Начну с похвалы себе. Если прочитать три моих последних текста в обратном хронологическом порядке —«Блокирование российских соцсетей как личный вклад каждого украинца в победу в гибридной войне», «Украинская изворотливость и почему с ней нужно бороться», и «Про обеды и танцы», то можно заметить насколько точно они предвидели и описали реакцию украинской общественности на санкции, введенные на российские социальные сети и поисковики. Независимо от того, насколько оправданны и нужны эти санкции, они встряхнули общество и заставили народ задуматься о правах и законе. Что само по себе неплохо.

И тут обнаружилось, по крайней мере среди моих контактов, что украинцы, даже образованные и политизированные, по прежнему довольно слабо понимают концепцию прав и закона.

Что такое право человека? Это очень общее, очень неконкретное понятие, которое распространяется на всех, без исключения, людей: на меня, на вас, на американского президента Трампа, и даже на Игоря Плотницкого, коего Википедия именует «государственный и военный деятель Луганской Народной Республики».

Вот такая, скажем, такая аналогия. Человеку нужна вода, иначе он загнется через три дня. Это его право, без которого ему не обойтись. Но имеет ли человек право на воду «Perrier»? Оказывается, что нет. На воду вообще имеет, а на конкретный бренд — нет. То же самое и с информацией. Мы имеем право на свободный доступ к информации. Вообще. Но, например, сволочной журнал New Yorker мне только что отказал в прочтении его материалов, поскольку я все 10 бесплатных статей прочел, а подписываться не желаю. ЦРУ мне тоже не дает доступа к евойной информации. А там, где доступ, вроде, есть и бесплатный, я вынужден, как правило, смотреть гнусную рекламу того, чего мне не интересно и не нужно. Нарушаются ли мои права? Нет, так как в общем у меня доступ, вроде, есть. А конкретные вещи — это дело хозяина. В итоге мы имеем общее право, но конкретную привилегию. Право на труд, жилье и поиск своего счастья, но привилегию на хорошо оплачиваемую интересную работу, уютный домик с мезонином, а про счастье я даже не говорю. Оно бесценно.

Кстати, о бесплатном. Есть два вида бесплатного — монополия, которая всех держит за интересные места, или благотворительная деятельность, которая зависит от милости незнакомцев. Это также относится и к рассуждениям о свободном рынке. А что там было с Yandex и mail.ru, решайте сами. Главное, не забывать, что все стоит денег, и ничего бесплатного не бывает, кто-то как-то кому-то платит, прямо или косвенно, и если вам что-то предлагают задарма, значит, подобно зажиганию звезд у Маяковского, это кому-нибудь нужно.

И с пониманием законности тоже, как и было, туговато. Люди, которые уже задолбали фейковой цитатой про «посадить трех друзей», неожиданно обеспокоились законность решения президента и Совета Обороны. Причем часто сопровождая свои жалобы указанием на то, что вот того-то не посадили, а то не запретили. Что смешно и незаконно, но дело даже не в этом. А в том, что люди представляют правительство, да и судей, в виде автоматонов, механически выполняющих четко запрограммированные законы. Но законы, как и права, дают довольно общие представления что и как, и одной из задач правительства и судей является их интерпретация. Единственной разницей между президентскими указами и законами страны, а у меня было несколько долгих дискуссий на эту тему, является то, что указы могут быть отменены или оспорены в суде, а закон, как следствие работы парламента и верховного суда, так просто не отменить и оспаривать его нельзя. Потому, если президент принял решение, которое тебе не нравится, это вполне законно, если оно не противоречит Конституции. На то он и президент.

Что ведет нас прямо к вопросу о делегировании. Удивительное количество народу в унисон заявило, что не делегировало полномочий решать за них. Что означает, они не знают как работает представительная демократия. То есть, они ходят на выборы в Раду или президента, не подозревая, что, выбирая делегатов, они буквально делегируют другим полномочия решать за них? Конечно, это обычное лицемерие, так как те же самые люди постоянно требуют, и с полным на то основанием, от президента и Рады принятия важных решений по разным вопросам. Потому что именно правительство наделено правом принятия решений, включая санкции против кого-угодно. Даже если там ваша теща из Воронежа.

И, говоря о тещах, вспомнилась любимая поговорка тестя: «Всем, кому должен, — прощаю». Мне постоянно напоминают, что у людей там бизнес, у людей там почта, у людей там связи, а тут санкции. На что я, в свою очередь, напоминаю, как кляли и клянут европейцев, призывающих снять западные санкции с России, так как это вредит европейскому бизнесу и связям. Ну и что, отвечают мне, нам можно, мы заслужили, мы их спасаем, они богатые, они нам должны. И это, кстати, заметный лейтмотив украинского дискурса. Он выражается и в рассуждениях о политике и экономике, и составлением списков известных людей с реальными или выдуманными связями с Украиной, и представлением локального конфликта в виде эпической битвы цивилизаций. Мы есть, следовательно нам должны. Как сказал однажды мой киевский знакомый, имевший дурную привычку отвязываться на друзьях и близких: «А как же, вы же мои друзья. Значит я могу вам говорить все, что угодно.» Имелось в виду, включая гадости. И вот это «нам должны» создает возможность применения разных правил в одной игре. Возможно, что в этом и заключается трудность реформирования страны. Мы хотим, как у них, но чтобы по нашим правилам. А так не бывает. Как не бывает прав человека только для вас. Иначе это не право, привилегия. А за всякую привилегию приходится платить.