Почему Украина - не Канада: размышления 30 лет спустя после эмиграции

Всё течет, всё меняется. Кроме акул и Украины. У них всё по прежнему. Как и раньше, в Украине блоггеры троллят бессмысленно и беспощадно, интеллектуалы зачем-то хоронят и спасают загнивающий Запад, хотя он их об этом не просил, бюджетники, которые об интернациональных корпорациях только слышали, а акции компании из списка Forbs 500 для них просто непонятное явление, но которые выросли и вышли в люди на клятой советской имперской бесплатной системе няшек, усердно борются с некими леваками, народ ропщет по любому поводу, правительство проваливает очередное начинание, и только Геннадий Друзенко, переняв из моих ослабших рук знамя просвещения, пытается нести знания о мире украинцам, доказавших на моём примере, что оно им нафиг не впало. Но, может, Геннадию повезет больше, чем вашему покорному слуге. И более странные вещи случались.

Так, например, вопреки всему ходу исторического развития и здравому смыслу, 30 лет тому назад я с женой и ребёнком прибыл в Канаду. Не буду утомлять вас интересными, но в данный момент ненужными деталями. Скажу о причине. В какой-то момент мне стало ясно, что ничего хорошего из этой перестройки не выйдет. Все энергия надежд середины 1980-х стала выходить в свисток. Вместо организации общества и экономики демократическими и рыночными подходами, демократию и рынок стали спускать по указу сверху. Как и сейчас, впрочем.

Как сказала мне одна тётя в кабинете, равнодушно хлопая обязательной печатью на какой-то документ, освобождающей мою супругу от каких-то обязанностей перед университетом, «Ну, сейчас же можно!» То есть, если завтра запретят, то она и хлопать печатью перестанет. Начальство сказало, что сегодня у нас демократия и капитализм, а потом скажет, что у нас монархия и феодализм, и так оно будет. К нам в почтовое отделение явился замминистра почтовой промышленности, или как она там, и полчаса нёс ахинею. Следующие полчаса я, простой советский почтальон, возил его фейсом по тейблу на виду у охеревшей от такой непочтительности аудитории, обучая руководителя отрасли азам рыночной экономики. Надо отдать товарищу должное, в духе времени он не обиделся, а даже пару раз интересовался у начальника отделения, как я там. Но к себе не позвал. И правильно сделал.

К 1989 году стало ясно, что никто не знает, что и как делать. Как и сейчас. Все повторяли умные слова, которые они прочитали в умных книгах и слышали от умных людей, но что они значили конкретно в конкретных условиях, никто явно не понимал. Забавно было смотреть противостояние Сахарова и Горбачёва, но это не отменяло факта, что ни тот, ни другой ничем внятно руководить были не в состоянии. А абстрактное тарахтение уже через год перестройки стало раздражать. На фоне распада полусталинской, но ранее действовавшей системы. Свобода ведь сложная штука, она требует баланса сил и консенсуса. А так — бац! - азербайджанцы стали громить армян. И где-то ещё кто-то кого-то ещё. А система , как тётя с печатью, смотрела и печально пожимала плечами, «Ну, сейчас же можно!» Свобода ведь в первую очередь это осознанное ограничение себя в контексте отношения с другими. Раб не имеет свободы именно потому, что ему себя не требуется ни в чём ограничивать, за него это делает хозяин. И в этом заключается разница между условным совком и его наследниками любой окраски и условным Западом. Которую так трудно понять украинцам.

Я когда-то писал о том, что первым делом в Канаде меня поразило то, что всё там казалось на своём месте. Даже полусгнивший раздолбанный старый амбар на зачуханной придорожной ферме стоял на своём месте. Такие ощущения сродни лавровому листу в супе — ты замечаешь его отсутствие. А когда он есть, так вроде и незаметно, и даже необязательно. В Канаде же всё имело смысл, даже негативные явления. Так, в центре Оттавы под отелем Шато Лурье ночью дрались антифа с неонацистами. Ногами по голове. Но и место, и время были подходящими.

Поскольку люди обычно мыслят фантазиями из стереотипов, мне время от времени кидают, мол, у вас в Канаде там мирно, даже не подраться. На что я даю им адреса пабов, где их отметелят за милую душу. Просто тут всему есть своё место.

Другим явлением оказалась терпимость, толерантность. На второй день пребывания в стране в лифте со мной оказалась ортодоксальная еврейская семья и коротко подстриженный парень, у которой на красной футболке в белом кругу красовалась здоровенная чёрная свастика. При этом все вели себя естественно спокойно. Это способность НЕ реагировать на внешние раздражители для меня первое время была поразительной. А ведь это и есть признак свободного общества — не париться о других. Это не равнодушие, а сдержанность. Улица не самый лучший способ для выявления и продвижения социально-политических воззрений, для этого существуют институты представительной демократии.

Поэтому мой советский юмор в Канаде работать перестал.

• Завтра первое мая, пролетарский праздник. Я возьму красный флаг и выйду на демонстрацию.
• ОК, - была реакция. Почему бы и нет?

Веселей было, когда во время запрета ругани на поле, я решил научить своих футболистов русскому мату. Не вышло! Почему бы и нет, они начали рассуждать, если мать неплохо выглядит? Чертова толерантность!

Потому что нет правил. Эпатаж и тот работает только тогда, когда на него реагируют.

Нужно заметить, что я приехал в Канаду, ещё только выползающую их своего колониального прошлого. В Онтарио по воскресеньям всё было закрыто — божий день. Еще бушевали споры об абортах. Квебек в 1960-х сбросивший гнёт англофонов, а заодно и католической церкви, уверенно пёр к независимости. На реке Ока воины индейской конфедерации Мохоков вступили в прямой огнестрельный бой сначала с полицией Квебека, а затем и канадской армией. Но я не видел истерики у политиков и просто людей, не замечал расчеловечивания противников. Я не помню оскорбительных выпадов по отношению и квебекским сепаратистам. Когда во время референдума 1995 о независимости Квебека, в котором сторона «Нет» победила лишь с с 50% с копейками процентов голосов, люди со всей Канады съезжались в Монреаль на демонстрации под лозунгом «Моя Канада включает Квебек!» они несли послание о том, чтобы квебекцы, какие они есть, со всеми ихними червяками, оставались с нами, с нашими червяками в голове. И это сработало.

Я застал еще Канаду, которую канадский писатель Мордехай Ричлер назвал «два одиночества», имея в виду англоязычных и франкоязычных. Но время прошло и оказалось, что одиночеств тут больше, чем два. Есть так называемые первые нации индейцев и инуитов, есть мигранты со всего света, каждый со своей историей и представлениями о мире. И нарративы потомков WASP (white Anglo-saxon protestant), белых англосаксонских протестантов, как и белых французских католиков, стали просто одними из многих нарративов. Что находясь в стране с титульной нацией трудно даже мысленно допустить. Как можно не гордиться своей историей? Вот Канадский ответ — ну, гордись, а меня больше волнует, что у оттавской команды НХЛ нет хорошего вратаря. Вот это реальная беда!

Как многие иммигранты я изначально старался вписаться в среду, стать более канадцем, чем сами канадцы. Но оказалось, что быть канадцем — это быть собой. Тебе не нужно носить особую одежду, прическу, вести себя определённым образом, есть определённую еду или даже гордиться, или, наоборот, оскорбляться, определёнными историческими событиями и личностями. Ты — здесь, ты — есть, значит ты — канадец. В Квебеке есть места, где английского не знают, или не хотят на нём говорить. И никого это не задевает. Это их недостаток, и над недостатками тут изгаляться не принято.

После 11 сентября 2001 я вдруг узнал, что многие мои знакомые, прожившие в Канаде по 30-40 лет, а то и родившиеся здесь, не имели канадского гражданства. И ничего, жили не тужили, пока озверевшая от страха терроризма американская таможня не стала цепляться даже к германским и британским паспортам. И тогда выяснилось, что я более старый канадец, чем некоторые старые канадцы.

И только тут я осознал, что всё есть труд. Мы жили в благословенной стране запретов, где можно было работать кочегаром в котельной и одновременно быть рок-звездой. Одинаково халтурно. Здесь же всё оказалось доступным, но зато какая конкуренция! Такие явления, как Вопли Видоплясова или Цой здесь были бы просто невозможны. Профессионализм любителей зашкаливает. Но чтобы выйти в люди, необходимо не только годами посвящать себя исполнению каждый день за сущие гроши, но ещё требуется удача. А работать я не любил и не люблю. Так Канада не досчиталась одного художника и музыканта. Я однажды видел выступление певицы с голосищем, который бы посрамил оперных исполнителей, а не то что пугачёвых эстрады. На мой вопрос, какого хрена она теряет время, ответила, что предпочитает спокойную работу в государственном офисе.

В Канаде я наконец-то понял разницу между частным и государственным. И почему государство — необходимое зло. В отличие от привычной вертикальной структуры совка и пост-совка, где президент определяет цену билета на маршрутку в Тихом Омуте, канадские структуры оказались горизонтальными. Федеральное ,провинциальное и городское правительство мало связаны административно, и скорее являются партнёрами, а не подчинёнными. Конфедерация, и ничего, феодализма, которого так боятся в Украине, не происходит. Скорее, наоборот, каждый имеет возможность решать вопросы в конкретных условия, а не стричь всех под одну гребёнку, как принято сами знаете где. И потому правительства разного уровня достаточно эффективны. Но только если речь идёт о стандартных, хорошо прописанных в методичке действиях. Но будьте уверены, что любой новый, нестандартный, проект закончится либо в три раза дороже и два раз дольше, чем планировалось, а то и вовсе не работает. Потому, что процесс принятия решений в государственной структуре резко отличается от частной компании. Илона Маска там просто не возникнет, он умрёт от старости до окончательного решения. В частной компании постоянная необходимость быть впереди конкурентов, дерганный менеджмент, сотрудники в вечном стрессе. Государственная машина без конкурента ползет себе потихоньку, и что ты не сделаешь, всё хорошо. Но работать там невыносимо скучно для деятельного авантюриста, на котором зиждиться капитализм. Поэтому участие государства ив экономике, и повседневной жизни минимально. То есть его как бы и нет. И если у тебя всё хорошо, то оно и не нужно. Государство востребовано только у людей в беде. Поэтому в Украине его роль так велика.

Странно также осознавать, что владение огнестрельным оружием в Канада вполне сравнимо с США. Но его не видно. Видимо пенисы канадских мужчин достаточного размера и им не требуется его компенсировать постоянной демонстрацией ствола, как у некоторых американцев.

Несмотря на то, что единственный сосед Канады — самая мощная экономически и культурно страна в мире и истории, Канада не потеряла своего уникального лица. Точнее лиц, у неё их много, и все они интересны по-своему. В ответ Канада производит свой культурный продукт, который раз за разом завоёвывает Америку и мир, она не плачет о засилии огромного соседа, она творит. Она не может состязаться с Голливудом в размахе, но может создавать маленькие гениальные картины.

Для Канады нет вопроса или-или, не жизни с нулевой суммой, она берёт и она даёт, она не боится перемен и ошибок. Она ищет решения в усложнении и разнообразии, и находит их.

Нельзя сказать, что моя жизнь здесь сложилась удачно. Успех никому нигде не гарантирован, даже в Канаде. Но я не жалею о принятом 30 лет назад решении. Канада дала мне возможность быть самим собой, быть индивидуальностю. И понять, что оказался совсем не тем, чем я себе казался. И за это огромное ей спасибо.

Подписывайтесь на канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook