Конец экономики. Начало…

Организатором конференции выступил киевский проект FFF. От него в качестве докладчиков ярко выступили основатели проекта Владимир Никитин и Юрий Чудновский, а также философ Сергей Дацюк. Среди гостей первую скрипку играли московский методолог Александр Левинтов, питерский физик и футуролог Сергей Переслегин, игротехник Елена Переслегина, новосибирская группа в лице Сергея Цитренко и Максима Митусова. Их аудитория была небольшой – до 50 человек.

{advert=3}

– Про будущее – профессионалов нет,

заметил Юрий Чудновский, открывая конференцию. Тем самым были уравнены в правах участники этого футурологического, по сути своей, форума. Владимир Никитин, напротив, ввел разделение:

– В кризис спасают себя, тушат пожар. И немногие заняты другим: пытаются понять, в чем дело.

К этим последним, по логике Владимира Африкановича, следовало бы отнести участников встречи.

Игра и основания

Для затравки Юрий Чудновский предложил игру – разнести по двум колонкам целостные смыслы и то, что соответствует им в мире продавемого:

– Мы бродим между этими частями: тем, что можно обрести и тем, что можно приобрести. Между ними мембрана. Обрести можно только целостные сущности, а приобрести – только фрагментарные.

Попутно открывались неожиданные соотношения этих миров:

– Из фрагментарного мира делают иерархии: что-то ставят во главу угла. И всегда эти попытки заканчиваются ничем, мелкой частностью.

– Мир фрагментарный – это мир социальной организации. Здесь – вынужденно одно время на всех. А в мире целостного каждый смысл имеет свое время. В рамках единого времени могут быть удержаны только фрагменты, и потому целостное урезается.

К этому отнесся Владимир Африканович:

– Смысл – отношение между целым и фрагментом. А работать можно только с фрагментами.

Кризис рождает интенцию подержания фрагментарного мира, а это, по наблюдению Сергея Дацюка, ведет к тому, что

– В кризисное время хранителями становятся политики.

Разворачивая по-своему тему «Основания будущего», Владимир Африканович все время возвращался к теме экономики:

– Экономика это хозяйствование. Вопрос в том, кто является хозяином?

– Дарение – это защита от мира экономики.

Выделив такие уровни рефлексивности, как мнения (обывательские), точки зрения (профессиональные) и позиции (в смысловой работе), Никитин указал, кто из них владеет рычагами трансформации:

– Важно обретение смыслов новой ситуации. Но если не будет давления снизу, наверху ничего не произойдет. А значимость среднего, профессионального слоя минимальна. Не нужно владеть магическим шаром, чтобы понять: здесь новое не зачинается.

Сергей Переслегин оценил этот тезис, увидев в нем проект оргдеятельностной игры. А Сергей Дацюк чуть-чуть его поправил:

– Да, но не игра, а мировая война.

Со скепсисом смотрит Александр Левинтов на эти перспективы:

– Управляемость мира потеряна была вместе с последней онтологией.

Владимир Африканович фиксировал смену акцентов в сегодняшней организации общества:

1. Переход от кооперативной организации к коммуникативной.

2. Люди производства перестали определять свою судьбу.

3. С производства акцент перетекает в качество и смысл заполнения времени.

4. Культура становится частью и элементом коммуникации.

5. От иерархии к множествам, от множеств – к фокусам.

Из этого последнего тезиса последовал вывод о взлете значимости такой формы смысловой работы как интеллектуальный клуб.

Хрематистика VS экономика

Выступление Максима Митусова (Новосибирск) было заявлено с позиций профессиональной точки зрения, и не посягало на работу со смыслами. Сущностным тезисом было разделение хрематистики и экономики, введенное еще Аристотелем:

– Экономика – хозяйствование, создание благ, чтобы жить самому и делиться. Хрематистика – искусство наживать деньги, обогащаться. Это основа для ссудного процента. Эти термины противоположны.

– На низовом уровне больше экономики, но чем выше, чем дальше от человека, от семьи – тем больше хрематистики.

Поэтому и тема, заявленная Максимом, звучала как «Локальные экономики». Они всегда маленькие, близкие к человеку и его непосредственным потребностям. Идея локальных денег вызвала критику со стороны Дацюка и обвинения Митусова в агитации за Новое Средневековье:

– Потому что в основе – принцип упрощения. Это решение локальных проблем. Развитие есть только усложнение. И развитие всегда есть приоритет.

– Локальными деньгами нельзя поддерживать армию и инфраструктуру. Экономику города построить можно, а государства – нельзя. Функция инвестирования убита.

Хотя в блестящие перспективы локальных денег Переслегин не верит, Дацюка он не поддержал:

– Деньги могут быть локальными и кредитными, а могут быть глобальными и некредитными.

В споре между приверженцами локальных и глобальных денег Евгений Лапин занял универсальную позицию:

– Создать механизм множественности денег. Проблемы решаются введением этого института как универсального.

А замечания Александра Левинтова носили более рамочный, глобальный характер:

– В русском языке обогащение связано с богоуподоблением.

– Всюду города формируют государства. А у нас государство строит города. Надо менять государство.

Киев наступает

Выступление Сергея Дацюка было сопровождено множеством таблиц, где предлагался анализ положений различных экономических теорий. Как и другие докладчики, Дацюк исходил из специфики кризисных условий, но в характерном афористичном стиле:

– Гламур это роскошь для бедных.

– Потребительский кредит – форма анонимного рабства, а банки – крупнейшие рабовладельцы.

– «Невидимая рука рынка» перестает работать в условиях сложных инструментов.

– Кризис дает шансы новому. Вне кризиса они забиваются мейн-стримом.

что Александр Евгеньевич выразил другими словами и о другом:

– Единственным ресурсом понимания является непонимание.

В целом в докладе Дацюка был представлено «как не надо» или «как больше не будет», хотя сам он постулировал порочность такого подхода:

– Ограничительный подход не представляет позитивной сущности, на которую можно опираться.

На вопрос Дениса Ворошилова, есть ли институты, которые заняты разработкой новых подходов, Дацюк вскипел и вспомнил Воланда на Патриарших прудах:

– Молодой человек чуть не свел меня с ума, доказывая что меня нет! Да вы

присутствуете в том месте, где это и делается!

{advert=1}

Кризису маркетинговых стратегий был посвящен доклад Жанна Смотрича. В нем шла речь и о таком явлении как полное обессмысливание рекламы, как для рекламодателя, так и для потребителя. Выходом, по мнению Смотрича, могло бы стать индивидуальное информирование о товарах, в форматах колаборативных или клубных. За этим будущее, поскольку

– добровольное сообщество и есть образ жизни.

Яна Волкова этот тезис поставила под сомнение:

– Культурные институции не должны быть ресурсом для маркетинга. Тем более что культура это и есть формирование искусственных потребностей.

А Елена Переслегина отметила другой аспект клубного общения:

– Нам всем не достает позитивной рекламы друг друга. Осознанной искренности.

Последовавшее выступление Валерия Пекаря обрисовало перспективы экономики и управления с позиций спиральной динамики. На выходе, как вероятные, были рассмотрены несколько сценариев: «оранжевый коллапс», победа «красных варваров», «оранжевое» обновление, медленное «зеленое построение» и «желтый» новый мир. К этим сценариям Дацюк отнесся, предложив стратегию:

– Собрать «желтых», свалить на Марс и «зеленых» не пускать.

Мальтийские и прочие кресты

А вот отшутиться по поводу выступления Сергея Переслегина было бы уже проблематично. Он представил моделирование экономик, исходя из пар различных возможностей. Одна из множества предложенных схем представляла собой

– Крест противоречий: справедливость, эффективность, устойчивость (и их антиподы). Никогда экономика не может быть эффективной, устойчивой и справедливой одновременно. Так запрещаются экономические утопии (хотя порождаются другие).

Из подобных пар (и троиц) строились схемы, напоминавшие иногда – системы координат, иногда – мальтийские кресты. Непривычное к такой насыщенности ухо вылавливало отдельные типологии, например, типологию кризисов:

· Кризис как локальная смерть,

· Кризис как осознание (суд), искусственные кризисы чтобы испытать себя,

· Кризис как изменение свойств сред. И этот тип важнейший.

Ввиду усталости, а может, исчерпывающего характера презентации, вопросов к докладчику было немного. Показателен в этом смысле был ответ на вопрос Валерия Пекаря, что, кроме космоса, может быть фронтиром:

– Глубины океана, информационное пространство – но они хуже, сложнее. Космос это базовый, простой, доступный.

Синтагма в кризисе

Свою беседу с аудиторией Александр Левинтов начал с разделения трех элементов экономической системы: синтагма, парадигма, прагматика. Причем синтагма, механизм ценообразования обычно упускается из виду.

– Ужас ситуации в том, что у нас синтагма включает все механизмы – рыночный, классово-ориентированный, социально-ориентированный, военно-ориентированный, власте-ориентированный. И ты никогда не знаешь, в какой механизм ценообразования ты попал.

Выводы из этого неутешительны, как для каждого предпринимателя, так и для экономики всей страны:

– Происходит дефрагментация российской экономики: два производства, и оба «на трубе».

А финансовая система не может стать опорой преобразований:

– Наши банки – не совсем банки, это все филиалы Центробанка.

Дальше были описаны пять типов экономик, с заходом на то, что новая будет небывалым шестым типом: игровым. Его приметы – загадочность, антропоморфность, ложность, игра на контрастах. А пока все пять наличествующих перемешаны, и особенно в молодых, динамично развивающихся странах. Но этот хаос не отменяет нашего главного экономического навыка:

– Хозяйствование неуничтожимо. Несмотря на бардак.

В трактовке Сергея Цитренко,

– Что бы ни строили в СССР – получаем хозяйственные угодья.

{advert=2}

А Сергей Переслегин развернул образ архипелажной экономики:

– Россия заканчивается там, где заканчивается посадский тип городов. А дальше на восток – пустошь. И только создание островов. И архипелажная экономика оказалась эффективнее.

Сергей Борисович, манифестирующий себя как марксист, убедительно преподнес тезис, что кризис подталкивает к восстановлению советской экономической системы. И Александр Евгеньевич

– С логикой вынужден согласиться. Но на чужом горе не хочется строить своего счастья.

Это была уже этическая позиция.

Риски

Российский аналитик Александр Оноприенко очень подробно разбирал тему экономических рисков. По решительному требованию модератора, он в итоге сделал несколько ключевых и интересных выводов:

– Попытка утилизировать риск за счет избыточной эмиссии привела к распылению рисков по всей экономике. Банки навязали риски потребителю.

– Тонизирующий объем рисков должен быть, чтоб не было спячки. Но сейчас он избыточен, это перманентный кризис.

А Александр Левинтов предложил афористичное понимание рисков:

– Риск – это мера нашего невежества. Управление рисками – форма образования.

Побуждаемый вопросами аудитории к конкретике, Оноприенко озвучил сущностные экономические тренды:

– Ревальвация юаней сожгла бы огромный долг. Система пришла бы в равновесное состояние. Но это тактическое решение. А истинное решение – зоны со своей денежной эмиссией. Но этот способ недопустим для финансовой элиты США.

– Демократы играют за политическую элиту, а республиканцы – за финансовую элиту. И это более глобальная элита. И когда они у власти, проблем у России всегда становится меньше.

Интеллектуальные машины и коммуникация

– Всякое хозяйствование обеспечивается своим типом интеллектуальных машин.

Исходя из этого тезиса, Владимир Африканович развернул в своем докладе типологию интеллектуальных машин. Тем более, что в его опыте – работа в составе машин разного типа, о чем он и поведал: НИИ, университеты, ММК, think—tank.

– Нужна новая форма интеллектуальной организации, которая обеспечит  развитие новой экономики. Она будет устроена принципиально по-другому. По идее это машина коммуникативная.

Принципы устройства такой машины определяются ее задачами в контексте тотальной окружающей синхронизации:

– Построить другие формы синхронизации за счет давления разнообразия индивидуальных форм.

Эти задачи имеют две грани: образовательную и исследовательскую. Причем образовательная подразумевает не только создание высшего звена, Персоналитета, но и опека низшего звена (Массовитета) и среднего, профессионального. А предельная задача –

– Переход от идеи стратегии к машинам стратегирования.

Отсутствие критики доклада привело Владимира Африкановича к выводу:

– Или банально говорю, или непонятно.

Наверное, чтоб его не смущать, прозвучало немного критики: но не докладчика, а опыта работы в ММК.

Выступавшая затем Виктория Сюмар попыталась в докладе подать экономические аспекты коммуникативных технологий, в особенности Интернета. Поводом послужила впечатляющая капитализация сети Facebook:

– Это самый большой прирост стоимости компании. Люди делают деньги на общении, деньги на трендах и переходах.

Виктории не впервой вызывать огонь на себя; так было и в этот раз. Дмитрий Макота напомнил о причинах демонизации сетей:

– Это присуще нашему поколению, потому что мы не знали этого изначально.

Критика Сергея Переслегина носила всесторонний и основательный характер. Он напророчил человечеству новые кризисы при избыточном погружении в пространство сети и попытках построить коллективные формы психики. А пока

– Медиадействительность может потеснить экономическую действительность. Но медиареальность никогда не вытеснит реальность. Интернет – рабочий инструмент для всех вопросов, не связанных с человеком.

Однако именно интернет может убить банковскую систему. Причем в любой момент, заметила Елена Переслегина: стоит только кому-то смелому начать, и этого уже не остановить.

«Ё-форсайт»

Так назывался доклад Ильи Калашникова, который представился:

– Я идеолог Ё-мира.

Он попытался убедить участников конференции в эффективности экономики на малых участках.

– Будущее от не-будущего можно отличить по принципу издержек: в будущем издержек нет. От большого – большие издержки. И все стремится к малому.

В условиях такой экономики, работающей на связях, цены стремятся к нулю, убеждал Максим. Однако, как оказалось, «платить» за это все же придется – невозможностью выбора. Это отметил Сергей Переслегин, уличивший Калашникова во многих «грехах». По большому счету – в сатанинской проповеди, а в частности –

– Плохое знание истории техники. В реальной эксплуатации мелкое – дороже.

Но характерно, что, выбирая роли в последовавшей за этим Игре, Сергей Борисович решился сыграть именно Ё-мобиль.

Игру организовывала Елена Переслегина. Как модель она взяла различение Юрия Чудновского на мир целостных смыслов и фрагментов. Поэтому все участники игры разделились на «смыслы» и «проекты». Между ними, как и на схеме Юрия Владимировича, пролегла «пропасть». Движение участников и взаимодействие их в процессе игры дали основания Переслегиным сделать некоторые выводы – о новой определяющей миссии Странника, о стабильной значимости опыта СССР и незначительности викиномики, о невозвратности смыслов, сдвинутых со своих позиций.

Пакет прогнозирования

Истинный смысл, назначение таких игр был проявлен на следующий день в докладе Сергея Переслегина. Доклад был очень объемист, мерилом чего служило не только количество таблиц, но и их разнообразие. В частности, аудитория освежила в памяти таблицу управления, знакомую еще с прошлого приезда Переслегиных в Киев. Но совершенно новой темой была схематизация технологического пакета прогнозирования.

– Это техника управленческая, а не исследовательская. В близком будущем прогноз будет расцениваться как атака, со всеми вытекающими последствиями, вплоть до ответных бомбардировок.

Еще несколько разных, но непротиворечивых определений было дано прогнозированию:

– Антипричинный способ управления развитием.

– Рефлексивное управление с элементами квантово-механического подхода.

Интересно, что в этой логике живой, во плоти и крови, прогнозист приобретал свойства квантового объекта, а к тому же

– И развитие общества носят волновой характер. И прогностика носит волновой характер. И будущее тоже носит волновой характер.

Из этого следовал совсем уж радикальный вывод

– Выбирая будущее, выбираешь и прошлое.

И естественно отсюда вытекает

– Осознание, что война идет за время. А не за пространство.

Сам технический пакет подразумевает очень простую схему: двойной обход по кругу «субъект-объект-контекст-инструменты». Причем между кругами необходима сверка с оракулом:

– Оракул и аналитический центр – в ядре прогностической платформы, оно и есть форма связи между ними.

Наивысшую оценку Сергей Борисович дал организации ТП прогнозирования в античности. Там, несмотря на то, что у аналитиков не было многих современных возможностей и пророчества пифий проходили все необходимые этапы обработки, от анализа до внедрения. Если следовать рекомендациям Переслегина, можно достичь не худших результатов. Однако этическая сторона таких результатов, похоже, смутила Никитина:

– Создание этого пакета – навязывание другим такого будущего.

С другой стороны о том же попыталась заговорить Мария Нестерова:

– Святоотеческая традиция запрещала лезть в будущее с грязными лапками.

Но позиция Переслегина – мало того, что позиция наблюдателя; это еще позиция ученого-естественника:

– Я формировал военную машину – нового типа. Это механизм атаки, или, если угодно, защиты своего будущего от навязанного другого. Или – в наблюдательной логике – картина того, что разворачивается. Для физика будущее столь же реально, как и настоящее.

На этом закончился последний, третий день Конференции.