Умение справляться с проигрышем – одно из важнейших качеств, по которому можно судить о профессионализме дипломата. У историков особое восхищение вызывают державные мужи, сумевшие без особых потерь вывести свои страны из неудачных войн. К таким героям дипломатии относятся Талейран, блестяще защитивший интересы Франции после поражения Наполеона и Генри Киссинджер, разработавший план ухода США из Вьетнама. Министру иностранных дел Российской Федерации Сергею Лаврову стоило бы призадуматься, сможет ли он отстоять честь своей страны после проигранной войны.
Для Лаврова такой проигранной войной является сирийский конфликт. Хотя она уже унесла жизни более чем 40 000 людей, войну в Сирии тяжело сравнить по масштабам и важности с войнами Талейрана и Киссинджера. Но в прошлом году именно она была важнейшим индикатором того, можно ли считать Россию великой державой. Лавров и русские представители в ООН изо всех сил защищали правящий сирийский режим против давления со стороны Запада, пытаясь при помощи дипломатических ухищрений отложить, отменить или сорвать постоянные усилия США и ЕС по урегулированию конфликта.
Западные дипломаты уверенны, что Лавров следует в фарватере антизападной риторики российского президента Владимира Путина, который активно разыгрывал «сирийскую карту» во время своей избирательной кампании в этом году. Несмотря на отчаянное маневрирование Лаврова, и ему, и Путину сейчас угрожает серьезное политическое и дипломатическое поражение. Глава российской дипломатии недавно официально признал, что правительство Сирии «постепенно теряет контроль» над страной. Как уже неоднократно отмечалось, главным вопросом после падения режима Башара аль-Асада буде то, скатится ли Сирия в бездну анархии, или все закончится политическим урегулированием ситуации.
Москва настойчиво утверждает, что единственным легитимным способом решения конфликта является привлечение нынешнего официального Дамаска в качестве участника переговорного процесса. Хотя Лавров, безусловно, достаточно профессионален, чтобы при необходимости переформулировать такую позицию или и вовсе от неё отказаться, сегодня существуют неопроворжимые доказательства того, что Россия скатится на маргинес, как только сирийские повстанцы окончательно возьмут контроль над ситуацией в свои руки.
По многим причинам для России это обернется катастрофой. Предполагается, что по состоянию на сегодняшний день в Сирии проживает около 30 000 российских граждан, включая неизвестное количество военных советников и специалистов, чьи жизни окажутся в опасности. Путин и его окружение обеспокоены также и налаживанием контактов между сирийскими исламистами и их коллегами на российском Северном Кавказе. Неспособность защитить сирийского президента Башара аль-Асада подорвет влияние и авторитет России в других странах ближневосточного региона, особенно в Иране. Китай, поддерживающий Россию в ООН, также будет весьма огорчен.
Такой исход событий беспокоит не только российских политиков. С самого начала сирийского кризиса госдепартамент США пытался найти такое решение, которое удовлетворяло бы Кремль. Американцы полностью разделяют обеспокоенность русских по поводу некоторых исламистских группировок, действующих в Сирии и им не очень хочется потерять столь для них важное сотрудничество по поводу Ирана. Пока американские и русские дипломаты ломали копья в публичных словесных баталиях в ООН, США прилагали немало усилий, чтобы прити к согласию с РФ через кулуарные договоренности. Но, вполне возможно, что Москва проинтерпритировала эту двойную игру как показатель слабости Вашингтона.
Для России теперь будет очень сложно отменить свой нынешний курс и наладить новый подход в сирийском противостоянии пока Башар аль-Асад находится у власти. Если Москва предаст столь близкого ей друга, то без сомнений это тяжелейшим образом отобразится на авторитете российской дипломатии. И хотя лидеры сирийской оппозиции приезжали в Белокаменную, очевидного кандидата на роль «человека Кремля» в послеасадовской Сирии не существует. Ни одна политическая фигура, напрямую связанная с Россией, долго в Дамаске не выживет.
Поэтому, России необхоима стратегия минимизации потерь и защиты своих интересов после ухода аль-Асада. Как говорилось ранее, Москва попытается сохранить свое присутствие в Сирии отправкой туда своих военнослужащих в качестве международной миротворческой миссии. Но пока что в этой войне рискуют стать мишенями сами миротворцы. Самым лучшим вариантом для России гарантировать безопасность своих граждан в Сирии будет заручиться поддержкой кого-то из иностранных партнеров сирийской оппозиции – Франции, Великобритании или Турции, чтобы те удерживали повстанцев от целенаправленных атак на российские объекты. Если одной из главных задач Кремля является недопущение контактов между сирийскими исламистами и российскими, то для борьбы с этой угрозой должен существовать вариант негласной договоренности с США и другими заинтересованными силами.
Помимо озабоченности по поводу минимизации ущербов в случае поражения их сирийских товарищей, Лавров и Путин также обеспокоены тем, как защитить попранные претензии России на звание великой державы. Существует риск, что Путин обвинит в падении режима аль-Асада Запад, только тем и озабоченный, как ослабить Россию, а это приведет к тому, что Москва станет вести себя более конфронтационно. У него имеется достаточно способов выразить свое недовольство, начиная со сворачивания сотрудничества с НАТО в Афганистане, и заканчивая использованием председательства Российской Федерации в G-20 в 2013 году для публичной критики стран Запада.
Но, по крайней мере, в теории, существует и альтернативное решение проблемы. Сделав ставку и проиграв в сирийском конфликте, Россия все еще способна заявить о себе как о важном игроке на многих других дипломатических фронтах. Имеются в виду обеспечение безопасности в Афганистане после ухода оттуда контингента НАТО в 2014 году, переговоры о сокращении ядерных вооружений с администрацией Обамы и выход на подписание нового договора о СНВ и сохранение многосторонней дипломатии по поводу иранской ядерной программы.
Опытный дипломат Сергей Лавров без сомнения сам видит, как вышеуказанные инициативы и их комбинирование могут сохранить видимость важности России. Администрация Обамы, уже инвестировавшая очень много в «перезагрузку» отношений с Россией, могла бы также предложить пакет идей для дальнейшего сотрудничества с Кремлём, чтобы подсластить горечь поражения последнего в Сирии. Но нельзя быть уверенным, что Путин станет играть в подобные игры. Позиция «антизападника» может для него оказаться более удобной. А если это случится, то Россия начнет рассматривать поражение правящего сирийского режима как свое личное поражение, как будто бы она сама непосредственно и проиграла эту войну.
ИСТОЧНИК: World Politics Review, перевод «ХВИЛЯ»
