IV в 1647 году всячески провоцировал Богдана Хмельницкого на восстание против руських магнатов? Не потому ли, что был заинтересован в том, чтобы «руськие» казаки максимально ослабили «руських» магнатов – ради усиления власти польских королей?

Соприкосновение с Ордой, с остатками отрядов Мамая и последователями полулегендарных бродников, с казацкой вольницей в низовьях Днепра привело к гремучей смеси: Русь и Орда вследствие политического соития породили Украину. Украина – это сложный организм, который решил соединить в себе несоединимые элементы: орден и орду, русов и степняков, христиан и мусульман, торговую элиту и потомков запорожцев, казаков и посполитых.

Украина = Русь + Орда.

Русь = Украина – Орда.

Ставя «минус», я не призываю к расчленению Украины. Я говорю о категориях не территориальных или географических, а ментальных.

Гремучая смесь Руси и Орды привела к настоящей катастрофе – разрушению Речи Посполитой, упадку торговых путей, установлению гегемонии Московского государства. Трансформация Руси во времена Петра I привела к тому, что русская элита в новой империи заняла важные позиции. Попытка превращения Московии в Россию для Петра была попыткой примазаться к славе Руси. Петр дал понять, что с 1721 года вся предыдущая история Руси переходит в наследство России.

Как говорил Лев Гумилев, пассионарные столицы притягивают пассионарных людей. Петербург как пассионарная столица начал притягивать пассионарных потомков гордых русов – и те стали формировать основы новой, российской аристократии и нового дворянства. Пассионарии приступили к строительству нового государственного проекта. Оставшимся на исторической территории и перешедшим к оседлой жизни казакам был предложен новый – сперва малороссийский, а позже украинский миф.

Ордынская традиция, начала доминировать над руськой основой, над Русью, над традицией, привела и к изменениям в структуре хозяйствования, в самой сути явления. Индустриализация, которая во времена Советской власти охватила в первую очередь Восток Украины, стала громадным социальным экспериментом. Орда от этого не перестала ментально быть Ордою, но теперь она обрела индустриально-промышленную составляющую. Русь не потеряла свою торговую природу – но при этом она оказалась ослаблена вследствие сосуществования с ресурсно более сильным восточным соседом. Кроме всего прочего, появился и третий игрок – Село – как культурно и ресурсно самодостаточная социальная составляющая нынешней Украины.

… Сегодня стоит вопрос не о вычленении Руси из общеукраинского организма путем отсечения двух остальных составляющих. Вопрос стоит о возвращении к истокам – к вопросу переустройства общества таким образом, чтобы Русь с ее исконным, базированным на рациональной основе и прагматическом мировоззрении фундаменте, победила ордынско- постсоветскую систему. Если мы хотим строить новое государство, а не удерживать в коматозном состоянии Украинскую Советскую Социалистическую Республику, не давая ей умереть, мы должны возродить новую, модернизированную, современную, приспособленную к глобальным мировым процессам Русь.

Иначе Украина с заложенными в саму ее суть глобальными противоречиями уничтожит сама себя, став жертвой мин замедленного действия, щедро расставленных на разных временных отрезках Петром, Екатериной, Лениным, Сталиным, Хрущевым и прочими губителями Руси и творцами Украины. Равно как и инструментами нивелирования руськой традиции – запорожцами, гайдамаками, разного рода деструктивными элементами, возводимыми в ранг чуть ли не святых и героев – вплоть до Виктора Ющенко.

Продолжение следует.

 

Часть вторая. Политика

 

Часть третья. Геополитика

 

Часть четвертая. Экономика

 

Часть пятая. Социум

 

Часть шестая. От Украины к Руси.