Китайская головоломка для США и России

Активизация Москвы во многом носит опосредованный характер и следует в канве стратегических усилий США по противодействию внешне- и военно-политической экспансии Пекина, которая набирает свои обороты не только в регионе Восточной Азии, где данная экспансия для многих уже свершившийся факт, но и в глобальном масштабе, где Китай зачастую играет в контрежиме с США. Для последних выработка и реализация эффективной модели выстраивания отношений с Китаем, учитывая его мощь и внешнеполитические амбиции, стала одной из приоритетных целей во всём функциональном арсенале стратегического курса Вашингтона на международной арене.

{advert=1}

Россия стремится найти своё место не только в разворачивающемся стратегическом противостоянии США и Китая, но и занять определённую нишу в складывающейся схеме глобального разделения труда и имиджа между крупнейшими центрами влияния, которую известные западные аналитики в последнее время характеризуют под интеллектуальной оболочкой «Мир G3» («G3 World»). «Мир G3» — это треугольник в составе США, ЕС и Китая, где США олицетворяют военную мощь и потребление, Китай — капитал и рабочую силу, а ЕС — правила и технологии. США, ЕС и Китай являются тремя крупнейшими акторами в мире, вместе концентрирующими около 60% мировой экономики (Parag Khanna and Mark Leonard, Why China Wants a G3 World// The International Herald Tribune, September 8, 2011).

Совпадение во времени двух значимых событий на восточноазиатском направлении стало очередным свидетельством активного поиска Москвой удобного ей формата отношений как с США, так и с Китаем, в рамках которого можно было бы достичь кумулятивного эффекта от нарастающего соперничества между Вашингтоном и Пекином в свою пользу. Россия и Китай находятся в институциональных рамках регионального объединения под названием ШОС, поддерживают подчёркнуто уважительный курс в двусторонних отношениях и всячески избегают тем и отдельных вопросов, которые бы могли внести разлад в отношения двух стран. Тем не менее, нарастающая мощь Китая и тенденция убывающей силы России (демографическая составляющая в этой системе «нарастания-убывания» только один из элементов, на нынешнем этапе носящий самый чувствительный для Москвы характер) сохраняют в российской политической и экспертной среде значительные опасения, причём настолько значительные, что в качестве одного из эффективно сдерживающих в будущем китайские амбиции факторов рассматривается возможное вступление России в НАТО. В своём взвешенном, хотя и несколько завуалированном, выражении опасения российских экспертов по поводу потенциальной угрозы с китайского направления проявляются в предложении не форсировать вопрос гипотетического членства России в НАТО, а наладить с Североатлантическим альянсом настолько конструктивный формат партнёрства и даже союза, чтобы перенаправить свои ресурсы с западных на другие рубежи, представляющиеся более уязвимыми в будущем. В этом контексте весьма интересной и заслуживающей пристального внимания является оценка известного российского эксперта, директора Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН А.Арбатова, высказанная в прошлом году на страницах журнала «Итоги» (№39/746, 27.09.2010): «Сейчас процентов 90 наших ядерных сил и процентов 70 сил общего назначения всё ещё предназначены для вооружённого конфликта на западных рубежах. Из четырех новых оперативно-стратегических направлений три относятся к западным рубежам, а там — НАТО. Наш союз с НАТО, естественно, освободит нас и от этого бремени, от этих затрат».

Визит северокорейского лидера в Россию в конце августа этого года оживил экспертные обсуждения вокруг темы оказания Москвой незаменимых услуг США в деле реализации Вашингтоном стратегического курса на китайском направлении: создание вокруг Китая «точек напряжённости», подчинённых цели эффективного сдерживания нарастающих амбиций Поднебесной. Роль России в реализации этого курса видится в определённо подчинённом плане, в некоем амплуа региональной державы, оказывающей весьма важные внешнеполитические услуги США. Но кажущаяся на первый взгляд стеснительность данной роли для России, при эффективной реализации может привести к выстраиванию интересных как для Москвы, так и для Вашингтона двусторонних связей на китайском направлении. В одиночном режиме Россия не в силах вести эффективный курс на сдерживание региональных амбиций Китая, которые с каждым годом прогрессируют и накапливают потенциал в т.ч. и на северо-восточном участке протяжённой российско-китайской границы. США также нуждаются в партнёрстве крупной страны для реализации эффективного курса на китайском направлении.

{advert=2}

Восстановление российско-северокорейского диалога шло практически в параллельном режиме с укреплением связей между некогда двумя заклятыми врагами в Восточной Азии — США и Вьетнамом. И здесь было отмечено присутствие российского фактора в поддержку стратегических планов США по сдерживанию китайских амбиций. В конце августа текущего года стало известно, что Россия передала Вьетнаму фрегат проекта «Гепард 3.9», оснащённый управляемыми ракетами. Передача Вьетнаму военного корабля, построенного в России, состоялась на военно-морской базе Камрань. Это уже второй военный корабль данного класса, переданный Россией Вьетнаму. Таким образом проявляется российско-американская кооперация в деле создания «точек напряжённости» по всему периметру китайской границы на море и на суше, тем более, если такая напряжённость может быть поддержана на проблемных в территориальном плане пространствах соприкосновения Китая со своими соседями (в частности, территориальные споры в Южно-Китайском море). Стратегия поддержания «точек напряжённости» вокруг Китая дополняется потенциальными в будущем действиями США в мировом океане вблизи побережья Китая, которые бы подчёркивали уязвимость последнего в плане обеспечения безопасности морских коммуникаций, по которым Пекин получает львиную долю своих нужд в нефти. На это обращается в ежегодном докладе Пентагона по Китаю за 2011 г. («Military andSecurity Developments Involving the People’s Republic of China 2011», презентован в августе этого года), где приводятся следующие цифры: в 2010 г. 80% импорта нефти для Китая проходило через Южно-Китайское море и Малаккский пролив.

Детонатором последней активизации России и США в решении китайской головоломки стали выплеснувшиеся наружу в своём наиболее амбициозном выражении действия Пекина по наращиванию военных мускулов в самых чувствительных для глобальных акторов проявлениях. Алармистские оценки вышеуказанного доклада Пентагона, его выраженно предупредительная стилистика для лиц, принимающих внешнеполитические решения в Вашингтоне, получили достаточно широкое обсуждение в экспертной среде. Военная составляющая оценок проявившейся наружу глобальной амбициозности Китая нашла своё место в лаконичном тезисе данного доклада, где указывается, что «в военном отношении китайская программа по устойчивому развитию приносит видимую пользу. За 2010 г. Китай добился успехов в развёртывании антикорабельной ракеты, продолжал работу над своим авианосцем, а также завершил первый прототип истребителя класса “стелс”». Публикация от 24 августа этого года в газете «The Washington Times» («Pentagon Report:China Closer to Matching Modern Militaries») обратила внимание на весьма интересный нюанс в связи с алармистским характером доклада Пентагона: «к концу этого десятилетия Китай будет способен распространять военную мощь и содержать средних размеров флот и сухопутные войска для малых конфликтов «вдали от Китая», утверждение ранее никогда не использовавшееся в докладах Пентагона».

Особый резонанс в международной печати по китайской теме в последнее время получила тема спуска на воду первого авианосца Поднебесной, а сама подача этой информации общественности строилась с акцентом на очередное свидетельство глобальных амбиций Пекина, его настроя на проецирование своей мощи в любой части мира, «эксклюзивные права» на что до последнего времени монопольно принадлежали лишь одной сверхдержаве.

Российские эксперты, анализируя последние развития на китайском направлении, отмечают одну из «болевых» точек Москвы, при наличии которой она не может даже близко на равных соревноваться со своим амбициозным южным соседом — это наращивание Китаем капиталовложений в военно-прмышленный комплеск и пополнение своего военного арсенала новыми видами самого современного вооружения и военной техники. Так, на страницах «Независимой газеты» 26 августа главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Я.Бергер отметил, что «Пекин довольно долго сдерживал модернизацию вооружённых сил, делал основные капиталовложения в экономику. Но аналитики доказывали, что модернизация армии должна идти теми же темпами, что и модернизация экономики. И руководство страны приняло эти доводы». Амбициозность Китая, которая рано или поздно станет одним из наиболее главных вызовов России, на нынешнем этапе представленности мнений большинства российских экспертов отодвигается на второй план утверждениями о том, что «противники сотрудничества с Китаем пытаются представить эту страну как «угрозу» России, потенциального «агрессора», расхитителя наших национальных богатств, источник надвигающегося на нас «демографического оползня». Аудиторию подводят к мысли о том, что России надо самоизолироваться от Китая, опираясь на Америку и следуя её курсом. Дело доходит до выпадов против стратегического партнёрства России и Китая, которое, дескать, следовало бы заменить партнёрством России с Западом». Эксперты с подобной точкой зрения приходят к выводу о большей вероятности нахождения взаимопонимания между Москвой и Пекином, чем между Москвой и Вашингтоном, т.к. «для США Россия уже обрела черты постоянного врага с учётом развёрнутой американцами борьбы за контроль над мировыми ресурсами энергии» (Федотов В., О координации усилий России и Китая по реализации стратегий регионального развития //Информационно-аналитический бюллетень «Российский вектор-2010», №3 (38). Логика экспертного дискурса, разворачивающегося вокруг данной точки зрения, в целом умещается в констатацию долгосрочности российско-американского соперничества и основывается на взаимной заинтересованности Москвы и Пекина в развитии энергетического сотрудничества, что ложится прочным фундаментом в их двусторонние отношения на годы вперёд. Однако в аспекте региональных и глобальных амбиций Китая можно предположить определённую устарелость данной точки зрения и указать на мнение других российских экспертов, акцентирующих внимание на потенциальности исхождения от Китая угрозы в сторону России, сдерживающим фактором которой выступает наличие у России стратегического ядерного щита: «… дело в том, что, оставшись без Стратегических ядерных сил (СЯС), Россия может оказаться вынужденной пригласить войска НАТО «мирно» и добровольно. Иначе альтернативой станет китайская оккупация. Для Китая с населением в 1,5 млрд. это не прихоть, а жизненная необходимость. Натовская оккупация является меньшим из зол потому, что она ментально ближе и гораздо мягче по режиму. От неё хотя бы теоретически можно будет избавиться в будущем. От китайской — ни при каких обстоятельствах». (Гриняев С., Фомин А., Вооружённые Силы России: год 2010 //Аналитический доклад, Центр стратегических оценок и прогнозов).

Что может противопоставить Россия китайским амбициям? Если рассматривать самое рациональное на текущий момент с учётом несопоставимости настоящего и перспективного потенциала России и Китая (баланс для Москвы поддерживает лишь одна составляющая — это её стратегический ядерный потенциал), то помимо налаживания тесного взаимодействия с США по реализации совпадающих задач и достижения целей на китайском направлении на поверку не остаётся ничего иного.

{advert=3}

Перспективность российско-американского взаимодействия на китайском направлении подсказывает схожие развязки и на других направлениях обоюдных интересов Москвы и Вашингтона, но это тема для отдельной работы.

Источник:  «Новое Восточное Обозрение»