«Замуж – не напасть, кабы замужем не пропасть», — часто говаривала отцовская сестра, тетя Люба, простая и мудрая сельская женщина. Всю жизнь тетя Люба проработала на небольшом сахарном заводе в Винницкой области. Несмотря на дряхлость, завод исправно трудился, выдавая на гора центнеры сладкого продукта. И так было до 2002 года, пока его не «женили по расчету». Т.е. не продали с аукциона для пополнения бюджета.
Вскоре появился хозяин: модный столичный хлопчык из инвестиционной компании. Походил по цехам, с любопытством потрогал первый раз увиденное им оборудование, посетовал на его «антикварность». Потом посчитал, сколько денег требуется на реконструкцию, и уехал. Больше его не видели. А, спустя еще четыре месяца завод перепродали местному барыге. Он церемониться не стал: пока отправленный на пенсию директор сочинял жалобу в прокуратуру, распилил станки и продал их на лом в Турцию.
Завода не стало. Не стало и жизни вокруг него. Закрылся поселковый магазинчик, кафе, выехали молодые семьи. И лишь старики остались сторожить запустевающее на глазах кладбище.
Этот грустный пример – классика жанра массовой приватизации, когда главным критерием выбора собственника являлась цена. Заплатил больше – забирай. По этому принципу Украина жила несколько лет и вышла в итоге на весьма плачевный результат.
«На официальном уровне сложилось упрощенное представление о реформировании института собственности, — отмечает экономист Юрий Киндзерский (Институт экономики и прогнозирования Национальной академии наук Украины). — Важнейшей задачей считалось номинальное изменение собственника – передача имущества из государственного владения в частное. Предполагалось, что отказ от государственной собственности путем ее массовой приватизации сразу решит все накопившиеся проблемы. Но трансформация института собственности в Украине не решила проблему создания эффективного собственника и эффективного использования основного капитала.
Если ликвидационная стоимость объекта собственности (средства от продажи активов при ликвидации) будет большей чем стоимость участия (ценность полученных денежных потоков от использования собственности в хозяйственной деятельности), то с точки зрения предпринимателя от такой собственности следует избавиться. Поэтому, если предприниматель и собственник выступают в одной «связке», то эффективный собственник становится сразу ликвидатором объекта собственности, не имея никаких мотивов относительно повышения ее производительности. Экономическая ситуация в Украине наглядно подтвердила этот тезис. Новые частные собственники, получив при примененной модели приватизации в свою собственность объекты, нерентабельные, технически и технологически отсталые, изношенные и бесперспективные с точки зрения конъюнктуры, сразу начали распродажу этих объектов, но уже не как целостных комплексов, а как его составляющих. Подобная ликвидация физических активов лишь ускорила деградацию капитала, превратив его из производственной в товарную, а потом в денежную форму, из запасов — в доход, который проедался».
Проедание приватизационных средств – самая убийственная стратегия развития экономики. Фактически Украина наследовала алкаша, пропивающего одну вещь за другой. Слабой попыткой придать этому процессу созидательный характер были дополнительные условия и инвестобязательства. Что это такое?
Желая подстраховаться, особенно при резонансных продажах, государство заставляло нового собственника принимать на себя инвестиционные и социальные обязательства. Сохранить определенные количество работников, выполнить до такой-то даты планы модернизации, расширения производства и т.п. Нарушение инвестобязательств грозило утратой приобретенной собственности.
Но на практике этот ограничитель был слабой защитой от неэффективного хозяйствования. И в лучшем случае приводил к длительной судебной тяжбе между государством и «приватизатором». А в худшем использовался как фильтр от конкурентов во время конкурса по продаже объекта. В разгар приватизационного бума, несколько лет назад, условие типа «отгрузить в такой-то срок такую-то продукцию в таком-то объеме тому-то» было в порядке коррупционных вещей.
Однако водить инвесторов за руку и расписывать им бизнес-план на годы вперед силами клерков из приватизационного ведомства так же глупо, как тратить доходы от продажи госсобственности на бюджетную «текучку».
При этом ни программы приватизации, ни принимавшиеся законы не выводили на государственный уровень концептуальный вопрос: зачем мы продаем? Чтобы дать предприятию вторую жизнь или чтобы снять с казенных плеч заботу о нем, попутно нацедив немного денег в бюджет? Последний тезис может оказаться глубоко ошибочным.
Это стало очевидным в конце 2008-начале 2009-го, когда с первым ударом кризиса по Украине, враз сократили работу, а то и вовсе остановились десятки ранее благополучных комбинатов, а тысячи рабочих оказались на улице. В лексиконе бизнеса замелькало универсальное словечко «оптимизация».
Как заметил тогда один из лидеров движения ”Третья Республика” Артур Сомов, владельцы приватизированных предприятий просто компенсировали собственные ошибки в управлении, перекладывая заботу о людях на государственные плечи. В результате их просчеты в конечном итоге пришлось оплачивать налогоплательщикам.
Олександр Усик вдруге переміг Тайсона Ф'юрі: подробиці бою
"Велика угода": Трамп зустрінеться з Путіним, у США розкрили цілі
Українцям доведеться реєструвати домашніх тварин: що зміниться з нового року
Банки України посилять контроль: клієнтам доведеться розкрити джерела доходів
Таким образом, стало очевидно, что задача умного государства – рассмотреть лучшую партию для продаваемого объекта. Высчитать, кто из претендентов может не только внести деньги и сохранить производство, слегка подновив его, а в будущем инсталлировать полученный потенциал в глобальную технологическую цепочку. И в какой момент лучше всего начать продавать.
По словам Николая Азарова, сказанным им в середине июля на встрече с представителями дипломатических кругов, приватизировать нужно тогда, когда объект можно будет не только выгодно продать, но и, самое главное, когда будет ясно, ради чего мы идем на эту приватизацию.
«Если мы в результате приватизации получим принципиально новое производство путем вложения инвестором ресурсов в модернизацию, то я двумя руками «за». А если мы продадим предприятие, а потом его вырежут на металлолом, что, к большому сожалению, у нас происходило — я против такой приватизации», — отметил Азаров.
В сущности, в Украине осталось не так много «лакомых кусков» и сбыть их даже в нынешней, не слишком благоприятной ситуации, – не проблема. Но для начала нужно решить, на что мы потратим вырученные деньги? Направим их Стабилизационный фонд или пустить на инфраструктурную революцию? Или, как сделали россияне, — на национальные проекты?
Сделать выбор – не так просто, как кажется на первый взгляд, учитывая кандалы, которыми Украину сковали обязательства перед МВФ, и сложную конъюнктуру глобального рынка. Куда мир пойдет после кризиса и что станет «фишкой» нового экономического периода не берутся предсказать даже самые известные экономисты планеты.
Поэтому-то правительство пока не спешит с приватизацией. Как говорят в народе: поспешишь – людей насмешишь. Николай Азаров, по его словам, не считает решением проблемы покрытие дефицита бюджета средствами, полученными от приватизации. «Вы же знаете, я не настаиваю на приватизации и за четыре месяца пока не инициировал эти вопросы. Мы обходились без этих денег, и думаю, что обойдемся», — уверен Премьер-министр.
Галина Акимова, Голос.ua
