рмию для поимки шестерых боевиков. И всех действительно переловят или поубивают. А вот как раз с обществом — большая проблема.
Многочисленные заявления о солидарности с «приморскими партизанами», наполнившие Интернет сразу же после того, как раздались первые выстрелы, можно интерпретировать как доказательство непопулярности власти, недовольства населения, и особенно — среднего класса (ведь именно его представители массово посещают виртуальные форумы, ведут блоги и оставляют комментарии в сетевых изданиях). Но каков социальный, политический, нравственный смысл этого недовольства?
Показательно, что авторы большинства комментариев абсолютно не заинтересовались политической или идейной программой «приморских партизан», вполне удовлетворившись призывом «гасить ментов». Власти и официальная пресса, со своей стороны, поспешили сообщить, что члены группы были ультраправыми националистами, а в их схронах имелась фашистская литература. Последнее может быть сознательной дезинформацией или такой же ошибкой, как и сообщения о неком Романе Муромцеве, который сначала фигурировал как лидер группы, а потом вообще перестал упоминаться в репортажах.Но беда в том, что подобная информация (независимо от степени её достоверности) в условиях современной России не столько работает на дискредитацию «приморских партизан», сколько играет на руку неофашистам. Сегодня у нас в стране нет никакой моральной или политической проблемы в том, чтобы открыто объявлять себя фашистом или нацистом. И сообщение о том, что «нацисты убивают ментов» звучит не как предостережение о правой угрозе, а как удачный рекламный лозунг для сторонников фашистской идеологии.
Однако главная проблема не в этом. За нежеланием публики разбираться в идейных и политических мотивах «боевиков» скрывается тотальное гражданское безразличие и социальная апатия. Казалось бы, выражая поддержку «русским Рэмбо», авторы интернет-сообщений демонстрируют своё неприятие власти. Но делают они это сидя в теплой квартире, уютно устроившись на диване с «ноутбуком» или страдая от безделья в офисе. Давайте говорить честно. Если уж вы действительно считаете, будто настала пора браться за оружие, так живите в соответствии со своими идеями. Идите в леса, формируйте боевые дружины, организуйте герилью. Не важно, будет ли такое решение правильным с политической точки зрения, но оно, по крайней мере, будет честным. Однако множество сытых обывателей, дистанционно демонстрирующих симпатию к «таежным боевикам», это зрелище малопривлекательное.
Показательно, что люди, на словах поддерживающие крайне насильственные действия, сами не желают оторвать свое тело от дивана для того, чтобы принять участие даже в разрешенных акциях протеста. Митинги и пикеты в защиту медицины и образования остаются позорно малочисленными, хотя речь идет о проблемах непосредственно затрагивающих миллионы людей. И затрагивающих, на самом деле, куда более непосредственно и постоянно, чем «ментовский произвол», с которым мы всё же не каждый день сталкиваемся.
Разумеется, постоянной отмазкой диванных радикалов является неэффективность протестов. Мол, никто всё равно не услышит, не обратит внимание. Между тем простейший опыт говорит о том, что именно малочисленность и изолированность протестующих остается главной причиной их неудач. Иными словами, не потому люди не ходят на акции, что они безрезультатны, а наоборот, акции оказываются безрезультатными из-за того, что люди (на словах полностью разделяющие их цели) массово не присоединяются. Там, где протесты приобретают массовый характер, власти реагируют, причем довольно быстро. Достаточно вспомнить выступления против «монетизации льгот» в 2005 году, волнения в Пикалево или недавние события в Кузбассе. Конечно, можно вспомнить и протест против пошлин на подержанные иномарки, всколыхнувший Дальний Восток. Этот протест был жестоко подавлен полицейскими методами и не исключено, что именно тогдашняя расправа с мирными демонстрантами подготовила в Приморье нынешний всплеск вооруженного насилия. Однако только ли в репрессиях дело? Движение, поднявшееся на Дальнем Востоке, захлебнулось не потому, что власти применили силу, а потому что протест не получил поддержки в других городах и регионах. Акции солидарности с дальневосточниками были слабыми даже в Сибири, а в европейской России — и вовсе малочисленными. Шахтеры Кузбасса не поддержали автовладельцев Владивостока, а потом рабочие Тольятти не вышли на улицу поддерживать горняков Междуреченска. «Белые воротнички» столичных городов писали в интернете восторженные записки о «приморских партизанах», но не проявили особого интереса к куда менее экзотическим жителям Пикалева. Короче говоря, именно отсутствие солидарности и гражданской ответственности заставляет наших людей верить в очередную легенду о Робин Гуде, который с помощью индивидуального насилия должен сделать работу, проваленную самим обществом.
На таком фоне особенно угнетающе выглядят восторги некоторых левых, готовых присоединиться к хору романтичных обывателей. Ужасно хочется в полумифическом «майоре Муромцеве» увидеть российского Че Гевару, даже если на практике он может оказаться отечественным Хорстом Весселем. Но представим себе, что «приморские партизаны» оказались бы идейными леваками, добросовестно изучающими труды революционных классиков. Так ли это изменило бы дело? Разработанные Мао и Че теории народной войны и «очага» ориентированы всё же на массовое действие. Бойцы, создающие партизанский «очаг», являются не мстителями или героями-одиночками, а скорее пропагандистами, активистами политического движения, пытающимися таким способом поднять на борьбу массы. Причем далеко не обязательно речь идет именно о вооруженном восстании. Решающее значение здесь имеет не вооруженная борьба как таковая, а именно сам факт появления политической и идейной альтернативы существующему порядку, альтернативы, за которую способны выступить миллионы людей. Тогда огонь, зажженный в «очаге», превращается в настоящий пожар, в котором и сгорает старый порядок.
Российское общество сегодня не может и не хочет бороться. Оно неспособно защитить свои права и не имеет понятия ни о собственном достоинстве, ни о гражданской ответственности. И людям, сидящим в теплых квартирах у компьютеров и телевизоров, совершенно не стыдно ни за свою пассивность, ни за свое равнодушие.
Борис Кагарлицкий, Рабкор
