Стивен Хокинг: правила моей жизни

Я понятия не имею, какой у меня IQ. Те, кого это интересует их показатель — просто неудачники.

Возможно, я неплох в чем-то. Но я не Эйнштейн.

Моя цель очень проста. Я хочу понимать вселенную, почему она устроена так, как устроена, и зачем мы здесь.

Уравнения — самая скучная часть математики. Я пытаюсь смотреть на вещи в терминах геометрии.

Мы всего лишь развитые потомки обезьян на маленькой планете с ничем не примечательной звездой. Но у нас есть шансы постичь Вселенную. Это и делает нас особенными.

Мне кажется, компьютерные вирусы стоит рассматривать, как форму жизни. Это многое говорит о природе человека: единственная форма жизни, которую мы создали к настоящему моменту, несет только разрушения. Мы создаем жизнь по образу и подобию своему.

{advert}

Мы не должны удивляться тому, что устройство Вселенной пригодно для жизни — ведь это не является доказательством того, что Вселенная была задумана для жизни.

Мы можем связывать мироустройство с именем Господа, но это будет безличный Господь. В законах физики нет никаких личностных особенностей.

Главный враг знания — не невежество, а иллюзия знания.

Всю свою жизнь я поражался тем главным вопросам, с которыми нам приходится сталкиваться, и пытался найти дли них научный ответ. Возможно, поэтому я продал больше книг про физику, чем Мадонна про секс.

Не могу сказать, что мое физическое состояние помогает мне в работе, но оно помогает мне сконцентрироваться на исследованиях, избегая лекций и скучных конференций.

Когда-то я мог общаться только одним способом: я поднимал бровь, когда кто-то показывал мне подряд карточки с алфавитом. Это было очень медленно. Я не мог вести беседу и, конечно же, не мог написать научную работу. К счастью, у меня все еще достаточно сил в руке, чтобы нажимать и отпускать маленький выключатель. Это выключатель соединен с компьютером, на экране которого все время движется курсор. Он помогает мне выбирать слова из списка, возникающего на экране. Слова, которые я уже выбрал, отображаются в верхней части экрана. Когда я построил фразу полностью, я посылаю ее в звуковой синтезатор. Синтезатор, которым я пользуюсь, довольно старый, ему 13 лет. Но я очень привязался к нему. Отчасти потому, что я теперь ассоциируюсь только с ним, отчасти потому, что он не так монотонен, как остальные и интонации его изменяются почти как человеческие. Никто не хочет говорить, как машина или как Микки Маус.

Там где есть жизнь, есть надежда.

Если я и хочу куда-то отправиться, то это место точно находится не на Земле, а в космосе. Если бы я был кем-то вроде Билла Гейтса, я бы арендовал космический корабль. Это обошлось бы в каких-то пару сотен миллионов долларов.

Убежден, что наука и исследовательская деятельность приносят больше удовольствия, чем зарабатывание денег.

Моя настоящая мечта — написать такую книгу, которая будет продаваться в ларьках в аэропорту. Но для этого, похоже, издателю нужно будет поместить на обложку голую женщину.

Пожалуй, я верю в Бога, под Богом вы подразумеваете воплощение тех сил, которые управляют Вселенной.

Эйнштейн никогда не принимал квантовую механику из-за присущего ей элемента случайности и непостоянства. Он говорил: «Господь не играет в кости». Он был неправ дважды. Наличие черных дыр доказывает, что Господь не только играет в кости, но еще и бросает их туда, где никто не сможет их увидеть.

С уверенностью могу сказать, что пока еще нас не посетили туристы из будущего.

Научная фантастика может быть полезной — она стимулирует воображение и избавляет от страха перед будущим. Однако научные факты могут оказаться намного поразительнее. Научная фантастика даже не предполагала наличия таких вещей, как черные дыры.

Самая сложная проблема, с какой довелось столкнуться человечеству, — это наши агрессивные инстинкты. Во времена пещерного человека (назовем его пещерной личностью) эти инстинкты были необходимы для выживания и были отпечатаны в наших головах на уровне генетического кода, что было продиктовано дарвиновским естественным отбором. Сейчас, со всем тем ядерным оружием, что у нас есть, мы уже не можем ждать, когда эволюция избавит нас от наших инстинктов. Боюсь, нам придется воспользоваться генной инженерией.

Кто-то сказал мне, что каждое уравнение, которое я включаю в книгу, сокращает продажи в два раза.

Никто не может спорить с математической теоремой.

Когда я слышу о Коте Шрёдингера, моя рука тянется к пистолету. (Мысленный эксперимент Эрвина Шрёдингера, которым он хотел продемонстрировать неполноту квантовой механики. — Esquire)

Я не уверен, что человеческая раса проживет еще хотя бы тысячу лет, если не найдет возможности вырваться в космос. Существует множество сценариев того, как может погибнуть все живое на маленькой планете. Но я оптимист. Мы точно достигнем звезд.

Я заметил, что даже те люди, которые утверждают, что все предрешено и что с этим ничего нельзя поделать, смотрят по сторонам, прежде чем переходить дорогу.

Блуждание по Интернету — настолько же безмозглая идея, как постоянное переключение телеканалов.

Мой речевой синтезатор говорит с американским акцентом. Я давно понял, что американский и скандинавский акценты лучше всего заводят женщин.

Меня часто спрашивают, как вы себя чувствуете с амиотрофическим боковым склерозом (Заболевание центральной нервной системы, поражение спинного и продолговатого мозга. — Esquire). Ответ простой — не очень-то.

Только мой старший сын, Роберт, интересуется наукой. Он занимается программным обеспечением, работает в Майкрософте. Моя дочь, Люси, изучает французский и русский — сейчас она журналист. Мой младший сын, Тим, сейчас в университете — изучает французский и испанский. А еще у меня есть внук Вильям, которые пока только учится говорить, но уже без ума от компьютеров.

Жизнь была бы очень трагичной, если бы не была такой забавной.

Очень важно просто не сдаваться.