В дискуссиях о перспективах мирного перехода России от авторитаризма к демократии часто звучит предложение искать альтернативу внутри самой системы власти. В комментарии для DW российский независимый журналист и писатель Олег Кашин уточняет параметры поиска.
Он отмечает, что режим Владимира Путина трудно назвать уникальным — в разное время разные страны переживали куда более длительные и тяжелые, чем нынешняя Россия, авторитарные режимы, и практически везде рано или поздно в обществе обнаруживалась сопоставимая с властью сила, которая брала на себя ответственность за дальнейшее развитие страны. Где-то в такой роли выступала армия, где-то — церковь, где-то спусковым механизмом для смены режима становились забастовки рабочих, а где-то — просто очередные выборы. Каждый вариант, будь то Португалия после Салазара, Польша времен «Солидарности» или Филиппины после Маркоса, нетрудно примерить на нынешнюю Россию, обнаружив множество общих с ней черт.
Но каждый раз оказывается, что при всех сходствах с любой иностранной диктатурой у России есть очень важная черта, которая сводит на нет любую историческую параллель.
«В России нет «той самой» силы, которая спасала другие страны, в каждой из которых когда-то был свой Путин. Оппозиция (это слово в его правильном, а не фиктивном значении в России принято использовать с эпитетом «несистемная») надежно заперта в политической резервации и, фактически существуя вне политики, лишена при этом тех преимуществ «несистемности», которые придавали силу революционерам в других странах — подполье, готовность к вооруженной борьбе и тому подобное. Те единичные мандаты, на которые претендует «несистемная оппозиция» на каждых доступных ей выборах, ничего не стоят, особенно если учесть, что в России нет ни одной избирательной комиссии, которая не была бы подконтрольна Кремлю, и даже самых неамбициозных целей (один мандат в региональном заксобрании) оппозиционеры, как правило, достигнуть не могут», — считает Кашин.
Также и о церкви и армии неловко и говорить — оба института давно и надежно встроены в государственную вертикаль и никаких собственных интересов, кроме материальных, не имеют в принципе. Это вообще не столько институты, сколько подразделения корпоративного государства, и возглавляющие их патриарх Кирилл и Сергей Шойгу — не лидеры, а такие же подчиненные Владимира Путина, как и любой чиновник высокого ранга.
Нет в России, по мнению писателя, и того рабочего класса, который смог бы стуком касок по мостовой сотрясти стены Кремля. Самое массовое сословие — это бюджетники, которые, если добавить к ним чиновников, сотрудников госкомпаний и силовиков, составляют большинство трудоспособного населения страны. Их личное благополучие, а часто просто выживание напрямую зависит от лояльности власти, и потому никаких забастовок ждать от них не стоит.
«Очевидно, что источник политической альтернативы, как бы скучно это ни звучало, стоит искать внутри правящего класса, — отмечает он. — Это чувствуют и некоторые оппозиционеры — Михаил Ходорковский постоянно в своих выступлениях «шлет сигналы» умеренной путинской номенклатуре, а Дмитрий Гудков недавно выступил с программной статьей о необходимости опираться на неодиозную часть Государственной думы. Но федеральное чиновничество, к которому в силу российской специфики относятся и депутаты — это своего рода высшая лига бюджетников, люди, напрямую зависящие персонально от Путина, и вряд ли когда-нибудь они решатся сказать ему «нет». Если и искать альтернативу внутри номенклатуры, поиск стоит начинать не в Москве».
Также журналист отмечает, что Россия только формально числится федерацией, а в действительности такое централизованное государство надо еще поискать. Восемь десятков регионов подчинены Кремлю очень основательно, но все же не так, как московские министерства и корпорации. Да, за последние годы Кремлю удалось уничтожить оставшийся от 1990-х класс губернаторов-тяжеловесов (под это определение сейчас подпадает только глава Кузбасса Аман Тулеев). Типичный региональный руководитель сегодня — варяг, получивший регион в пользование за какие-нибудь московские заслуги или просто по дружбе (свежайший пример — новый тульский губернатор Алексей Дюмин, еще совсем недавно охранявший Владимира Путина с пистолетом за пазухой). Но это самое слабое место всей властной вертикали — назначенцев-варягов у Кремля хватает только на губернаторские позиции, и регионы скорее терпят назначенцев, чем радуются их федеральным возможностям.
«Любое дуновение ветра перемен из Москвы обрушит губернаторов, многие из которых держатся только на своих связях с Кремлем. При этом в более выигрышном положении окажутся региональные законодательные собрания, укомплектованные местными деятелями, представляющими местные интересы, — отмечает Кашин.- Как правило, региональные депутаты — старая местная элита, главврачи больниц, ректоры университетов, руководители и владельцы предприятий. При сильной вертикали все они — лояльные единороссы, вынужденные улыбаться и кланяться очередному губернатору-гостю, но это только пока вертикаль сильна».
Кроме того, по его мнению, губернатор держится на своей верности Путину, депутаты держатся на своих интересах и, как бы смешно это ни звучало, на интересах своих избирателей — их у каждого тысячи или даже сотни, и чем их меньше, тем теснее и реальнее контакт с депутатом. Если или когда путинская власть пошатнется, именно на региональных депутатов ляжет основная ответственность за будущее страны. Самым верным выходом из любого политического кризиса в Москве будет моментальная федерализация — если исчезнет федеральное давление, реальная власть сама перейдет регионам. Да, это не так романтично, как народная революция, но зато, по крайней мере, больше шансов, что все обойдется мирно.
