Мифы и правда о Северной Корее: быль о товарище Ким Чен Ире

Для них Северная Корея – это стандартная диктатура, где все решает один человек. Соответственно, именно он несет ответственность за все принимаемые решения, и исключительно от его злой или доброй воли зависит курс страны. Вряд ли кто-то из них назовет имя какого-нибудь другого современного лидера Северной Кореи, кроме Ким Чен Ира. Да даже и его не всегда вспомнят – потому что диктатор – это как ярлык, он без имени. Специалисты помнят, как на президентских предвыборных дебатах Джордж Буш-младший стал вдруг разглагольствавать о том, что в Северной Корее правит Ким Ир Сен, или если точнее – Ким Ир Сен Второй. При этом его соперник пропустил такую чушь мимо ушей – видимо, в Северной Корее он понимал еще меньше. А, между прочим, оговорка имела более глубокое основание, чем можно предположить: даже журналисты российских изданий, глядя на английское написание имени Kim Jong Il, иногда думали, что «Il» – это латинская цифра «2», и так и ставили это имя на новостную ленту: «Ким Джон Второй» — как «Елизавета Вторая».

На фоне такого доходящего до абсурда незнания базовых вещей – кто может похвастаться более глубоким пониманием северокорейских реалий?

То, что я здесь напишу – не более чем мое личное мнение. В отличие от маститых кореистов, мне не нужно заботиться о моем научном имени, или послушно следовать в русле тех, кто дает деньги на то, чтобы обосновать тот факт, что Ким Чен Ир – это воплощение вселенского зла. Потому что я Ким Чен Ира воплощением зла не считаю. Как не считаю его добрым дядей. А считаю во многом случайным человеком на вершине власти, который рожден был свободно прожигать собственную жизнь и предаваться своим порокам – типа, как это сейчас успешно делает его старший сын Ким Чен Нам – а судьба в насмешку над ним заставила его примерить на себя роль диктатора.

Для понимания того, что такое Ким Чен Ир, при встрече с ним (а я несколько раз видел его живьем на близком расстоянии) надо было просто опустить глаза и посмотреть на его ботинки. Они всегда были шедевром творчества обувщиков – толстая подошва, плюс, видимо, высоко поднятая внутри пятка. При маленьком размере обуви это были даже не ботинки, а какие-то копытца. Видно было, что этот человек даже в лучшие свои годы всеми силами старался казаться выше, чем он есть на самом деле. Для этого была формальная причина – его отец в одной из своих работ велел всем корейцам дорасти до 165 сантиметров, а собственный сын это указание не выполнил. Но главной причиной было, конечно, желание самоутвердиться. А оно выливается в подобные фишки тогда, когда другие средства для самоутверждения не очень работают.

Ким Чен Ир – это человек, личность которого формировалась отнюдь не в Пэктусанском тайном лагере, а в Китае, куда он был вывезен в 9-летнем возрасте во время корейской войны. Его мать к тому времени уже умерла, Ким Ир Сен находился ближе к линии фронта, и у китайцев не было оснований относиться к нему с теплыми чувствами – поскольку именно он втянул КНР в боевые действия, грозящие перерасти в мировую войну. Китайцы относились к сыну северокорейского вождя, мягко скажем, по-хамски, всячески давая ему понять, что из-за дурости его папочки гибнут китайцы. На всю жизнь после этого у Ким Чен Ира сохранится презрение и ненависть к китайцам и стремление не доверять большому западному соседу – он это не скрывал в беседах с российскими гостями (хотя, может, это и было некоторым элементом игры с целью расположить к себе гостей – но все равно эта игра явно не взялась ниоткуда). Сказалось это, видимо, и на его нервной системе: говорят, что он с молодых лет был вспыльчивым человеком со слабой психикой, и иногда эта вспыльчивость переходила грань адекватности. Говорят, что именно в это время в юном возрасте (еще в Китае!) он впервые начал злоупотреблять алкоголем – то есть, пристрастился к пороку, который сопровождал его всю его жизнь.

После окончания войны (подаваемого в КНДР, естественно, как победа) он вернулся в Северную Корею и продолжил учебу. Существуют истории о том, что свою нелюбовь к китайцам Ким Чен Ир компенсировал на «советском» направлении. Он стал слушателем советского радио, и даже, говорят, писал туда письма, подписываясь «Юра Ким». Потом, когда одна политическая целесообразность сменилась другой, ему отец на советское радио писать запретил. Видимо, в это время Ким Ир Сен, закончив неотложные военные и послевоенные дела, разгромив внутреннюю оппозицию и расслабившись, стал заниматься сыном. А именно – пытаться обуздать его нрав и подчинить его жизнь тем целям, которые поставил перед собой он сам. Причем, похоже, что именно тогда Ким Чен Ир увидел в отце близкого и родного человека, способного его понять, для которого он был готов делать то, что нужно во имя общей цели. То есть, вспыльчивый и дерганый мальчишка с испорченными нервами готов был сдерживать себя, поскольку того требовал его отец, бывший для него высшим авторитетом. Хотя все равно если человек сдерживает свои эмоции – здоровья психике это не прибавляет.

Как рудимент своей любви к СССР, еще многие годы Ким Чен Ир любил слушать русские песни, приглашал пышнотелых советских певиц на разного рода «апрельские фестивали» и мог сносно сказать несколько фраз по-русски. Но это уже рассматривалось просто как блажь и прихоть – потому что к политике любовь к Пугачевой и Зыкиной не имела никакого отношения. Видимо, отец ему хорошо и доходчиво разъяснил, что в политике друзей не бывает. Есть только союзники и дойные коровы.

Нужно сказать еще вот о чем. Если папа-Маршал был несомненно харизматической и даже обаятельной личностью (даже постареть он умудрился достойно), то на Ким Чен Ире природа явно отдохнула. Ни харизмы, ни обаяния в нем не было, плюс подкачал внешний вид. А нехаризматические лидеры могут добиться успеха только «каменной задницей» — кропотливой и бесстрастной работой. Ким Чен Ир, судя по всему, не был силен и в этой сфере, хотя и занимал должности, как раз связанные с кадровой работой. Такой человек не способен ни создать, ни возглавить команду, ни повести людей за собой. Примечательно, что потом из-за отсутствия соратников и друзей команду близких к нему людей составят почти исключительно близкие родственники – то есть, те, кто просто обязан был его поддерживать в силу родственных чувств. И это произошло совсем не потому, что наследование власти от отца к сыну автоматом привело к воспроизведению других атрибутов царствующих династий, где именно родственники монарха играли главенствующую роль в управлении страной.

{advert=7}
Сильная комнада соратников не была ему нужны еще и по другой причине. Окружение его отца до какого-то момента не воспринимало его всерьез, считая, что ему с его характером лучше ездить верхом на лошади, устраивать оргии, менять женщин и глушить виски. И, видимо, оно способствовало тому, чтобы он остался наследником на бумаге, а сам продолжал свои увлекательные занятия – дипломаты привозили ему американские блокбастеры, из СССР выписывали орловских рысаков, а в азиатских странах закупались коллекционные спиртные напитки из Европы. Соратники Ким Ир Сена поддакивали ему, когда он продвигал своего сына все выше и выше: пока он пьянствует, он никому не опасен. То есть, они не ставили под сомнение факт провозглашения его наследником (как показала практика, это было чревато), но делали все, чтобы наследник не особо приобретал авторитет и рычаги управления страной.

Тут нужно сказать вот что. Разгульный образ жизни не означал, что Ким Чен Ир не занимался государственными делами и не принимал решения. Он неизбежно должен был появляться на службе и подписывать бумаги – этого от него требовал прежде всего отец, который сделал на него ставку и старался готовить к управлению страной. Но про большинство принятых решений он даже не особо вспоминал, а вместо концептуального подхода он предпочитал кадровые разносы подчиненных. Хотя кадровые решения не всегда кончались плачевно для попавшего под раздачу. Если бы любимый руководитель, скажем, устроил прилюдные разборки с вице-премьером и министром финансов – это совсем не значит, что министр финансов сгинул бы в концлагере. Будь он ценным кадром с хорошей поддержкой – его просто на время убирали с глаз любимого руководителя, а потом постепенно вернули бы на место. Да и сам Ким Чен Ир любил играть в великодушие – сначала наказывая, а потом прощая. Это было для него чем-то вроде игры. Принципиальные политические вопросы во время жизни его отца решали совсем другие люди. Они же лепили из Ким Чен Ира образ вдумчивого теоретика и автора музыкальных произведений.

А сам Ким Ир Сен оказался заложником конфуцианской модели, когда все должен наследовать старший сын. По логике вещей, власть следовало передать младшему сводному брату Ким Чен Ира, который был гораздо системней, толковей и рассудительней; да и в общении Ким Пхён Ир, по отзывам дипломатов, –доброжелательный и приятный человек. Но, видимо, именно поэтому он и проиграл: толковый и рассудительный наследник никому не был нужен. Да и не могла Герой КНДР товарищ Ким Чен Сук родить неизвестно кого, кто бы не годился в наследники. И соратники Ким Ир Сена поддерживали в нем веру в то, что выдвинуть в наследники он должен именно старшего сына и не оставить никаких шансов младшему. Интриги типа «Иванов-Медведев» в КНДР не было. К тому же отец явно любил Ким Чен Ира, который на эмоциональном уровне был очень привязан к отцу – и отец это хорошо чувствовал. Такой сын не предаст – потому что просто не сможет это сделать. А от Пхён Ира всего можно ожидать – слишком умный. Ким Ир Сен, видимо, не принял во внимание другое качество Ким Чен Ира: эмоциональная преданность отцу априори не способствовала формированию в нем самостоятельной личности, принимающей решения. То есть, Ким Ир Сен в его жизни должен был присутствовать всегда.

Интересно поведение Ким Чен Ира после смерти Ким Ир Сена. На кадрах хроники по выражению его лица было видно, что для него это стало огромным ударом – на него свалилась ответственность за все государство, которое переживало непростой период. И не было отца, за спиной которого можно продолжать творить все, что угодно. Настала пора принимать решения. И Ким Чен Ир, говорят, встретил эту пору очень своеобразно: он месяц просидел с заряженным пистолетом, а потом ушел в долгий запой.

Траур по отцу Ким Чен Ир выдерживал более трех лет. То есть, такое время, когда в стране ничего не должно было меняться, а значит, должно замереть все – в том числе при сохраненном статус-кво должна застыть борьба за власть. Три года – это очень большой срок даже по меркам восточного конфуцианского траура. И за это время в политической жизни Северной Кореи действительно не произошло ничего – в том числе не собирались заседания Политбюро и парламента. Сам наследник почти не появлялся на публике, а страна управлялась по инерции, без каких-то новых кардинальных решений, которые, казалось бы, должен был озвучить преемник. 

Лично на мой взгляд, смысл этого многолетнего траура – очень простой. Ким Ир Сен и Мао Цзедун умерли в одном и том же возрасте – 82 года от роду. Если считать, что они – квинтессенция той группы, вместе с которой они пришли к власти, то приходится допустить, что возраст их ухода из жизни – это как раз и есть тот средний срок перехода в мир иной остальных членов этой группы. То есть, учитывая, что друзья отца были примерно его возраста, Ким Чен Ир должен был просто подождать несколько лет, когда они в силу естественных причин уйдут на тот свет, или придут в полную физическую негодность. И он терпеливо ждал эти самые три года (а фактически – еще больший срок, потому что активизация политической жизни в КНДР произошла не сразу). Получилось, что ту работу, которую на его месте совсем другими методами сделал бы «правильный» диктатор, за него сделало время. 

Вернее, ждал уже не он. Ждали несколько его ближайших родственников, которые явочными порядком постепенно получали полномочия по управлению страной. Именно они играли в траур, довольно цинично ожидая естественного ухода в мир иной «старой гвардии», не воспринимавшей наследника всерьез и после смерти его отца. И после траура именно эти родственники оказались хозяевами положения. Этих родственников Ким Чен Ир потом попытается отодвинуть – но то ли сделать уже ничего не сможет, то ли полюбовно договорится с ними о том, во что они лезть не должны (например, в вопрос о том, что Ким Чен Ын станет его формальным наследником – при гарантиях их регентства), то ли поймет, что без них он себя чувствует менее безопасно, то ли просто заболеет и ему будет не до аппаратных игр.По крайней мере, к моменту его смерти они будут обладать прежней властью и влиянием.

У многих возникает вопрос – почему Ким Чен Ир не пошел на реформы, тем более, что рядом был Китай с его опытом успешной модернизации при сохранении позиций властной элиты. На мой взгляд, он не пошел на это именно потому, что не был лидером. То есть, не был диктатором в классичесокм понимании этого слова. В нем не было ни харизмы, ни решимости, ни настойчивости довести дело до конца. Зато были вспыльчивость, эгоизм, самодурство и нежелание системно заниматься работой. Да и всей полноты власти, возникающей в результате полной подконтрольности себе жизни государства и вникания во все мелочи управления, у него, по большому счету, не было – он просто не обладал теми, качествами, при которых мог бы ее получить и не упускать. А среди его родственников,которым была делегирована эта власть, нашлись только умелые бюрократы и «эффективные менеджеры», которые были способны лишь делать свои мелкие дела, прикрываясь раскрученным брендом Ким Чен Ира. Но реформаторами они быть не могли по определению — прежде всего в силу формальных причин. За все должен был отвечать великий руководитель, а великий руководитель топил дни в алкоголе (а потом долго болел), не отвечая ни за что. Такой статус-кво устраивал и родственников, поскольку вся ответственность за репрессии и за прочие темные стороны режима персонифицировалась в вожде – а значит, он и должен был ее нести. А когда живешь за чьей-то спиной – проводить реформы так не хочется!

Редкие появления Ким Чен Ира перед публикой только подчеркивали его странную роль. Очень часто телевидение показывало не видеорепортажи, а фотографии, сопровождаемые пафосным текстом. Сложно было понять, как себя ведет этот человек, что он делает и как общается с людьми. Он был демонстративно одет в короткую болотного цвета рабочую куртку, которая очень невыгодно подчеркивала его полноту – в отличие от отца, тщательно по фигуре сшитый темно-синий или серый китель которого делал его фигуру монументальной. Создавалось впечатление, что появления «великого руководителя» на публике – это одолжение кому-то, кто считал их необходимыми. 

Но был и другой Ким Чен Ир. Тот, который в неформальном общении был этаким душкой — рассказывал зарубежным гостям, что активно пользуется Интернетом, а у Мадлен Олбрайт даже попросил ее е-мэйл. В западной печати любили рассказывать истории о Ким Чен Ире как о любителе кинематографа и западной музыки. То есть, можно было сделать парадоксальный вывод, что за зеленой курткой бьется сердце вполне либерального руководителя с тонким вкусом и хорошим интеллектуальным и духовным багажом, который готов реформировать страну – да вот с народом ему не повезло. Если бы он вдобавок ко всему этому попозировал с айфоном (а все, видимо, к этому шло, если бы он не заболел) – можно было бы говорить о вполне конкретных аллюзиях с совершенно другим человеком.

Ким Чен Ир не стал повторять ошибку своего отца с автоматическим определением старшего сына в преемники. Старший сын Ким Чен Нам оказался недостоин этого – да он, судя по всему, действительно не горел желанием возглавить эту в высшей степени проблемную страну. На пост преемника выдвинули младшего сына – и было ясно, что это совсем другая игра, чем при Ким Ир Сене. Ким Чен Ир умер гораздо раньше своего отца – поэтому управляющие государством его родственники (например, сестра Ким Гён Хи и ее муж Чан Сон Тхэк) находятся во вполне добром здравии и не собираются уходить в мир иной. А слишком молодой преемник им гораздо выгодней: на востоке уважают старших, и молодому человеку нужно сначала подрасти, чтобы учить других жизни. Да и реальными рычагами власти, несмотря на высокие должности, он, судя по всему, не располагает – именно потому, что ими, в отличие от державшего все под контролем Ким Ир Сена, в полной мере не располагал его отец, и они в руках совсем у других людей.

То есть, с уходом Ким Чен Ира не изменится ничего. Просто в редких кадрах кинохроники и в фоторепортажах возникнет другое лицо «свадебного генерала» — в данном случае, молодого генерала армии. Примечательно, что он копирует имидж не отца, а деда в годы расцвета его власти – начиная от пресловутого кителя и кончая прической. Видимо, от папы особо копировать нечего.

Сразу после сметри Ким Чен Ира агентства вывесили набор его фотографий. Среди них есть одна – сделанная совсем недавно, в конце августа этого года, в российском городе Улан-Удэ. Руководители двух государств пожимают друг другу руки. При всей их непохожести, их объединяет одно – каждый из них стремится казаться выше, чем он есть на самом деле.

Источник: Житель Янгона