Подножка Путину на петербургском саммите: G20 собирается одобрить планы конфискаций депозитов

Ежегодная встреча на высшем уровне группы G20[1] проводится 5-6 сентября в Петербурге. Личная встреча руководителей государств и правительств представляет отличную возможность изменить направление движения мировой экономики в сторону оздоровления — противоположном тому, что навязывает лондонский Сити, с его планами организации спасения за счет кредиторов и вкладчиков очередных мега-банков, обанкротившихся в результате спекуляций деривативами и прочими финансовыми выдумками. Ничто не мешает отделить нормальные коммерческие банки от «инвестиционных» банков-спекулянтов, как это сделали в 1933 г. сенатор К. Гласс и конгрессмен Г. Стиголл в США для защиты народа и реальной экономики от неминуемой следующей серии банкротств азартных спекулянтов финансового сектора.

Ведь весь мир уже в реальности видит действие механизма использования денег вкладчиков для спасения банков с марта этого года, когда вклады в обанкротившихся банках Кипра были заморожены по приказу Тройки (Европейская Комиссия, Европейский центральный банк и МВФ)[2]. А частные лица и компании страны, принимающей в этом году саммит, на себе почувствовали действие механизмов кипрской конфискации — россияне активно использовали кипрские банки в качестве офшорного рая, для уклонения от уплаты налогов.

Президент России Путин лично и весьма эмоционально высказался против разработанной мировой финансовой олигархией политики конфискаций вкладов на Петербургском международном экономическом форуме, проходившем 20-21 июня. Во время вопросов и ответов после его вступительной речи, к Путину присоединилась Ангела Меркель, и в какой-то момент пожаловалась, что Путин говорит «слишком громко». После ее долгого и спутанного, и в такой степени бессодержательного ответа на вопрос о «банках, слишком больших, чтобы обанкротиться», Путин потребовал микрофон и сказал: «Госпожа федеральный канцлер сказала, что не знает, кто несет ответственность за рекапитализацию банков. И еще она сказала, что я иногда слишком громко выражаю свою точку зрения. Я сейчас скажу шепотом: Надеюсь, что не за счет клиентов».

Однако, несмотря на путинский предупредительный шепот, российский министр финансов Антон Силуанов вместе с 19-ю коллегами на встрече министров финансов стран G20 в Москве 19-20 июня подписал совместное заявление, полностью одобряющее рекомендации Совета по финансовой стабильности (СФС) о процедурах «стрижки» кредиторов и конфискации вкладов в обанкротившихся банках и даже финансовых учреждениях «за пределами банковского сектора». Параграф 22 этого заявления гласит:

«СФС доложит на Саммите в Санкт-Петербурге [в сентябре] о достигнутых результатах и следующих шагах в области решения вопроса «слишком большой, чтобы обанкротиться». Мы всецело поддерживаем работу по созданию надежных режимов и планов по урегулированию несостоятельности, соответствующих содержанию и охвату Ключевых атрибутов эффективного урегулирования несостоятельности, разработанных СФС, для каждого финансового института, который может быть системно значимым за пределами банковского сектора, и ожидаем пилотных оценок, проводимых СФС, МВФ и Всемирным банком с использованием методики оценки реализации Ключевых атрибутов. Мы предпримем все необходимые законодательные и иные шаги, чтобы дать возможность финансовым властям эффективно урегулировать несостоятельность финансовых институтов, в том числе и в трансграничном контексте».

«Ключевые атрибуты» СФС[3] — основа политики, названной финансистами английским словом “bail-in”. Она включает в себя разные операции с головокружительными полуанглийскими официальными описаниями — «списание задолженности перед рядом кредиторов», «долговые и иные финансовые инструменты, конвертируемые в акционерный капитал после возникновения финансовой несостоятельности в целях погашения (абсорбации) убытков», и др. (из официального перевода «Ключевых атрибутов», цитированного по публикации ЦБР «Обзор текущих мер макропруденциальной стабильности», март 2011 г.). Но вся схема сводится к присвоению денег акционеров, кредиторов и вкладчиков банков (и других финансовых институтов, как было подчеркнуто в параграфе 22 заявления министров финансов), о чем открыто говорится в «ключевом атрибуте 3.5.ii», предлагающем «конвертировать в капитал или иные инструменты владения фирмой, находящейся в процессе урегулирования несостоятельности … все или части необеспеченных и незастрахованных требований кредиторов».

То есть, латать дыры в балансах обанкротившихся банков теперь будут новоиспеченные акционеры, и операция эта будет называться “bail-in” — финансовый антоним “bail-out”, когда за банкет банковских спекулянтов платило государство (налогоплательщики). Записные пропагандисты финансовой олигархии представляют это решение как защиту «налогоплательщиков». Однако, в неизбежном случае неспособности фондов страхования депозитов покрыть попавшие под удар депозиты в банках в случае банкротства последних[4] получится, что вынужденными донорами становятся все вкладчики — частные и юридические лица (которые одновременно являются налогоплательщиками). Эту схему уже опробовали в Испании с банком Bankia[5]. Швейцарский финансовый регулятор FINMA расчистил место на колодке для голов всех вкладчиков, в стране уже законодательно оформлена конфискация вкладов в случае нужды.[6]

Диктатура банкиров

Путин выступил на петербургском форуме против конфискационной политики в июне, и в том же месяце заместитель председателя центрального банка Михаил Сухов на банковской конференции, также проводившейся в Петербурге, заявил о полной поддержке навязываемых СФС процедур — новой схемы грабежа. «Главных кредиторов» нужно постричь для «спасения» проблемных банков, заявил Сухов.

Российский экономический еженедельник «Эксперт» обратил внимание на это выступление, и 7 июня рассказал о ней под заголовком «Кредиторы заменят государство» (Рис. 1). Как пишет «Эксперт», Сухов обратил внимание, что «ЦБ может ввести специальное надзорное действие, позволив проблемному банку на время нарушать обязательные нормативы. Конвертации долга в акции, по мнению Сухова, станут своеобразным «буфером, чтобы госсредства не были источником преодоления финансовых проблем». … Таким образом, по сути, Банк России предлагает использовать схему, предложенную европейскими властями своим кредитным организациям, когда государство и налогоплательщики будут оказывать финансовую помощь проблемным банкам в последнюю очередь — сейчас данный законопроект ЕС уже обсуждается национальными парламентами. На это указал и Михаил Сухов, отметив, что сейчас международное сообщество идет по пути недопущения использования государственных средств на урегулирование финансовых проблем банков».

Рис. 1. ЦБР – «Конвертировать долг в капитал»
Июнь 2013 г. Президент России надеется, что банки не будут рекапитализированы «за счет клиентов», но зампредседатель ЦБР уверяет, что именно так и будет.

Начальник Сухова, то есть, глава Банка России — один из трех российских чиновников, по служебному положению представляющих Россию в СФС — учреждении, под эгидой которого и была разработана схема конфискационного грабежа в международном масштабе. ЦБР публикует нескончаемый поток переводов документов СФС, своих отчетов о соблюдении Российской Федерацией условий и стандартов СФС (Рис. 2), и так далее.[7]

Другой российский эмиссар в СФС, заместитель министра финансов Сергей Сторчак также выступил с заявлениями, противоречащими заявлениям ведущих российских официальных лиц — по всей видимости, для продвижения приоритетной задачи СФС на G20 — получения единодушного одобрения схемы грабежа. 13 апреля «Известия» напечатали письмо заместителя премьер-министра Дмитрия Рогозина, адресованное Путину, предлагая акцентировать внимание на сентябрьском саммите G20 на Стратегической обороне Земли. «Известия» цитируют: «Столь масштабная задача потребует концентрации глобальных ресурсов. По мнению Рогозина, она может быть решена только на основе объединения научно-технических потенциалов России, США и других ведущих стран мира. … Такая программа сотрудничества будет способствовать укреплению доверия между странами и попутно создавать условия для выхода из ситуации противостояния по ПРО».

Рис. 2. Рекомендации ЦБР банкам в РФ – подготовить процедуру «урегулирования несостоятельности» по схемам СФС
Дек. 2012 г. В России пока нет закона по “bail-in”, но ЦБР дает указание российским банкам подготовить соответствующие механизмы прямо сейчас, следуя «Ключевым атрибутам» СФС.

Сторчак же в интервью Финмаркету 11 июня заметил, что круг тем G20 слишком увеличился, и что единственным заметным успехом в период председательства России в G20 на данный момент является то, что «двадцатке» удалось решить проблему спасения крупных банков (too big to fail) за счет средств национальных бюджетов» посредством перехода к политике bail-in — использованию средств кредиторов и вкладчиков. На Сентябрьском саммите G20, обещает Сторчак, «лидеры выпустят специальное заявление относительно того, что «проблема too big to fail решена раз и навсегда. … Мы очень надеемся, что в Санкт-Петербурге лидеры поставят точку, согласятся с министрами [финансов] относительно того, что эта проблема решена. А она ключевая с точки зрения финансового кризиса 2008-2009 годов».

Кто эти люди, заместитель министра финансов или заместитель председателя Центробанка, легко перекраивающие предложения по повестке дня и политические заявления президента и заместителя премьер-министра? В России такая практика хорошо известна.

Пятнадцать лет назад, 17 августа 1998 года, в России случился «дефолт». Карусель выпуска все более краткосрочных государственных облигаций к наживе и радости международных спекулянтов, навязанная России бандой радикальных рыночников с английским просветлением, захвативших власть в 1991-1992 году, с треском рассыпалась. Паралич ГКО и ОФЗ привел к девальвации рубля в три раза. Попытки установить диктатуру «валютного правления» удалось пресечь, и в сентябре 1998 года правительство Примакова-Маслюкова предприняло чрезвычайные меры по оздоровлению экономики страны.

Путин, пришедший к власти в 1999-2000 годах, кроме выздоравливающей экономики, запущенной Примаковым, унаследовал мириады бюрократов в финансовой сфере, въевшихся в российские государственные учреждения на протяжении 1990-х годов, и не собиравшихся никуда уходить[8]. Они при деле и сегодня — Сторчак, Сухов, и многие другие. В июне этого года Путин назначил министром экономического развития одного из них — Алексея Улюкаева, долгое время занимавшего пост заместителя председателя Центробанка. Своим козырем эти рыночники объявляют свой «уникальный» опыт работы с международными финансовыми учреждениями, необходимый для руководства в условиях развернувшегося мирового кризиса.

Чиновники с лондонской выучкой — инструмент навязывания диктатуры банкиров. Такие же методы используются во многих других странах, не только в России. Независимое расследование разворачивающейся интриги с попытками провести через австралийский парламент закон о стрижке кредиторов и конфискациях вкладов в случае угрозы банкротства банков выявило как минимум 11 чиновников в органах финансового регулирования Австралии, которые раньше или на настоящее время состояли в комитетах Совета по финансовой стабильности и его вышестоящей организации — БМР (Банк международных расчетов).

Обращает на себя внимание то, что параллельно активным усилиям БМР, СФС и Банка Англии заставить Европейский союз в целом и особенно Германию и Францию принять закон, открывающий дорогу bail-in (что Франция уже и сделала 18 июля, приняв закон о банковской реформе) заместителем управляющего Банка Англии назначен Джон Канлифф — постоянный представитель Великобритании в Европейском союзе, активно участвовавший в переговорах о создании банковского союза Европейского союза, как пишет Bloomberg 26 июля. С 2007 по 2011 год он был советником английского правительства по европейским делам и международным финансам. Марк Карни, канадский ветеран Goldman Sachs, руководивший СФС с 2011 года и с 1 июля возглавивший Банк Англии, так высказался о Канлиффе в интервью Bloomberg: «У него масштабное видение европейской и мировой перспективы. Это будет очень важно для того, чтобы Банк Англии сформировал как английскую, так и международную финансовые системы» (курсив автора).

Что такое G20?

Понятно стремление Сити и Уолл-стрита внедрить своих агентов в правительства различных стран, но как получилось, что G20 стал монолитным проводником планов финансовой олигархии, способным заставить подписать соглашения о конфискации вкладов таких энергичных защитников национального суверенитета, как Путин, Кристина Фернандес де Киршнер и китайский президент Си Дзиньпин?

Группа 20 берет начало с того самого дефолта России в августе 1998 года, «юбилей» которого отмечался на днях. Через несколько недель после замораживания рынка ГКО в Коннектикуте обанкротился хеджевый фонд Long Term Capital Management (LTCM), учредителями которого были нобелевские лауреаты, получившие премии за компьютерное моделирование торговли деривативами, а ведущий стратег LTCM Альберто Джиованни был одним из архитекторов евро — единой валюты Евросоюза. По-видимому, модели спекуляций деривативами не учли возможность полного прекращения операций на рынке ГКО. Банкротство LTCM чуть не парализовало всю мировую финансовую систему, что через год признал тогдашний директор МВФ Мишель Камдессю.

В те времена существовало сообщество — Группа 22 или Группа «Уиллард» для обсуждения изменений архитектуры мировых финансов. Лидеры стран-членов Азиатско-Тихоокеанского форума экономического сотрудничества (АТЭС), среди них тогдашний президент США Билл Клинтон, выступили с предложением о создании G22 на своем саммите в Ванкувере в ноябре 1997 года, после азиатского валютного кризиса 1997 года — первого раунда кризиса 1997-1998 гг., спровоцированного хеджевыми фондами, кульминацией которого стало крушение пирамиды ГКО и банкротство LTCM.

Ко времени встречи группы «Уиллард» в апреле 1998 года она стала трибуной, с которой раздавались призывы создать новую Бреттонвудскую систему для прекращения спекулятивной вакханалии, развернувшейся после 1971 года. Некоторые члены G22, например, из Малайзии и Таиланда, пропагандировали идею «спасения народов, а не банков».

Выступая на встрече нью-йоркского Совета по международным отношениям 14 сентября 1998 года, Билл Клинтон призвал незамедлительно проанализировать «возможности адаптации международной финансовой архитектуры к реалиям 21-го века». Его предложения были далеки от совершенства, но по крайней мере создавали основу для обсуждения с членами G22 на предстоявшем саммите АТЭС в Куала-Лумпуре в середине ноября 1998 года. Первого сентября премьер-министр Малайзии д-р Махатхир бин-Мохамад изменил правила глобализационной игры после того, как в течение года хеджевые фонды терроризировали валюту и экономику страны: Махатхир ввел жесткое валютное регулирование, вернул в страну торговлю акциями отечественных фирм и установил фиксированный обменный курс. В это время, однако, набрала обороты кампания по импичменту Клинтона, так что на саммит он приехать не смог.

Вместо него приехал вице-президент Эл Гор, воспользовавшийся случаем, чтобы заклеймить Махатхира диктатором и солидаризироваться с движением reformasi, ставившим целью свергнуть Махатхира. Один из членов кабинета министров Малайзии назвал выступление Гора «самым отвратительным из того что довелось услышать за всю жизнь». Никаких прорывов в решении финансовых и экономических проблем не получилось.

В 1999 году, после того, как незаметно прошел промежуточный форум Группы 33, обсуждения архитектуры мировой финансовой системы переместились из G22 в другую структуру, предложенную Канадой: Группу 20. Разница в членстве была почти незаметной, но очень важной: Малайзия и Таиланд, выступавшие за «спасение народов, а не банков», входившие в G22, из G20 были исключены, но был включен Евросоюз как единое целое, и Саудовская Аравия, десятилетиями служившая домашней копилкой, из которой финансировались самые грязные операции английских спецслужб.

G20 оставалась в тени до 2008 года, хотя еще в 1999 году была создана структура, которая определит будущую роль G20 — ФФС, Форум финансовой стабильности. Путевку в жизнь ФФС получил от G7[9], размещался и управлялся Банком для международных расчетов в Базеле, также как его действующий преемник — Совет по финансовой стабильности. Архивы БМР показывают, что уже в 1999 году в этих кругах вынашивались планы встраивания конфискационных механизмов в законодательство о банках[10].

2008 год: Лондон распоряжается делами G20

До чрезвычайной встречи глав правительств в ноябре 2008 года G20 был форумом представителей государств на уровне министров финансов и глав центральных банков. Но в сентябре 2008 года Lehmann Brothers обанкротился, международные финансовые рынки застыли, а в США начался первый раунд беспрецедентных по размаху денежных вливаний в банки после навязанной Конгрессу в атмосфере страха Программы выкупа проблемных активов (TARP), принятой в октябре.

Многие надеялись, что на Саммите по финансовым рынкам и мировой экономике в Вашингтоне главы государств примут решения, изменяющие ситуацию к лучшему. В редакционной статье EIR 31 октября 2008 года «Ожидать неожиданного» говорилось, что «главы государств G20 … соберутся … на первую из серии встреч для обсуждения возврата к Бреттонвудской системе. И некоторые из влиятельных участников встречи … всерьез предлагают вернуться к системе фиксированных обменных курсов, чтобы исключить спекулянтов из процесса формирования валютных курсов. Хотя результаты встречи 15 ноября, равно как и последующих, сегодня неизвестны, уже сам факт, что предложения американского экономиста Линдона Ларуша обсуждаются, говорит о том, что финансовая олигархия Сити напугана».

На деле, президент Джордж Буш-младший, воодушевленный мнимым успехом программы TARP, пытался выглядеть председательствующим на встрече, хотя реально все взял в свои руки английский премьер Гордон Браун (до этого в течение десяти лет министр финансов), проталкивавший псевдо-консенсус по поводу еще более свободной торговли, расширения полномочий МВФ и прочих наднациональных средств контроля. Миллионы и миллионы людей в мире потеряли работу, но в декларации ноябрьского саммита 2008 года, выпущенной после встречи, практически ничего не говорится о занятости или проблемах реального сектора экономики. Все свелось к необходимости выработки новых акробатических этюдов в управлении финансовым кризисом.

Пережившая шок 1998 года Россия могла внести живую струю в обсуждения на встрече G20 в 2008 году, но тогдашний президент Дмитрий Медведев смотрел в рот министру финансов Алексею Кудрину, выработавшему восхитительную гибкость тела в исполнении упражнений английских финансовых рынков. Перед саммитом Кудрин заявил, что причиной кризиса стали попытки целых стран «жить не по средствам» и что требуется «мировой Маастрихт» для навязывания мер жесткой экономии правительствам, как это было при создании в Маастрихте Европейского союза в 1992 году.

10 ноября 2008 года в пресс-релизе Ларуш заметил, что Кудрин «читает по лондонским нотам». «Сотрудничество между США, Россией, Китаем и Индией как ведущими партнерами является ключом к рабочему решению проблемы. Эти четыре страны должны работать вместе, сотрудничать в условиях их культурной непохожести, — сказал Ларуш. Они должны подвергнуть банкротству распадающуюся валютную систему, сложившуюся после 1971 года, и списать огромные спекулятивные и паразитические обязательства по деривативам для того, чтобы расчистить дорогу не валютной, но кредитной системе. Новая кредитная система должна оживить и способствовать национальному и международному развитию реальной экономики, как предлагал президент США Франклин Рузвельт на Бреттонвудской конференции 1944 года для построения деколонизованного послевоенного мира».

Второй саммит G20 было решено провести в Лондоне в апреле 2009 года. На встрече с Путиным 9 февраля тот же Кудрин после поездки в Лондон обрисовал перспективы. Кудрин доложил, что «провел финансовый диалог» с британским правительством на тему улучшения «регулирования финансовых рынков». Он докладывал, что на тот момент Россия участвует в четырех рабочих группах «двадцатки» по «обеспечению целостности финансовых рынков», «реформе МВФ», «новому банковскому стандарту надзора», усовершенствованию «правил аудита и бухгалтерского учета» и так далее.

Главным решение саммита G20 стало преобразование ФФС в Совет по финансовой стабильности (СФС). Председатель Форума по финансовой стабильности Марио Драги, прозванный в Италии «мистером Британия» за шоковую приватизацию итальянской промышленности и банков после его участия в пресловутой встрече с воротилами лондонского Сити на борту английской королевской яхты в 1992 г., возглавил новую структуру. Он руководил СФС до ноября 2011 года, когда передал бразды правления Карни, а сам возглавил Европейский центральный банк.

В выступлении 2 апреля 2009 года по поводу создания Совета по финансовой стабильности Драги похвастал, что «у новой структуры будет больше полномочий» для проведения в жизнь своих решений. Драги упомянул «планирование на случай чрезвычайных ситуаций для управления трансграничными ситуациями особенно в отношении системно значимых компаний» — первые дуновения конфискационных планов. В горе рекомендаций15, подготовленных ФФС по руководством Драги за год до того, в перечне из 67 изменений в положения о регулировании, якобы необходимых для предотвращения повторения ситуации с деривативами в 2007-2008 гг., содержатся зачатки механизма использования средств кредиторов и вкладчиков. Во вступительном параграфе Раздела 2 рекомендаций «Процедуры решения проблем слабых банков» находим жемчужину конфискационной философии: «Во всех случаях, когда это возможно, для урегулирования несостоятельности слабых учреждений следует использовать средства частного сектора, а государство не должно защищать акционеров от потерь».

Цели БМР и СФС

Публикации EIR последних месяцев показывают, что после лондонского саммита 2009 года грабеж вкладчиков набирает международные обороты[11]. В июне 2010 года Совет по финансовой стабильности предлагает первый проект рекомендаций G20 «Уменьшение морального риска от деятельности системно значимых финансовых институтов (СЗФИ, англ. SIFI)». Закон Додда-Франка в США, в котором недвусмысленно предусматриваются механизмы использования средств кредиторов и вкладчиков без из согласия, подписанный Обамой в июле 2010 года, стал важной переломной точкой.

Выступая в Институте Петерсона в октябре 2010 года, Драги призвал к принятию законов, повторяющих американский образец Додда-Франка, во всех странах, для «урегулирования несостоятельности СЗФИ без нарушения деятельности финансовой системы и привлечения средств налогоплательщиков» — т. е., к тактике конфискаций вкладов в мировом масштабе. В мае 2011 года председатель СФС и будущий управляющий Европейским центральным банком Драги призывает к принятию нового закона Европейского союза в отношении зашедших в тупик банков, по которому «любые комплексы мер должны включать привлечение средств вкладчиков, чтобы убытки от банкротств покрывали акционеры и кредиторы, а не налогоплательщики и финансовая система в целом». 4 ноября 2011 года СФС опубликовал упоминавшиеся «Ключевые атрибуты эффективного урегулирования несостоятельности финансовых институтов».

Лихорадочную активность по внедрению конфискационной политики в мировом масштабе направляет СФС и ее вышестоящая структура — Банк для международных расчетов (БМР). На самом верху пирамиды — Банк Англии.

БМР, так называемый центральный банк центральных банков, был создан в 1930 году с целью взыскания репараций с Германии по Версальскому договору после окончания Первой мировой войны. Долгое время его маяками были управляющий Банком Англии с 1920 по 1944 Монтегю Норман, и его друг Яльмар Шахт, управлявший Рейхсбанком в 20-е годы, а потом при Гитлере в 1933-1939 гг. Рузвельт хотел вообще закрыть БМР, но усилиями Кейнса и администрации президента Трумэна он был сохранен.

«Сегодня история повторяется», — предупредил бывший кандидат в президенты Франции Жак Шеминад в июне, говоря о политике жесткой экономии, которую БМР навязывает через процедуры использования средств вкладчиков.

После пяти лет разоряющих бюджет программ помощи международным банкам и безудержного расширения денежной массы ФРС, Банком Англии и Европейским центральным банком под предлогом «количественного смягчения», измеряемого десятками триллионов долларов, на фоне надвигающейся новой фазы кризиса, о которой предупреждают инсайдеры, финансовая олигархия прибегает к более изощренным методам грабежа. Bail-in значит необузданный грабеж юридических лиц и населения. В конечном же итоге, это инструмент достижения целей британской Короны, которые в последние десятилетия проявляются во всем своем кошмарном обличье — сократить население планеты с семи миллиардов до одного, а может и меньше — все это под «зеленой» вывеской.

СФС настаивает на том, чтобы все ведущие страны приняли законы, позволяющие банкам распоряжаться средствами кредиторов банков и вкладчиков без их согласия. Совет публикует периодические отчеты о состоянии «реформ» в странах, где есть одно или несколько «глобальных системно значимых финансовых институтов» (G-SIFI) (Рис. 3). В апрельском материале СФС «Тематический обзор методов урегулирования несостоятельности» есть таблица под названием «Приложение В: Отдельные инструменты методов урегулирования несостоятельности в юрисдикциях СФС». Здесь можно прочитать, что в России «отсутствуют правовые механизмы» «использования собственных средств в процессе урегулирования несостоятельности», в то же время в «Приложении С: Планируемые реформы для урегулирования несостоятельности в юрисдикциях СФС» приветствуются «внутренние обсуждения политики» реформ в России с целью «введения правовых норм использования механизма bail-in» и «снятия ограничений на трансграничный обмен информацией».

Рис. 3. Россия в перекрестье прицелов СФС и МВФ
Окт. 2011 г. В международном «Общем шаблоне данных» СФС финансовый сектор России числится среди «глобальных системно значимых» по критериям МВФ.

Одно из важнейших положений, выполнения которого СФС требует от всех стран — создание надзорного органа с диктаторскими полномочиями в сфере bail-in. На технократическом новоязе обновленных «Основополагающих принципов эффективного банковского надзора», выпущенных Базельским комитетом по банковскому надзору БМР в сентябре 2012 года, говорится, что «не допускается государственного или отраслевого вмешательства, препятствующего независимой работе надзирающего органа».

В апрельском «Тематическом обзоре» СФС Россия получила «неуд» за «множество органов» и «отсутствие руководящего органа надзора урегулирования несостоятельности юридических лиц» (Рис. 4). В следующем обзоре Россия, без сомнения, будет в отличниках, поскольку диктаторский надзор — секрет, скрывающийся за вывеской так называемого «мегарегулятора», созданного в России с упразднением Федеральной службы по финансовым рынкам и передачей ее функций Центральному банку.

Рис. 4. СФС оценивает поведение России
Апрель 2013 г. В апрельском «Тематическом обзоре» СФС Россия получила «неуд» за отсутствие «руководящего органа надзора урегулирования несостоятельности» и «правовых механизмов» по «использованию собственных средств в процессе урегулирования несостоятельности». Идет работа над недостатками.

Эта реформа полностью повторяет английскую, где в 2012 году был принят закон о финансовых услугах, а в соответствии с этим законом создалось Управление пруденциального надзора (Prudential Regulation Authority, PRA) — отдел Банк Англии. Как сообщается на сайте Банка Англии, PRA «будет работать в тесной связи с другими подразделениями банка», в особенности со Специальным отделом по разрешению несостоятельности.

Так что «внутренние обсуждения политики» российских чиновников, тесно сотрудничающих в Банком Англии, Банком для международных расчетов и Советом по финансовой стабильности продолжается в сторону полной интеграции с мировым режимом конфискации вкладов, несмотря на возражения Путина, высказанные Ангеле Меркель.

Перспективы долгосрочных инвестиций

В заключительном коммюнике встречи министров финансов группы G20, состоявшейся 19-20 июля, кроме пункта 22, непосредственно касающегося использования средств кредиторов и вкладчиков без их согласия, всего 37 пунктов. Большей частью они вызывают зевоту, призывая усилить прозрачность, бороться с уклонением от уплаты налогов, и так далее. Заявление, что «наш краткосрочный приоритет состоит в увеличении числа рабочих мест и усилении экономического роста» соседствует в одном параграфе с мерами «по дальнейшему снижению фрагментации финансовых рынков посредством решительного продвижения реформ, направленных на создание банковского союза в Европе». Экономист Михаил Хазин в целом характеризовал документ как «сочетание мании величия и глубокой неадекватности».

Еще одна часть этого документа заслуживает отдельного комментария в связи с Россией: параграфы 15-17, «Финансирование инвестиций». Ссылка на «наличие и доступность долгосрочного финансирования инвестиций, включая инвестиции в инфраструктуру и малые и средние предприятия», казалось бы, относится к реальному сектору, и касается злободневного для России вопроса: «откуда возьмутся деньги» на насущные потребности страны.

Но в этих трех пунктах документа G20 просматривается влияние европейской структуры с тесными связями в Лондоне — Клуба долгосрочных инвесторов (Long Term Investors Club, LTIC), решительно выступающего против суверенного кредитования развития. Главный аргумент LTIC в том, что поскольку по правилам Маастрихта и прочих программ бюджетной экономии государства не должны создавать суверенный кредит, и поскольку возможности банковской системы после 2008 года сомнительны, единственный вариант финансирования проектов инфраструктуры с окупаемостью в десятки лет заключается в привлечении средств частных инвесторов в формате частно-государственных партнерств (PPP, “public-private partnership”).

Министры финансов G20 приветствуют «Принципы высокого уровня по финансированию долгосрочных инвестиций для институциональных инвесторов», разработанные ОЭСР в ходе консультаций с членами «Группы двадцати» (ОЭСР была одним из главных инициаторов создания Клуба долгосрочных инвесторов в 2009 году). Этот документ изобилует призывами к созданию частно-государственных партнерств и «зеленому» развитию. Коммюнике G20 также делает упор на частно-государственные партнерства и констатирует, что нужно определить, «как лучше мобилизовать частные источники финансирования и рынки капитала» и добиваться «расширения посредничества глобальным накоплениям для стимулирования долгосрочного финансирования продуктивных инвестиций».

Просматривается желание ОЭСР и Клуба долгосрочных инвесторов наложить руку на пенсионные и суверенные фонды. На секции Петербургского международного экономического форума Эдуардо Ревильо, экономист Cassa Depositi e Prestiti (Италия), входящей в Клуб долгосрочных инвесторов, упомянул расчеты ОЭСР: «потенциальные источники долгосрочных инвестиций» — пенсионные фонды, суверенные фонды и страховые компании, обладают в общей сложности 93 триллионами долларов по всему миру (по сравнению с 10 триллионами депозитов в американских банках и 20 триллионами в банках еврозоны).

Пусть слова «финансирование продуктивных инвестиций» не вводят вас в заблуждение. В трактовке Клуба долгосрочных инвесторов и ОЭСР они означают «зеленую» инфраструктуру с низкой плотностью потока энергии (ветровые электростанции и пр.), и модель PPP, когда частные инвесторы получают доходы и даже сами проекты в собственность, а государства дают гарантии от риска потерь.

Для финансовой олигархии доходы, которые они могут получить от частной собственности инфраструктуры, организованной в виде «долгосрочных» частно-государственных партнерств, ничем не отличаются от денег, конфискованных у вкладчиков. Финансовые потоки для них ничем не отличаются. И то и другое — средства грабежа.

Накануне встречи министров G20 министр финансов России Силуанов 17-18 июля был главным оратором на московской конференции «Устойчивое развитие через долгосрочные инвестиции». Министр экономики Улюкаев выступил на секции «вызовы долгосрочным инвестициям», на которой председательствовал Владимир Дмитриев, управляющий государственным банком ВЭБ — официальным членом Клуба долгосрочных инвесторов от России. Присутствовал Франко Бассанини — вице президент Клуба, управляющий Cassa Depositi e Prestiti, замешанный в скандале с деривативами через банк Monte dei Paschi di Siena[12].

Лучший выбор

Описанные выше мрачные перспективы нельзя считать неизбежными. Восстановление законодательства Гласса-Стиголла может открыть двери государственным системам кредита, с ними и надеждам на человеческую жизнь, а не существование по людоедским законам банкиров. В таком случае станет возможно всерьез отнестись к Стратегической обороне Земли, которую Рогозин предлагал вынести на повестку саммита G20, а также заняться атомными электростанциями нового типа, необходимыми для проектов инфраструктуры и промышленного развития нашей планеты.

В выступлении в сентябре 1994 года Ларуш указал государственным деятелям, чем им следует заняться:

«Сегодняшний миропорядок может завершиться двумя путями. Правительства опомнятся, и в какой-то момент в недалеком будущем проведут через банкротство центральные банки, международные финансовые учреждения и крупнейшие банки, а также валютные учреждения планеты. Все финансовые и валютные учреждения во всем мире на сегодняшний день банкроты, они жульничают, чтобы продлить свое существование. Но вся система — банкрот.

Но если у правительств не хватит смелости это сделать, а это мы видим сегодня, дело подойдет к точке распада — не просто краха, не в 1929 год и не в 1931-ый, — а произойдет распад всей валютно-финансовой системы …

В первую очередь необходимо избавиться от международных/наднациональных учреждений, над которыми у государств нет контроля, их контролирует олигархия. Нужно восстановить принципы суверенных национальных государств, и отношения между государствами должны строиться на принципах их суверенности, так как каждое из которых обладает достоинством независимой индивидуальности.

Справедливой может быть только такая система. Никаких чудес, сотворяемых наднациональными учреждениями. Если четыре или пять крупнейших стран соберутся и объявят МВФ банкротом, тогда МВФ действительно будет банкротом — во всем мире»[13].

То же самое с БМР и СФС.

В статье использованы исследования экспертов EIR Аллена Дугласа (США), Роджера Мура (Германия), Клаудио Челани (Италия), журналиста французской газеты «Nouvelle Solidarite» Карела Верейкена, и материалы, опубликованные в газете Совета граждан-избирателей Австралии «The New Citizen». Английский текст появился в номере EIR от 23 августа 2013 г.

Источник: EIR

[1] Австралия, Аргентина, Бразилия, Великобритания, Германия, Индия, Индонезия, Италия, Канада, Китай, Мексика, Россия, Саудовская Аравия, США, Турция, Франция, Южная Африка, Южная Корея, Япония и Европейский Союз.

[2] Д. Смолл, «Концлагеря или закон Гласса-Стиголла», EIR, 10 мая 2013 г.; Хельга Цепп-Ларуш, “Glass-Steagall: How to Stop the Financial Meltdown over a Weekend,” EIR, 2 августа 2013 г.

[3] СФС, Key Attributes of Effective Resolution Regimes for Financial Institutions («Ключевые атрибуты эффективного урегулирования несостоятельности финансовых институтов»), октябрь 2011 г.

[4] В Австралии, например, правительство учредило Фонд обеспечения финансовых требований, 20 миллиардов долларов для каждого банка. Эти деньги могут быть использованы для защиты депозитов размером до 250 000 долларов, но общая сумма покроет всего 10% таких обязательств перед «малыми» депозиторами, составляющих порядка 200 миллиардов долларов у каждого из четырех крупнейших банков.

[5] Д. Смолл, «Для экономии 9 триллионов долларов финансисты готовы убить миллиарды людей», EIR, 27 апреля 2012 г.

[6] К. Челани, “Swiss Bail-in Scheme: Stealing a Half Trillion Euros from Depositors,” EIR, 23 августа 2013 г.

[7] Центральный банк Российской Федерации (Банк России), «Обзор финансовой стабильности», декабрь 2012 г.; «Обзор деятельности Совета по финансовой стабильности», март 2013 г.; Финмаркет – группа Интерфакс, «ЦБ РФ предложит банкам разработать планы финансового самооздоровления в случае стрессовых ситуаций», 11 января 2013 г.

[8] Р. Дуглас, «Ставленники Лондона в Москве — яд в политику России», EIR, 26 марта 2010 г.

[9] Канада, Великобритания, Германия, Франция, Италия, США и Япония. Форум бы учрежден в ноябре 1975 года на встрече а Рамбуйе (первоначально G6, без Канады), тогда же официально была признана система плавающих обменных курсов, возникшая после отмены Бреттонвудских соглашений администрацией Никсона 15 августа 1971 года. Россия вошла в эту структуру в 1997 году, расширив ее до G8, но финансовые вопросы G7 продолжала обсуждать без России.

[10] Например, доклад “Mr. Grenville looks at the international reform agenda and focuses on bailing-in the private sector” появился в октябре 1999. Заместитель управляющего Резервным банком Австралии Стивен Гренвилл считает, что периодическое «ощипывание частного сектора», а не чистые правительственные вливания в банки, в будущем станет важной составляющей борьбы с долговым и валютным кризисом.

[11] На русском языке — «Закон Додда-Франка — мандат на массовое убийство и измену», 28 мая 2013 г.

[12] К. Челани, «Монте деи Паски — пятисотлетняя тень над Италией», EIR, 1 февраля 2013 г.

[13] Л. Ларуш, “We Must Build a Bridge from Hell to Purgatory” («Построить мост из ада в чистилище»), видео, 1994 г.