Риски для России в 2017 году: три сценария

«Хвиля» продолжает публикацию частей доклада Украинского Института Будущего «2017: вызовы и возможности», где рассмотрены ключевые тенденции, определяющие процессы в Украине и мире в 2017 году. Предлагаем вашему вниманию текст Павла Щелина «Риски для России в 2017 году: три сценария».

Ранее мы публиковали рамочный текст Юрия Романенко «Межі стійкості. Світ і Україна в 2017 році. Сценарії«, прогноз Карена Мадояна «Украина — Южный Кавказ: новые реалии» и Надежды Коваль «Туреччина: прогноз на 2017 рік»

***

Рисковые сценарии каждой из стран напрямую зависят от характера политической системы, установившейся в них. Поэтому для части доклада «2017: вызовы и возможности» , посвященной рисковым сценариям российского развития, была выбрана следующая структура. В первой части будет дана характеристика внутриполитическому устройству Российской Федерации. В последующих, на основе описанной структуры власти будут рассмотрены отдельные рисковые сценарии.

Текущий момент:

В рамках этой части прогноза режим власти в современной Российской Федерации будет описан как режим персональной власти конкретного человека. В настоящий момент, вся система управления завязана на президенте. Бюрократия, лишенная контроля со стороны общества, может эффективно решать только задачи личного обогащения защиты добытого от конкурирующих групп. Поэтому все значимые для страны решения может принимать только президент, более того, если судить по «прямым линиям» — без санкции Путина невозможно провести дорогу в село. Из этого вытекает вторая характеристика российской власти — вся легитимность государства завязана на президенте. Другие органы власти не легитимны в плане общественного доверия и интереса, особенно ярко это продемонстрировала низкая явка на последних парламентских выборах. Ставшее мемом выражение «Нет Путина – нет России» — достаточно близко к правде, если под Россией понимать сложившуюся систему властно-экономических отношений. Соответственно главной задачей Путина становится сохранение власти, но методы, к которым он может прибегнуть определяются только им самим – его представлениями о мире и о России. До тех пор пока Путину удастся поддерживать в обществе свою легитимность – нет причин ожидать каких-либо социальных рисков со стороны населения. Поэтому именно вопрос поддержания легитимности становится главным риском для нынешней системы российской власти на краткосрочную перспективу. В более же глобальном варианте есть проблема «преемника».

Таким образом, можно выделить три рисковых сценария на 2017 год, каждый из которых будет рассмотрен ниже. Первый предполагает «обновление» легитимности через досрочные выборы и внутриэлитные чистки. Второй рассматривает внешнеполитический аспект легитимности – и проблему потенциального военного поражения в Сирии. Наконец третий и самый важный риск – перманентен, и может пройти в любой момент. Здоровье президента и его способность выполнять свои обязанности. Базовая проблема построенной властной структуры заключается в том, что уход президента от власти в нынешних условиях, без отсутствия элитного консенсуса и полной дискредитации государственных институтов может привести к непрогнозируемым последствиям.

Сценарий 1. Домашняя повестка: перевыборы, перетасовки и посадки.

Исходя из описанной выше общей характеристики системы власти в современной России я рассмотрю в этой части каким образом российский президент может использовать механизмы внутренней политики для поддержания личной легитимности. Первый вариант – проведение досрочных выборов. Слухи об этом решении стали активно обсуждаться незадолго до парламентских выборов. Рассмотрим риски и преимущества этой стратегии.

Целью досрочных выборов в недемократическом обществе является повышение легитимности властного органа или приобретение условного мандата на проведение непопулярных мер. Именно этот сценарий был разыгран например в марте 2016 года в Казахстане. В преддверии экономических реформ президент Казахстана Нурсултан Назарбаев получил дополнительную легитимность, победив на выборах с абсолютным большинством голосов. Однако, в случае Российской Федерации цель подобных выборов остается неясной.

Во-первых, для обновления легитимности нужна высокая явка, а последние выборы в российский парламент продемонстрировали, что населению выборы не интересны, оно аполитично. Во-вторых, если под экономическими реформами понимать непопулярные меры в отношении населения, так они идут уже сейчас: сокращение расходов на образование, медицину и социальное обеспечение. На эти цели у правительства «Денег нет».

Второй разновидностью внутренней политики, направленной на повышение легитимности может стать чистка среди существующей властной элиты. Есть несколько причин, которые могут побудить президента к этому сценарию.

Во-первых, элита несет убытки от санкций, что как минимум создает среди олигархов раздражение. Уже в 2014 году ряд крупнейших российских компаний (Роснефть, Газпром нефть, Транснефть, Черноморнефтегаз, Сургутнефтегаз, Новатэк) попавших под санкции и отрезанных от западных кредитов, были вынуждены просить финансовую поддержку из Фонда Национального Благосостояния. В частности компания «Роснефть» (глава компании Игорь Сечин) в 2014 году попросила 1,5 триллиона рублей. В конце 2015 года на грани дефолта оказался Внешэкономбанк. Также из-за санкций «Газпром» и «Роснефть» не получи оборудование, необходимое для освоения новых месторождений. Это частные примеры, но в целом тренд очевиден – в условиях отсутствия дешевого западного кредита, среди финансовой элиты начинается борьба за единственный источник средств – федеральный бюджет.

Во-вторых, одним из элементов внутренней повестки президента является «национализация элит». В России уже с 2013 действует закон, согласно которому о запрете должностным лицам иметь счета и активы за границей – это не мешает самым крупным чиновникам иметь офшоры, но на практике привело к уходу из муниципальных и областных депутатов многих мелких бизнесменов. После Крыма дискурс «национализации» усилился – так с 1 января 2015-го собственники компаний — граждане России обязаны раскрывать информацию о зарубежных активах и платить налоги с прибыли, полученной за рубежом. Опять – таки, на практике закон обходится, но сигнал для элиты, привыкшей зарабатывать в России а жить в Европе и США тревожный. Наконец, самая свежая инициатива – предложение депутата от КПРФ Валерия Рашкина запретить детям чиновников и менеджеров госкомпаний обучение за границей.

Таким образом, в условиях когда главной целью олигархов и ведомств становится борьба за получение дополнительных ресурсов из бюджета, а на государственном уровне все громче слышна риторика «национализации», у власти в лице президента образуется удобный механизм давления на элиту. Это то, что будет поддержано и одобрено населением, укрепив имидж «доброго царя». Что важно – логика внутриэлитных чисток не предотвратить «восстание олигархов». Последние даже не рассматривают такой вариант, сконцентрировав все усилия на дележ сокращающихся ресурсов. Однако в этой борьбе Путин оказывается единственным посредником и арбитром, что укрепляет его власть. Тем не менее, чтобы держать элиту в напряжении, он скорее всего будет продолжать реализовывать сценарий столкновения элитных групп, дабы подавить возможность консолидации даже на теоретическом уровне.

К этому сценарию относятся показательные аресты министра экономического развития Алексея Улюкаева, громкие дела в отношении российских губернаторов (Вячеслав Гайзер, Никита Белых), мэров и расследования, приведшие к отставкам Евгения Мурова и Андрей Бельянинова, уголовные дела в отношении высокопоставленных сотрудников Следственного Комитета и отставка Бастрыкина. Во-первых, эти аресты позволят переделить сокращающиеся ресурсы «кормления» в пользу наиболее близких соратников Путина – тех людей которым он лично доверяет (главная фигура – Игорь Иванович Сечин). Во-вторых, это способ для Путина как для политика поддерживать постоянный страх среди обеспеченной прослойки российских элит. Взамен людей, которые построили карьеру и бизнес вместе с Путиным, последний может привести к власти молодых технократов, обязанных всем ему лично, и не собирающихся ему возражать в принципе (Вайно).

Делая краткий прогноз на 2017 год можно сделать следующие предположения. После ареста министра экономического развития Алексея Улюкаева самым сильным кланом стала группа Игоря Ивановича Сечина и связанных с ним силовиков: Бастрыкина – Олега Феоктистова (после отставки из ФСБ — начальник службы безопасности «Роснефти») – Ивана Ткачева (управление «К» ФСБ). В проигрыше системные либералы (Кудрин, Ясин, Дворкович, Белоусов) и симпатизирующее им управление «М» ФСБ (глава — Сергей Алпатов). Текущим призом стала компания «Башнефть». В 2017 году имеет смысл ожидать в какой-то краткосрочной перспективе дальнейшего усиления группы Сечина, однако в среднесрочной – именно некоторые из ее представителей могут стать новыми объектами «публичной порки». Главная стратегия лично президента останется неизменной – не допустить усиления ни одного клана до той степени, чтобы он смог почувствовать себя самостоятельным и способным решать проблемы без Путина. Поэтому с точки зрения внутриэлитных перестановок год 2017 – будет год «качелей» — группы влияния будут бороться друг с другом, а Путин будет выбирать ту или иную жертву поочередно для поддержания баланса и раздробленности.

Выводы:

Последствий варианта обновления легитимности через внутренние ресурса несколько.

Во-первых, на мой взгляд потребность в досрочных выборах президента преувеличена аналитиками. Путину не нужно обновлять власть личную, а доверие к другим институтам перевыборы президента не повысят, равно как и не сгладят экономический кризис.

Во-вторых, манипулирование элитными группировками приведет к еще большей безынициативности и ухудшению управляемости страны. В условиях риска арестов, бюрократия не начнет работать эффективней а перестанет выполнять свою функцию полностью в надежде остаться незамеченной, что также углубит общей кризис политической системы.

В-третьих, в условиях отсутствия ресурсов на качественные перемены попытка провести авторитарную консолидацию элит может стать катализатором экономического и социального распада.

Сценарий 2. Повестка внешняя: «show must go on»

Война – не только инструмент внешней политики. При помощи вооруженного конфликта политики могу решать и внутриполитические задачи. В контексте нашего анализа – проблему «обновления» легитимности. Россия не исключение из этого правила. Несколько цифр, о которых мало вспоминают в контексте «86% большинства». После протестов зимы 2011-2012 года рейтинг Владимира Путина падал. В августе до 48% — даже ниже чем в период «монетизации льгот» 2005 года (55%)¹. На этот момент было доступно два сценария – реальные реформы, и последующий уход от власти, либо мобилизация через внешнюю политику. Выбран был второй путь – Крым и Донбасс. И это сработало. Как показали опросы² марта 2015, 47% россиян предпочитают статус великой державы, которую «все уважают и боятся» экономическому развитию. Насколько эффективен этот путь с точки зрения мобилизации легитимности говорит то, что в январе 2016 36% считало РФ великой державой, против 27% в 2015³. Вкратце «с точки зрения 30% россиян, то что Россия воспринимает как враг развитыми странами, не уменьшает гордость за страну, но увеличивает ее. Даже признавая экономическое отставание от Запада, люди горды тем, что по крайней мере в области внешней политики Россия на равных с Западом. И это гордость трансформируется в рейтинги»⁴

Тем не менее, у этой стратегии есть один принципиальный недостаток: «лидер не может проиграть», даже временно. Так как войны решают внутри, а не внешнеполитические цели, они – не инструмент внешней политики, но разновидность тв-шоу (по целевым причинам). Поэтому после поражения в войне с Украиной, завершившейся Минском, а не «Новороссией» потребовалось новое отвлечение – им стала война в Сирии. Однако, войну в Сирии Россия выиграть не в состоянии по объективным причинам⁵.

Во-первых, победить в Сирии невозможно «дистанционной войной» посредством авиации (это не получается и американцев в Ираке) — для этого требуется либо полноценная сухопутная фронтовая операция российскими солдатами (качество сирийских неудовлетворительно). Но это имеет уже внутриполитические риски «афганского сценария».

Во-вторых, обладая сильными сухопутными войсками, Российская Федерация лишена средств их доставки к театру военных действий, расположенному вне прямой границы. Так для сирийской операции, российское ВМФ купило восемь подержанных турецких (!) и украинских (!!) кораблей⁶. Пресловутые Мистрали, должны были слегка заполнить этот пробел – но из-за санкций, Россия их не получила.

В-третьих, даже в случае военной победы – в Сирии неизбежна партизанская война, для подавления которой потребуется буквально вся российская армия (для достижения 20 кратного превосходства над противником — единственным условием успешной антипартизанской войны). При этом возложить задачи поддержания порядка на режим Асада также невозможно, его поддерживают не более 20% населения. Таким образом, по техническим причинам задачи, поставленные российским президентом невыполнимы при сохранении текущей модели «дистанционной» войны.

Самым разумным сценариев было бы прекращение операции. Однако, тут снова вступает проблема внутренней легитимности. Жизнь россиян продолжает ухудшаться: 79% располагают средствами только на еду, а 9%⁷ голодают. В такой ситуации, Путин «не может проиграть». Поэтому продолжение де-факто поражения в Сирии провоцирует два сценария из логики войны как средства поддержания внутренней легитимности.

Сценарий первый: фронтовая операция в Сирии в попытке «одним ударом» выиграть войну. Это губительный сценарий для страны и для президента. Так как выиграть войну в Сирии не получится, а «второй Афган» в перспективе спровоцирует социальный взрыв и уходить придется. Тем не менее вариант нельзя исключать – российское планирование операции в Сирии отличается полным непониманием местной специфики, плюс страх внутри армейской бюрократии может привести к искажению информации до вида победных реляций и президент примет роковое решение.

Сценарий второй: новый конфликт в приграничном с Россией пространстве. Для внутренней легитимности необходимы новые точки напряженности для телевизора, на эти цели может не хватить ресурсов. В этой связи существует высокая вероятность нового удара по Украине, если не военного, то военно-политического: привод к власти про-российского правительства.

Выводы:

Суммируя, способ поддержания внутренней легитимности через внешнюю агрессию продолжит оставаться основной стратегией российского президента. Однако объективность неспособность выиграть любой конфликт приведет к росту нестабильности и непредсказуемости поведения президента по экспоненте. Для сокрытия предыдущих неудач потребуются новые авантюры. И способов разорвать этот цикл пока не видно. В самом опасном сценарии эта логика может дойти до большой войны с блоком НАТО в Прибалтике.

Сценарий 3. Перестройка 2.0

Описанные выше два глобальных сценария – основные на 2017 год. Тем не менее есть отдельный большой вопрос, связанный с перманентным риском режима личной власти: внеземное исчезновение этой личности. Никто не знает истинного состояния здоровья российского президента, поэтому нельзя исключать и резкое ухудшения здоровья последнего, которое не позволит ему выполнять обязанности. Что же произойдет в этом случае.

Самым большим риском, сложившейся системы личной власти Владимира Путина является ее зависимость от здоровья президента и его способности выполнять обязанности. Этот риск перманентен и не предсказуем, тем не менее его нельзя сбрасывать со счетов, при составлении прогноза на 2017 год равно как и на любой следующий. С точки зрения сроков невозможно предсказать точное время этого фундаментального кризиса системы российской власти, однако основные контуры этого кризиса и наиболее вероятный сценарий выхода из него поддаются прогнозу. Условно этот сценарий я обозначаю как «Перестройка 2.0».

Вероятность сценария определяется базовым социальным контекстом, в рамках которого протекают все политические процессы в России. Россия – страна с крайне атомизированным обществом (главное отличие от Украины). Уровень доверия друг к другу в Москве 1% в России чуть получше – 20%⁸. Доверие – основа любой социальной группы, включая политическую силу. Если его нет, но и политический актор не возникает. Поэтому 66% населения живет⁹ «полагаясь только на себя и избегая контакта с властью» а 78% не рассчитывает на поддержку со стороны государства или общества в случае трудностей. Российское общество де-политизировано и в массе своей не желает иметь с государством ничего общего. В российской среде крайне маловероятно, таким образом, возникновение институционализированной политической силы. За двумя традиционными исключениями. Исключение первое – системные либералы (Кудрин, Ясин как яркие представители). Исключение второе: сотрудники спецслужб.

Таким образом, скорее всего в случае начала сценария «Перестройка 2.0» к власти придет связка ФСБ+Сислибы (сокрщ. системные либералы). Сущность проводимой политики можно описать как косметическую либерализацию и устранение внешней напряженности, с целью сохранения элитой активов. Это элите скорее всего удастся. Однако то, насколько ей удастся справиться с двумя главными рисками после-путинской Россией остается под вопросом.

Риск первый – отношения с регионами. Как и при Перестройке-1, резко обострится вопрос принципов федеративного устройства РФ. Альтернативы в принципе всего две — либо новый договор с глубиной децентрализации сравнимой с германской, либо судьба СССР в 1991. Главная задача – перераспределение денежных и других ресурсных потоков в пользу региональных элит – местных «царьков». Пойдет ли на ущемление своих интересов московская элита – открытый вопрос. На данный момент бюджет большинства регионов (77 в 2015 году) дефицитный. Исключения два: Москва, Санкт – Петербург; старые нефтяные регионы (Тюмень и ХМАО) и новый нефтегаз (Сахалин, Чукотка, Ямало – Ненецкий округ). Эти регионы выживают даже в кризис. Также, стоит отметить еще две группы, которые по-прежнему в дефиците, но все же испытывают промышленный рост на фоне санкций. Это те регионы, где развиты предприятия военно-промышленного комплекса, так как расходы на оборону в последние несколько лет в России не уменьшались, но росли. И аграрные регионы Юга России, спрос на продукцию которых естественным образом вырос на фоне продовольственных санкций против стран ЕС и США, введённых российским правительством. Самое худшее и потенциально социально-напряженное положение в  с в неконкурентоспособных регионах машиностроительной и текстильной специализации (часть Центральной России и Поволжья) и тех, куда в докризисный период привлекались иностранные инвестиции (Калужская, Калининградская, Белгородская области) и кредиты – сейчас нечем расплачиваться.

Таким образом «региональный вызов» для Перестройки 2.0 будет следующим: нефтегазовые регионы будут требовать большей самостоятельности и контроля над доходами с экспорта природных ресурсов, регионы, которые уже сейчас в дефиците, окажутся просто неспособными выдвинуть запрос на политическую самостоятельность. Однако они будут постоянным источником проблем, требуя больше дотаций из Центра для сдерживания социального протеста. Наконец в наиболее худшем положении окажутся регионы, которые выиграли от агрессивной внешней политики Кремля – их падение будет самым сильным. В перспективе они могут стать центром реваншисткого движения (главными очагами поддержки идеологии «Крымнаш»).

Риск второй – чеченский вопрос. Урегулирование конфликта в Чечне полностью завязано личные отношения Путин – Кадыров, последний не раз заявлял, что «я-человек Путина». Останется ли Кадыров человеком России, когда федеральный центр окажется неспособен выплачивать дань в виде дотаций из федерального бюджета – открытый вопрос. На данный момент, де-факто особый правовой статус Чечни (приоритет в республике имеет представление о праве Рамзана Кадырова а не формальный закон) и особый режим финансирования подавляют возможность возникновения движения за независимость. Но в условиях сокращающихся ресурсов федерального центра, вариант очередного обострения вплоть до военного конфликта нельзя исключить.

Несмотря на эти риски, вариант Перестройки 2 открывает принципиальные перспективы на внешнеполитической арене, а именно снятие внешнеполитической напряженности, прекращение войны в Донбассе и в Сирии, вынос на переговоры вопроса Крыма, как предмета торга ради снятия санкций. Соответственно, Украине вариант Перестройки два однозначно выгоден, но рассчитывать ан него не имеет смысла ввиду онтологической непредсказуемости.

Выводы

Подводя итог этого сценария можно сделать следующие выводы. «Перестройка 2» — наиболее вероятное развитие ситуации в России после завершения режима личной власти Владимира Путина. Его главной чертой будет попытка сохранения существующей элитой своего положения, при этом вопросы действительной модернизации или демократизации будут вторичны. В тоже время риски и диспропорции, накопленные за время пребывания у власти Владимира Путина могут привести к непредсказуемым последствиям, прежде всего по линии «центр-регионы».