Нарождающийся новый мир-5: Новый Бреттон-Вудс. Часть 1

Россия действует как государство-хакер. Полномасштабным вторжением в Украину и продолжением войны они уже хакнули систему мировой безопасности. Международные институты, которые должны предотвращать конфликты, не сработали.

Теперь Россия замахнулась на «пересборку» мировой валютно-финансовой системы.

Внедрение цифрового рубля и консолидация вокруг себя людоедских режимов для установления горизонтальных связей между локальными банками, русские рассматривают как возможность подрыва монополии SWIFT и доминирование доллара.

Демократический мир должен дать свой ответ на очередной вызов России и создать мировую валютно-финансовую систему, лишенную дефектов предыдущей.

***

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш на встрече G7 в мае 2023 года заявил, что глобальная финансовая архитектура стала «устаревшей, нефункциональной и несправедливой». Перед лицом боевых действий в Украине, экономических потрясений, вызванных пандемией, системе не удалось выполнить функцию «глобальной сети безопасности».

Если после Первой мировой войны центральным вопросом было – кто компенсирует потери, причиненные войной (ответ был быстро найден – Германия), то Вторая мировая война поставила вопрос об обеспечении стабильности и устойчивости мировой экономики.

По итогу на Бреттон-Вудской конференцию, созванной на базе антигитлеровской коалиции, в июле 1944 года утвердили одноименную международную валютную систему.

Доллар, привязанный к золоту, заменил фунт стерлингов в качестве мировой резервной валюты. Были созданы институты Бреттон-Вудской системы (Международный валютный фонд и Международный банк реконструкции и развития).

И несмотря на то, что в 1971 году с отвязкой доллара от золота Бреттон-Вудская система распалась, «бреттон-вудские институты» — МВФ и МБРР продолжили свое существование и олицетворили либерализацию глобальных рынков и финансовую глобализацию.

***

В прошлых материалах авторы описали контуры новой системы глобальной безопасности, которая будет сетецентричной, многоуровневой и многоконтурной.

Российско-украинская война, будучи не просто локальным конфликтом, а полноценной мировой войной и битвой за то, каким этот мир будет (и будет ли вообще), должна разрешить еще одно противоречие и создать новую мировую валютно-финансовую систему.

Постараемся обозначить контуры такой системы, которая должна соответствовать следующим критериям:

1. Устранить кризисогенные факторы предыдущей системы

Распад Бреттон-Вудской валютной системы (1971 г.) и отвязка доллара от золота фактически означали возможность США эмитировать доллары практически без ограничения.

Эмиссия долларов, привязанная к выпуску облигаций казначейства США, по сути, поддерживают потребительский спрос, в первую очередь, в экономике США.

Считается, что при Ямайской системе (пришла на смену Бреттон-Вудской) особенно увеличилось количество валютных кризисов, которые стали носить двойной, тройной и даже полный характер, охватывая биржевую, банковскую, валютную и долговую сферы.

В современной глобальной экономике главным вызовом является воспроизводство глобальных дисбалансов при одновременном ослаблении глобальных регуляторов.

Пандемия COVID-19 лишь в очередной раз подтвердила неэффективность неолиберальной модели экономического роста за счет наращивания долгового бремени.

Кризис неолиберальной модели хорошо виден на графике – начиная с 1980 по 2023 год рост производительности продолжал ускоряться, но рост заработной платы значительно замедлился.

Британский журналист и публицист Пол Мэйсон в книге «Посткапитализм. Путеводитель по нашему будущему» отмечает: «К началу 1980-х экономический рост начали все более активно поддерживать с помощью долговых инструментов, из-за чего их общий объем вырос до более чем 300% от мирового ВВП к 2010 году. Осенью 2021 года размер долговых обязательств превысил $300 трлн, а их соотношение к глобальному ВВП — 350%.

…Капитализм более не способен адаптироваться так, как он делал это в наиболее успешные времена начала 20-го века и после Второй Мировой войны. Он более не позволяет создавать ценность из навыков и работоспособности».

То есть мы наблюдаем исчерпание потенциала промышленного роста и невозможности сферы услуг создать богатство – оно может быть создано только из кредитных денег.

В свою очередь, способность потребления товаров и услуг является конечной величиной, и ускоренное кредитное (особенно по околонулевым ставкам) и эмиссионное (не подкрепленное товарами) стимулирование провоцирует гиперинфляцию.

Что еще заметил Мэйсон, что «цифровая экономика в текущей структуре «классического» капитализма способствовала небывалой концентрации богатства».

То есть, с одной стороны – чрезмерное накопление финансового капитала, с другой – невозможность бесконечного расширения рынков, в результате чего эффективность капитала постоянно снижается.

А попытки ещё больше простимулировать потребление кредитом приводят к долговому кризису, как раз вследствие низкой эффективности капитала.

Попытка реанимировать неолиберальную модель была представлена Министром финансов США Джанет Йеллен как «Новая экономика предложения».

Классическая теория предложения для увеличения потенциального выпуска производства использует такие инструменты, как агрессивная дерегуляция и снижение налогов для обеспечения инвестиций частного капитала.

Джанет Йеллен утверждает, что «прежняя экономика предложения» провалилась, не сумев обеспечить ускорения экономического роста.

Современную же «экономику предложения» можно свести к простой идее: необходим не сам по себе высокий темп роста, а рост, который базируется на инклюзивности и принципах зеленого устойчивого развития.

«Новая экономика предложения» подразумевает:

• инвестиции в человеческий капитал на всех стадиях обучения: от детских садов до старших классов и профессионально-технической ориентации;
• инвестиции в инфраструктуру (как нового типа – широкополосный интернет, так и в традиционную – порты, автомобильные и железные дороги);
• новые правила налогообложения многонационального капитала (по сути – деофшоризация).

В то же время, несмотря на дерегуляцию, наблюдается попытка осуществления большего регулирования экономики государством через активные инвестиции в образование, науку и инновации.

Невзирая на то, что «новая экономика предложения» все равно находится в рамках неолиберальной модели и капиталистической системы, дрейф в сторону большего вмешательства государства очевиден.

В ответ на глобальные вызовы трансформация экономики США проходит по двум основным трекам: реиндустриализация и перевод на территорию США жизненно важных производств.

Федеральное правительство напрямую инвестирует и формирует взаимосвязанные стимулы и в то же время ограничения для бизнеса для создания безопасных цепочек поставок, что невозможно в рамках свободного рынка.

Выбор в пользу большего регулирования будет определяться также:

• стремлением избежать финансового и долгового кризиса;
• развитием технологий, позволяющих более эффективно организовывать управленческие процессы;
• желанием и технической возможностью решить базовое противоречие капиталистической системы и ее главную уязвимость, которую «новая экономика предложения» решить не в состоянии.

***

Ссудный процент, на котором построена рыночная экономика, одновременно является и ее базовым противоречием, который приводит к цикличному долговому кризису.

Еще в январе 2023 года США уперлись в потолок госдолга и вплотную подошли к первому в своей истории дефолту (хотя распад Бреттон-Вудской валютной системы де-факто и был дефолт).

«Дефолт по нашим долгам приведет к экономической и финансовой катастрофе», - предупреждала министр финансов Джанет Йеллен.

Максимальный объем госдолга ограничен законом, и несмотря на то, что пересмотр потолка стал предметом политического торга, в Конгрессе удалось достичь компромисса и избежать дефолта.

Конгресс утвердила компромисс и разрешил нарастить госдолг США выше уже достигнутых рекордных 31,4 трлн долларов. На данный момент госдолг США составляет 35 трлн. долл. и продолжает расти каждую секунду.

Норма о предельном размере госдолга перестанет действовать 1 января 2025 года, а значит менее чем через полгода снова встанет вопрос о риске дефолта США.

Решить это противоречие оставаясь в рамках рыночной парадигмы, невозможно.

Поэтому, взирая на опасность финансовой катастрофы планетарного масштаба, скорее всего, эта проблема будет решаться способом уже не совсем рыночным.

2. Обеспечивать экономическое превосходство Западного кластера, стимулировать его развитие и большую конкурентоспособность

В предыдущих работах авторы очертили экономический аспект глобальных изменений – верхний уровень международной торговли будут представлять макрорегиональные кластеры:

• условно Западный или Евроатлантический (с включением стран тихоокеанского региона, принадлежащих к условному западному лагерю);
• Китайский – пытающийся (скорее всего безнадежно) догнать Западный кластер;
• «Движение неприсоединения», флагманом которого будет Индия, которая все равно будет тяготеть к Западному.
• Деспотический – кластер мировых изгоев (Россия, Беларусь, Иран, КНДР, Сирия и др.), который будет выступать как китайский прокси.

По правилам Всемирной торговой организации (еще одного института, созданного после Второй мировой войны) Китай раскатывал Соединенные Штаты и Европу вчистую.

Именно поэтому ВТО находится в глубоком кризисе, который скорее всего носит рукотворный характер.

ВТО также оказалась не в состоянии привести весь мир к заключению глобальных торговых соглашений.

Согласно данным Всемирного банка, доля мировой торговли товарами и услугами в мировом ВВП по состоянию на 2022 г. составила 31,1%, что соответствует уровню 2005 года.

На фоне продолжающейся российско-украинской войны и террористических атак хуситов в Аденском заливе вряд стоит ожидать роста мировой торговли.

Ультраглобализация, по сути, остановилась, и в Новом мире глобализация будет носить кластерный характер.

Глава ВТО Нгози Оконджо-Иевала уже видит признаки разделения государств на блоки – например фрагментация рынка полупроводников.

Из-за фрагментации торговли и разделения на блоки, по ее мнению, мировая экономика может потерять до 5% ВВП в долгосрочной перспективе.

Западный макрокластер ускоренно переходит в шестой технологический уклад, который будет гибридом информационных и производственных технологий.

***

С «Новой экономикой предложения» от Министра финансов США Джанет Йеллен созвучен документ под названием «Индустрия 5.0. Трансформационное видение для Европы. Управление системными трансформациями к устойчивой промышленности», выданный в 2022 году.

По мнению авторов документа промышленность должна учитывать аспекты, которые не были учтены в Индустрии 4.0:

- регенеративность промышленной трансформации;

- социальное измерение;

- экологический аспект.

Индустрия 5.0 – это не технологический скачок, а направление технологической трансформации промышленного производства для процветания людей, планеты и т.д.

На саммите в 2021 году лидеры G7 заявили о необходимости смены неолиберальной парадигмы, известной как Вашингтонский консенсус, и что экономические успехи необходимо оценивать не цифрами роста ВВП, а в зависимости от степени достижения общих целей устойчивого развития ООН. Что подразумевает широкомасштабное внедрение углеродно-нейтрального производства энергии.

На этой же встрече лидеры «Большой семерки» взяли на себя обязательство достичь нулевых выбросов углерода к 2050 году, сократить выбросы вдвое к 2030 году и защитить не менее 30% суши и океанов к 2030 году.

Таким образом Западный макрокластер через «зеленый переход» планирует обеспечить более высокую технологичность своей экономики, взимая карбоновый налог с товаров, произведенных за пределами кластера с использованием более дешевой «грязной» энергии.

Сообщается, что Участники G7 также намерены ограничить влияние Китая на мировую торговлю и прекратить практику, которая «подрывает справедливое и прозрачное функционирование мировой экономики».

Тут же, лидеры призвали руководство Китая соблюдать права человека, особенно в отношении этнического мусульманского меньшинства уйгуров.

Ныне действующий формат свободной торговли напрочь лишен этической составляющей. И мировому гегемону приходится прибегать в ручном режиме к экономическим санкциям, растрачивая свой репутационный капитал.

В Новом мире кластерный тип глобализации позволит применять любые тарифные и нетарифные методы (вплоть до откровенно дискриминационных) против иных кластеров, которые не разделяют ценностей Западного макрокластера, будь то использование в производственной цепочке «грязной энергии», принудительного труда или нарушение прав малых народов.

3. Быть сетецентрической, но сохранять лидерскую и направляющую роль США

Уильям Бернс, директор ЦРУ, в своей статье для Foreign Affairs «Шпионаж и искусство управления государством» по сути сформулировал переосмысление роли Соединенных Штатов в новом мире.

Он применил его по отношению к Ближнему Востоку, но его можно экстраполировать на весь мир.

«Соединенные Штаты не несут исключительной ответственности за решение каких-либо сложных проблем [Ближнего Востока]. Но ни одну из них нельзя продвигать, а тем более решить, без активного лидерства США».

Доллар как мировая резервная валюта – это ответственность за мировую экономику. И в Новом мире США не хотят нести эту исключительную ответственность.

Постоянная эмиссия долларов имела смысл в виде стимулирования роста экономики пусть и ценой наращивания госдолга. И необходимость присутствия Штатов во всех мировых делах было призвано оберегать гегемонию доллара как резервной валюты.

Исходя из понимания нового формата мировой экономики, новая валютно-финансовая система не будет предполагать наличие мировой резервной валюты.

Поэтому попытка США перезагрузки валютно-финансовой системы будет предпринята таким образом, чтобы помимо устранения кризисогенных факторов, сохранить над ней контроль.

Это может быть осуществлено путем создания (в первую очередь Штатами и возможно Великобританией на правах лидера мирового финтеха) новой модели глобального сотрудничества в области устойчивых финансов и регулирования финансовых услуг, а также предложения технической платформы, на базе которой эта модель будет функционировать.

Продолжение в следующей части

Авторы:

Владимир Шевченко, политолог, доктор философских наук

Андрей Саварец, аналитик, юрист, автор телеграмм канала «Особое мнение»