Почему Путин не оставит Украину в покое

Итоговая пресс-конференция Владимира Путина в один миг запустила эстафету по кремленологии среди разного рода экспертов, комментаторов, блогеров и обычных пользователей социальных сетей.

Не удивительно, что за трехчасовым общением президента РФ с журналистами пристально наблюдала украинская аудитория. Помимо уже привычных пассажей про «госпереворот в Киеве», «жителей юго-востока Украины» и «крымнаш», экспертное сообщество и обычные украинцы хотели услышать ответы Путина на вопросы о санкциях со стороны Запада, падении курса рубля и вытекающих из этого последствиях для внешнеполитического курса России. Ничто так не радовало в последний месяц украинскую аудиторию, как ежегодные сводки о курсе российской национальной валюты и цены нефти марки Brent. Поэтому 18 декабря многие ожидали от российского президента как минимум декларативного смягчения позиции по Украине в связи с настигнувшим Россию экономическим кризисом.

В течение последующих дней все активно принялись разбирать по предложениям ответы Путина и дискутировали на тему его адекватности. Негативные прогнозы для России варьировались от версии о скором «дворцовом перевороте» в Кремле до полного краха государственного устройства, в результате чего Сибирь и Дальний Восток отойдут Китаю.

Анализ будущего России всегда был подобен гаданию на кофейной гуще. Тоже самое можно сказать и о кремленологии. Еще во времена СССР за неимением достоверной информации о политике Кремля западные эксперты были вынуждены гадать о раскладе сил и тенденциях в руководстве ЦК КПСС по различным косвенным признакам. Хотя ни для кого не является секретом, что лучшие умы из американских мозговых центров не сумели предсказать быструю кончину Советского Союза в начале 90-х.

Сегодня российский авторитарный режим ввиду своей закрытости снова вынуждает экспертное сообщество выстраивать прогнозы на основе публичных выступлений Путина или действий его ближайших соратников. Уже очевидно, что падение цен на нефть и жесткие санкции в связи с агрессией против Украины спровоцировали начало затяжного экономического кризиса. Но стоит ли при этом ожидать смены ревизионистской политики Путина по отношению к соседним государствам в связи с тем, что скорее всего ему придется сконцентрироваться на решении внутренних проблем? Такой ход выглядит маловероятным. Прежде всего потому, что российские правители даже в самые тяжелые для государства времена не отказывались от экспансионистской стратегии на территориях, традиционно считавшихся сферой российского влияния.

В новейшей истории первая постсоветская пятилетка запомнилась россиянам жестким падением экономики. Либерализация цен вызвала резкий скачок инфляции, за которым последовал рост потребительских цен в 26 раз. Практически во всех российских регионах наблюдался дефицит товаров первой необходимости. Госбанк прекратил выплачивать гражданам их сбережения, а к 1994 году уровень жизни населения снизился на 50% по сравнению с 1991.

Все это происходит на фоне постоянной политической турбулентности времен правления Бориса Ельцина. Уже лихорадит Северный Кавказ и государство начинает первую военную кампанию в Чечне. Россия объективно пребывала не в том состоянии, чтобы претендовать на сохранение сфер влияния и защиту геополитических интересов даже в ближнем зарубежье.

Военное имущество бывшего СССР пришлось делить с новыми независимыми соседями. Все это происходило на фоне поспешного вывода воинских частей из стран Восточной Европы и ухудшения социального положения военнослужащих в самой России. Эскалация вооруженного противостояния по всему периметру ближнего зарубежья должна были вынудить российское руководство принять решение о выводе личного состава ВС РФ из республик Южного Кавказа и Центральной Азии.

Однако дальнейшие события показали, что в Кремле не спешили отказываться от военного присутствия за рубежом и не хотели лишиться рычагов влияния на новые независимые государства. Воспользовавшись неготовностью Запада вовлечься в миротворческие операции на территории бывших советских республик, Москве удалось узаконить пребывание войск на территории Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. В случае с Абхазией миссия называлась Коллективными силами по поддержанию мира СНГ. При этом миротворческий контингент состоял исключительно из солдат и офицеров ВС РФ. Попытки грузинской стороны привлечь к миротворческой операции украинских военных так и не увенчались успехом. Миротворческая операция в Южной Осетии предусматривала вовлечение Смешанных сил по поддержанию мира в составе российского, грузинского и осетинского батальонов при участии наблюдателей ОБСЕ. Именно такой формат сейчас пытаются навязать Украине на Донбассе. Присутствие российских военных на территории Украины уже легализовано путем создания Центра по выполнению мирного плана в рамках Минских соглашений. В Центре работают 75 российских военнослужащих вместе с представителями «ДНР-ЛНР».

Российское руководство тогда не ограничилось сохранением военного присутствия в зоне конфликтов. На базе Закавказского военного округа в начале 90-х создается Группа российских войск в Закавказье (ГРВЗ) со штабом в Тбилиси. В состав группы входили четыре военные базы на территории Грузии и одна в Армении с личным составом более 10 000 военнослужащих.

В Москве часто говорят о необходимости предотвращения экспансии НАТО и недопустимости пребывания военнослужащих Альянса на территории бывшего СССР. Хотя в 2002 году российское военное командование вовсе не смутило развертывание вблизи одной из своих воинских частей тренировочного центра американских морпехов в рамках программы помощи ВС Грузии “Train & Equip”.

ГРВЗ просуществовала в таком виде до 2005 года. Тогда Россия выполнила все обязательства по выводу баз с территории Грузии, существенно усилив 102-ю базу в Гюмри (Армения). Именно ее Владимир Путин забыл упомянуть во время недавней пресс-конференции, когда отвечал на вопрос о российских военных базах за рубежом.

Помимо Южного Кавказа, России удалось закрепиться в Центральной Азии путем создания в 1993 году 201-й военной базы в Таджикистане. На сегодняшний день это крупнейшая сухопутная группировка за пределами России (до 7,5 тыс. военнослужащих). Годом раньше было оформлено пребывание военно-морской базы ЧФ РФ в Севастополе, которая годы спустя сыграет роковую роль в аннексии Крыма.

Действия России в первые постсоветские годы только подтвердили преемственность курса Кремля на продолжение экспансивной политики. Сохранение военного присутствия на территории бывших советских республик помогло усилить влияние Москвы на бывших сателлитов и изменить образовавшийся с окончанием холодной войны баланс сил в регионе, как только у России появилось для этого достаточно ресурсов.

Поэтому сегодня нам не стоит увлекаться кремленологией, чтобы спрогнозировать логику действий Путина на украинском направлении. Никакой экономический и финансовый кризис не заставит Россию в ближайшей перспективе ослабить хватку. На данном этапе в Москве могут отказаться от тактики поддержки военного конфликта высокой интенсивности. Но при этом не будут оставлять попытки сохранить присутствие российских военных на востоке Украины путем их легитимации через различные миротворческие форматы. И это уже становится возможным. Путину пока удается убеждать европейских коллег в том, что только России может выступать основным посредником в урегулировании конфликта на Донбассе. Других форматов мирных переговоров, кроме минского, у нас пока не наблюдается.

Задача максимум для Кремля остается прежней – препятствовать сближению Украины с Западом. И любые средства пойдут в ход для того, чтобы силы Североатлантического альянса вдруг не появились в ста километрах от Брянска.