Кризис мировой системы: процессы, события, логика действий и новая борьба за мировое господство

Пандемия коронавируса и глобальный экономический кризис, перешедший в свою кульминационную фазу в результате вспышки эпидемии, демонстрируют процессы, которые мы наблюдали вот уже целое десятилетие. Постепенная смерть старого мирового уклада, сопровождающаяся борьбой за мировое господство в условиях рождения новой мировой системы.

Старая мировая система, её международные институты и правила игры (система ООН, ВТО, МВФ), мейнстримные идеологии и морально-этический кодекс (либеральная демократия, западно-европейский морально-ценностный набор, центризм), баланс сил и региональные альянсы — всё, что родилось из пепла Второй Мировой войны, умирает. На месте старого должно появиться нечто новое. Но прежде, мир должен пройти фазу перехода, характеризующуюся борьбой за приходящий новый, дивный мир и за «место под солнцем» в нём.

Эпидемия коронавируса — лишь один из процессов, запустивших этот самый переход, отправивший всю систему в разнос.

От начала «новой холодной войны» между РФ и США в середине нулевых, целого ряда агрессивных военных операций, бросивших вызов геополитической конфигурации, сложившейся по итогам Второй Мировой войны, через беспрецедентное расширение НАТО и ЕС на восток, восход Китая и «азиатских тигров», до миграционного кризиса, прихода к власти Дональда Трампа и подъема новой анти-глобалистской альтер-правой волны — всё планомерно шло к тому, что система в какой-то момент потеряет управляемость.

Её пытались спасти, не давая процессам выйти из-под контроля. Но, как это часто бывало в мировой истории, делали это не всегда умело, не всегда правильно и не всегда вовремя. А иногда, обратить процессы вспять было в принципе невозможно, а местами и контрпродуктивно.

Например, лихорадочными движениями потушить миграционный кризис в Европе, давший «второе дыхание» правым евроскептичным силам, переложив ответственность на другие регионы — Африку и Ближний Восток. Это привело к отчуждению этих самых регионов от Европы и обострению с ними конфликтов, а ЕС стал заложником «миграционных договорённостей» с Турцией, Марокко, Ливией, Россией, Болгарией, Грецией, Хорватией.

Или, к примеру, гасить обеспокоенность России экспансией НАТО и ЕС на восток тактическими и непоследовательными обещаниями, маневрируя между интересами США, собственного бизнеса и политических элит, но не желая брать на себя больше ответственности, опасаясь призраков прошлой войны. В итоге, это привело к ложным ожиданиям, ложным впечатлениям и ложным надеждам, породившим конфликт, сперва на Балканах в 1990-х годах, затем в Грузии в 2008 году, затем в Ливии и Сирии в 2011 году и, наконец, в Украине в 2014 году.

Смена поколений, десятилетия эксперимента с моделью «государства социального благоденствия» и демографический кризис в Европе привели к постепенному смещению центра мирового производства в Азию. Восход Китая, Южной Кореи, Сингапура, Японии, Индонезии, Малайзии, Индии создал новое глобальное конкурентное ядро. Запад начал проигрывать им конкуренцию, не в силах генерировать новые, объединяющие идеологемы (из-за чрезмерной фрагментации политико-идеологического пространства), новые смысловые категории, социальные инновации и философское подспорье для новых экспериментов.

Хотя эпидемия коронавируса является лишь одним из подобных процессов, именно она окончательно отправила мировую систему в разнос и запустила тот самый переход от одного уклада к следующему. Почему именно это событие? Потому что вспышка эпидемии породила глобальный вызов, по масштабам, охвату, глубине сравнимый с вызовом Второй Мировой войны, в особенности, по объёмам ресурсов, необходимых для его преодоления.

Перебои глобальных, привычных логистических цепочек, проваливание фискального «днища» во многих регионах, худшая за последние 70 лет мировая рецессия, крупнейший кризис международной системы здравоохранения, смерть традиционных правил игры на рынках и обострение стратегической конкуренции разных государств — эти потрясения являются «всадниками», сопровождающими нынешний мировой кризис. От того, кто и как их встретит, будет зависеть будущее место этого государства \ нации \ общества \ территории в будущей, новой мировой системе.

Эти вызовы — тот самый пожар, который должен превратить старый уклад в пепел, из которого родится новый мировой порядок, как когда-то он родился из пепла Второй Мировой войны, и был оформлен, прорисован, легитимизирован её победителями.

Кем же будут эти «победители» в этот раз?

Начну с некоторых предварительных выводов, которые можно сделать уже сегодня по кризису и его последствиям для мира.

1. Коронавирусная пандемия и экономические трудности, которые она принесла с собой, сорвали со всех маски, вынудив играть по одному-единственному правилу: «Каждый за себя!». Это автоматом обострило конкуренцию в политических джунглях, и фактически утилизировало морально-ценностные и идеологические надстройки, игравшие роль красивой обёртки конфеты, которая не всегда имеет приятный вкус, будь то «европейская солидарность», «либеральная демократия», «славянское братство» или «пан-арабский национализм».

Французы и немцы открыто «продинамили» Италию, просившую медицинскую помощь и лекарства ещё в феврале этого года. Итальянцы перехватили все грузы с масками, медпрепаратами и средствами защиты, предназначавшиеся соседним государствам. Польша заблокировала возможность транзитной эвакуации латышей и эстонцев через свою территорию. Россия продолжает усиливать давление на Беларусь и Молдову, а Венгрия разрешает эвакуацию румынов через свою территорию лишь после длительных уговоров.

США закрылись от всего мира, и пытаются первыми сделать собственную вакцину, блокируя аналогичные усилия других. При этом, Вашингтон усиливает санкции против Ирана, Кубы и Венесуэлы на фоне ослабления мировой экономики и роста дефицита лекарств и медикаментов в этих странах.

Саудовцы и эмиратцы, пользуясь хаосом, продолжили выяснение отношений в Йемене и на острове Сокотра, и усиливают блокаду Катара под соусом «борьбы с коронавирусом». Египтяне готовятся к жёсткому ответу эфиопам и суданцам из-за строительства плотины на речке Нил. Турки усиливают своё влияние на Ливию и северную Сирию, доставляя туда лекарства, а монархии Залива отказывают ливанцам в финансовой помощи, несмотря на объявленный дефолт и пандемию, выдвигая им политические требования.

«Каждый выживает в одиночку» - вот так я могу охарактеризовать то, что сейчас происходит в международных отношениях в вопросах борьбы с коронавирусной пандемией. И это хорошо, ибо лишь в такие моменты кризиса Украина может увидеть истинное нутро мировой политики, и строить свою дальнейшую внешнеполитическую стратегию, исходя из трезвой, расчётливой и циничной оценки окружающей среды.

2. Тяжёлый удар по либералам-глобалистам. Пандемия показывает, насколько тесно и глубоко связан между собой весь мир. Ни одна страна не может остаться в стороне от разворачивающихся мировых проблем. Даже периферия международных отношений чувствует на себе последствия всеобщего карантина, закрытия границ и воздушного пространства, а также обвала цен на нефть, который ведёт к падению цен на сырье и продовольствие. Это очень сильный удар по глобализации, которая и так переживала не лучшие времена из-за волны антиглобализма, захлестнувшей сразу несколько регионов от Латинской Америки до Африки и Восточной Азии на фоне упадка традиционных центристских политических сил и ослабления послевоенного конституционного либерализма в Европе и США.

3. Хайп убивает людей. Коронавирусная пандемия прекрасно показывает, насколько уязвимым является человечество в информационную эпоху. Парадоксально, но масс-медиа, являющиеся главным источником информации для миллионов людей, пытающихся понять, что происходит в мире, стали главным разносчиком психосоциальной истерии, которая сопровождает эпидемию коронавируса.

Глобальные вызовы, взорвавшиеся в начале года вместе с распространением коронавируса в китайском Ухане, оказались настолько сложными, запредельными и всеобъемлющими для обывательского сознания, что население предпочитает либо не замечать эти вызовы, либо придумать оправдания, дабы не рушить привычные иллюзии старого, стабильного и упорядоченного мира.

А крупнейшие масс-медиа ничего сделать неспособны, ибо информационно-смысловое пространство, в которых существует большинство обывателей, за последние годы резко схлопнулось под напором оголтелого популизма, циничного клик-бэйта, денежного инфотейнмента и постепенной деградации социальных отношений в обществе и политического поля в целом, что привело к вытеснению значительной части интеллектуального и морально-философского из общественного дискурса.

Результат: пандемия коронавируса распространяется в головах людей быстрее, чем в физическом мире, принимая причудливые формы тайных масонских заговоров, мистической мести иллюминатов и вселенского сговора межгалактических синедрионов марсианских евреев. Журналисты больше, чем все остальные, разгоняют панику и истерию относительно коронавируса, продолжая жить в старой парадигме массового консюмеризма.

4. Биотехнологии занимают своё залуженное место на одном пьедестале с финансовыми технологиями. Весь мир получил возможность лицезреть, что такое глобальная биологическая угроза, и насколько хрупким является мир в его нынешнем виде. Это будет иметь далеко идущие последствия для мировой системы, начиная от переосмысления роли здравоохранения в жизни человечества, пересмотра основ обороноспособности и могущественности государства и заканчивая усилением роли биотехнологий и ускорением развития более совершенных, простых и оптимизированных систем государственного управления, например через методы цифровой диктатуры, как это показывает Китай.

5. Происходит ликвидация старых политических порядков. Пандемия коронавируса показывает неэффективность и несостоятельность некоторых политических систем и \ или принципов госуправления.

Это касается как прочности политических и социальных институтов государства, так и гибкости, адаптивности системы оповещения, механизма принятия решений в условиях национальной катастрофы и способности мобилизовать ресурсы (включая силовые) для, с одной стороны, достойной схватки с глобальным вызовом, а с другой стороны — переподтверждения внутренней легитимности политического руководства в глазах населения и, таким образом, обновления общественного договора.

В противном случае, если государство окажется неспособным вовремя идентифицировать угрозу, быстро принимать нужные, а иногда сложные и морально тяжёлые, решения, рационализировать имеющиеся ресурсы, оптимизировать работу страны в таких полевых, военных условиях, то такое государство будет ликвидировано вместе со старым мировым укладом. В особой зоне риска государства постсоветского пространства, слабые экономики Ближнего Востока и Африки, не вышедшие из пост-биполярного шока системы Латинской Америки и перенаселённые гиганты Южной и Юго-Восточной Азии.

А теперь немного о логике действий этих самых государств в условиях мирового кризиса. Анализ их поведения помогает понять, в какую сторону движется международная система, и кто и в какой мере будет на неё влиять в ближайшем будущем, а также как именно будет оформляться новое глобальное лидерство. Я бы обратил внимание на следующие тенденции и процессы.

1. Китай изо всех сил старается одержать тотальную, идеологическую и, в некотором роде, цивилизационную победу над Западом в условиях борьбы с коронавирусом. Для Китая пандемия принесла две вещи: позволила провести полевые испытания и продемонстрировать всему миру своё могущество, как с точки зрения организации госуправления, так и с точки зрения способности брать на себя ответственность за мировые процессы.

В ходе борьбы с эпидемией китайцы, на виду у всего мира, провели показательный краш-тест многих аспектов своей системы, модель развития которой Пекин старается навязать всему миру и экспортировать за рубеж. Китайское политическое руководство показало, что готово к войнам нового поколения, в данном случае — биологическим. Более того, если следовать логике умышленного распространения вируса из лабораторий Уханя, в чём китайцев обвиняет, например, Дональд Трамп, то можно сказать, что Пекин показал и свою способность не только защищаться, но и вести подобную войну.

Кроме того, в Китае опробовали множество инноваций, связанных с оптимизацией системы управления массами. Такие себе полевые учения для органов контроля соцсетей и массовых коммуникаций (ручное отключение или ограничение интернета, блокировка каналов и спутниковой связи), для автоматизированной системы отслеживания и надзора (быстрая идентификация личности и всех, с кем он контактировал в последние 24 часа, обновление программного обеспечения беспилотников и камер видеонаблюдения), для силового блока и коммунальных служб (как быстро блокировать миллионный город или провинцию, построить больницу за неделю), для системы здравоохранения (посадить 1,5 млрд. человек на карантин и обеспечить раздачу масок, средств гигиены, медицинских халатов, костюмов химзащиты, организовать массовую дезинфекцию городов и деревень).

Под шумок эпидемии центральное правительство усилило свой контроль над провинциями и периферией, увеличив зависимость населения от автоматизированных систем документации, уплаты налогов и доставки еды, а также усилившись в отдельных проблемных районах типа Гонконга и Синцзян-Уйгурского автономного округа. Фактически, Пекин протестировал систему «электронного концлагеря» и «цифровой диктатуры» в полевых условиях, и показал миру, что он на это способен. Попутно, китайцы выходят на новый уровень сотрудничества с другими странами как ближнего, так и дальнего зарубежья, демонстрируя свою готовность помочь в борьбе с вирусом.

Китай старается конвертировать представления о его «успешной», как считают многие, борьбе с коронавирусом, в глобальное политическое влияние. Стабилизировав внутреннюю ситуацию быстрее остальных, Китай сейчас наращивает присутствие в нескольких критических для себя регионах, предлагая финансовую, гуманитарную, консультационную и экономическую помощь пострадавшим от коронавируса. Явно видно, что Китай настроился на усиление своего веса в южной и восточной Европе, на Африканском континенте, в районе Персидского залива и в Латинской Америке.

Для Китая эта борьба не с вирусом. Это битва цивилизаций, сражение принципиально разных моделей социально-экономического и политического развития — либеральной демократии Запада и нелиберальной автократии Востока. Для Пекина эта борьба всей его жизни, ещё начиная с XIX века, когда Запад унизил китайцев во время «опиумных войн», чего они, разумеется, никогда им не простили. А посему, в ближайшее время, если китайские власти удержат управляемость процессами внутри страны и на периферии, стоит ожидать перехода КНР из тотальной обороны в стратегическое наступление с целью установления своего господства в новом мировом порядке.

2. Для Соединённых Штатов этот кризис — один из худших и крупнейших за их историю. Я подозреваю, что в худшем случае, эти события могут оказаться фатальнее, чем Великая Депрессия 1930-х годов. Эпидемия коронавируса застала Вашингтон во время полного переосмысления своей внутренней и внешней политики, обновления общественного договора и реструктуризации политической системы.

Обе правящие партии — Демократическая и Республиканская — переживают собственные революции. Электорат демократов фрагментирован, их политические лидеры идеологически потеряны, а молодое крыло стремительно левеет, создавая невиданную ранее угрозу традиционным умеренным центристам из числа «старой гвардии» типа кланов Байдена и Клинтон. Смысловое пространство и политическая экспертиза ослабела в последние годы, что создало вакуум смыслов, который нечем и некем заполнить. В свою очередь, республиканцы растеряны по-своему. Им комфортно за широкой спиной Дональда Трампа, который, как показывает социология, всё ещё сохраняет уверенное лидерство и пользуется популярностью у населения. Однако никакой альтернативы ему в партии нет, а поляризация общественного мнения, произошедшая при Трампе, усиливает центробежные тенденции в политике США, заставляя многих республиканцев задуматься о будущем их партийного строительства и идеологических принципов.

Система здравоохранения в США много лет находилась на острие политической борьбы между кандидатами в президенты. Но никогда никому не удавалось найти универсального решения проблем. И эпидемия коронавируса ударила по ней в самый неподходящий момент, после нескольких лет последовательного урезания финансирования в сфере здравоохранения, из-за чего США оказались не совсем готовы к кризису. Эпидемия резко актуализировала дискуссии о здравоохранении, социальной справедливости и правильности выбранной Штатами модели развития — темах, являющихся вечным холиваром между левыми и правыми. Это ещё больше поляризует американское общество и СМИ, и, с одной стороны, ускоряет давно назревшие беседы о проведении глубинных реформ в социальной политике США, а, с другой стороны, обнажает американский общественно-политической дискурс для направленного влияния извне, например из РФ или Китая, которые активно вбрасывают в медиа-пространство различные тезисы об эффективности той или иной идеологической и экономической модели, тем самым внося ещё больше хаоса и противоречий в американский дискурс.

В условиях стратегического соперничества с Китаем, на стороне США играет их глобальная геополитическая растянутость, технологическое превосходство и контроль над мировыми финансами через доллар. Однако социальная сфера и здравоохранение, видимо, стали уязвимым местом для США, в которое будут бить их враги, демонстрируя превосходство своих авторитарных, но стабильных и упорядоченных систем над свободными, либеральными, но хаотичными демократиями. Для США это значит, что тактически, они перейдут в оборонительную фазу. Продолжающаяся президентская кампания связывает руки администрации Трампа, а ухудшение экономической ситуации в США (рост безработицы, закрытие предприятий, падение доходов населения) может стать главной угрозой для его переизбрания в ноябре. Поэтому, неудивительно, что президент США уже сегодня заговорил о том, чтобы на следующей неделе начать возвращать людей из карантина на работу и перезапускать промышленность и восстанавливать транспортное движение в городах.

Главной проблемой для Штатов в условиях мировой турбулентности и пандемии может стать удар на их периферии. Для России, Ирана, Китая, Турции и других игроков, желающих ослабить влияние США в регионах, сейчас может наступить наилучший момент. Пока Штаты в карантине, заняты стабилизацией внутренней обстановки, они вряд ли будут вмешиваться в потенциальные конфликты на Ближнем Востоке, в Азии, в Восточной Европе, на Кавказе или в Африке. Разве что, если они сами спровоцируют такой конфликт с целью восстановить цены на нефть. Об этом уже мягко намекал Дональд Трамп, обещая «вмешаться в ситуацию» в ближайшем будущем.

Логика действий США в ближайшее время будет, на мой взгляд, характеризоваться оборонительной тактикой, сосредоточенностью на внутреннюю политику, дальнейшим сокращением своей вовлеченности в ненужные процессы за рубежом, уменьшением влияния в нескольких регионах для консолидации и мобилизации ресурсов, а также попыткой переиграть Китай, возглавив усилия по разработке вакцины от коронавируса и установив контроль над мировым нефтяным рынком по итогам ценовой войны Саудовской Аравии и РФ.

3. Для России и Европы настали те самые «смутные времена», которые они должны пережить, сохранив, с одной стороны, свои позиции в ядре инновационных государств (в случае РФ, войти в это ядро), а с другой стороны, не потерять управляемость в условиях такого сильного шторма.

Мировой кризис и пандемия коронавируса поставит сразу несколько вопросов перед российским политическим руководством, которые и определяют нынешнюю и ближайшую повестку РФ:

• Преемственность власти. Обновление общественного договора и организация транзита власти, которые задумал Владимир Путин через конституционные манёвры, сбрасывание токсичности с правительства и смягчение внешнеполитической риторики, явно забуксовало перед лицом мирового кризиса. Проблемы, порождённые коронавирусом, заставили президента РФ внести коррективы в свой план, и замедлить процесс подготовки к транзиту, о чём свидетельствует «поправка Терешковой» об обнулении президентских сроков Путина. Однако вопрос преемственности власти всё ещё открыт, и Путину придётся его решать, даже в условиях мировой турбулентности.
• Устойчивость экономики. Нефтяная война между РФ и Саудовской Аравией снова актуализировала дискуссию о порогах устойчивости российской экономики. Хоть сейчас она чувствует себя получше, чем в 2014 году, и удар от обвала цен на нефть может быть не столь драматичным, как 6 лет назад, экономика всё ещё зависит от экспорта нефти и газа. России не удалось диверсифицировать её настолько, чтобы снять зависимость от внешних рынков. И в ближайшие пару лет это станет главной угрозой для стабильности РФ.
• Контроль над периферией. Во времена кризиса России критически важно сохранять контроль над своей ближайшей периферией. Это касается Беларуси, Украины, Казахстана и стран Кавказа, а также Черноморского бассейна. Стоит ожидать активизации внешней политики РФ на этих направлениях, поскольку без периферии Россия может оказаться в ловушке, отрезана от внешних рынков и лишённая союзников, на которых можно опереться.
• Сохранение субъектности на международной арене. Кризис поднял вопрос дальнейшей способности РФ сохранять своё внешнеполитическое доминирование на своих главных региональных площадках: Сирия, Ливия, Армения, Молдова, Каспийское море, Чёрное море. Для России нынешний кризис — это тест на гибкость, устойчивость её альянсов и возможности не просто сохранять свои позиции, но и расширят их. Как видим по примеру Италии, российские элиты пытаются пробовать переходить в тактическое наступление на отдельных направлениях.
• Технологическое отставание. Паралич глобальных логистических цепочек и обвал фондовых рынков ухудшает позиции РФ в контексте технологического отставания, которое стало очевидным в последние годы. Санкции 2006-2014 годов и провал импортозамещения в сфере высоких технологий увеличил технологический разрыв между РФ и развитым западным миром. Сегодняшний кризис может ещё больше навредить попыткам России вернуть себе доступ на рынки технологий.

Для стран Европы мировой кризис — это конец их многолетнему эксперименту с моделью social welfare state, а также прямая угроза евроинтеграционным проектам. Закрытие границ и прекращение воздушного соединения убивают производство, которое и так падало все последние годы. Для проблемных стран Еврозоны типа Греции и Италии кризис — это угроза дефолта, который, если произойдёт, то вызовет катастрофические последствия для Евросоюза. В особой зоне риска Германия, для которой выживание ЕС — жизненно необходимая цель. Кризис породит ещё больший спрос на сильных, уверенных в себе политических лидеров, в особенности, если старые не справятся с вызовами. Это автоматически даёт шанс на приход к власти различных радикалов и авантюристов, как было во время миграционного кризиса 2014-2015 годов. Кстати, он тоже никуда не делся: договорённости с Турцией по сирийским беженцам, как известно, рухнули в конце февраля из-за ситуации в Сирии.

Внутри Европы, на мой взгляд, обострится борьба между разными структурными альянсами в ЕС, в частности между Восточной Европой и Западной. Венгрия, Польша, Румыния, страны Балтии, Чехия и Словакия все зависят от стабильности Евросоюза, и будут требовать финансовой помощи, которая удерживает их на плаву. Со своей стороны, Франция, Германия, Испания, Португалия и страны Северной Европы будут пытаться консолидировать ресурсы у себя, чтобы смягчить удар кризиса. Это приведёт к трениям внутри ЕС, от разрешения которых будет зависеть будущее Союза как такового. Появление такой слабости и уязвимости непременно привлечёт конкурентов — Россию, США и Китай, которые будут пользоваться внутриполитическими разборками в ЕС для получения выгоды и усиления своего контроля над рядом стран.

4. Индия входит в мировой кризис, двигаясь в логике Китая. Провалив несколько глобальных геостратегических проектов наподобие китайского «Один Пояс, Один Путь», Индия всё ещё в поисках собственной супер-региональной роли в Индо-Тихоокеанском регионе. Пока что, их тактическим выходом из ситуации стал ситуативный альянс с администрацией Трампа на базе противостояния Китаю и Пакистану. Впрочем, кризис вносит новые краски в сложившийся в Южной Азии геополитический пат.

Националистические лидеры, находящиеся у руля Индии, закрыли всю страну на карантин. Они намереваются повторить «подвиг» Китая, демонстрируя, что и они способны навести порядок и контролировать процессы в своём государстве, не хуже, чем их сосед. В условиях, когда Китай настроился захватить мировое лидерство и подвинуть США со своего трона, Индия не может стоять в стороне. Сразу несколько возможностей открываются для официального Дели в условиях нынешнего кризиса:

• Возможности для своей фармацевтической отрасли;
• Тестирование систем госуправления на уровне штатов;
• Окно для усиления влияния в Афганистане после ухода оттуда США до конца 2020 года;
• Закручивание гаек в спорном штате Кашмир под прикрытием борьбы с коронавирусом;
• Усиление государства в регулировании медиа и Интернета, вход в гонку цифровых технологий;
• Сближение с государствами Ближнего Востока и Восточной Азии на фоне уменьшения влияния Штатов.

5. Страны Латинской Америки, вероятнее всего, пострадают от кризиса больше остальных. Причин несколько: слабые экономики, зависимость от внешних рынков, отсутствие сильных интеграционных связей, дискредитированные политические институты, старая идеологическая база времён «холодной войны». По оценкам аналитиков Экономической комиссии Латинской Америки и Карибского бассейна, 35 млн. латиноамериканцев могут выйти за черту бедности в результате кризисных явлений, уровень бедности в сумме поднимется на 10%, а рост ВВП не то, что вырастет со скромных 0,3% в 2019 году до 1,3%, как ожидали, а уйдёт в минус до 2%.

Учитывая весьма посредственное состояние политических систем в этих странах, я не ожидаю появления у них неких стратегических интересов в условиях мирового кризиса. Напротив, правящие элиты будут пытаться тупо выживать, во всех отношениях, попутно решая свои личные и политические задачи, опираясь то на одних, то на других глобальных покровителей, и на фоне коронавируса споря о том, чья экономическая модель лучше — левых или правых. Вполне вероятно, что ситуация обострится в Венесуэле, Гватемале, Бразилии, Никарагуа, Боливии и Колумбии. Не исключено, что для государств, где идёт обновление политических элит придёт звёздный час для новых, молодых лидеров — Уругвай, Парагвай, Чили, Аргентина, Перу. В той же Бразилии уже 2 года назревает открытый конфликт между парламентом и администрацией президента Жаира Болсонару, который чуть не заболел коронавирусом 2 недели назад. Это раскручивает противостояние и между окружением президента и представителями военного генералитета.

6. На Ближнем Востоке наблюдается смерть старых политических систем. Этот регион самый взрывоопасный из всех. Обвал цен на нефть и падение фондовых рынков обостряет конкуренцию между монархиями Персидского залива и ухудшает внутреннюю ситуацию в Саудовской Аравии, Омане, Кувейте, Бахрейне и ОАЭ, вынуждая лидеров закручивать гайки, консервировать систему и пытаться выдержать период кризиса и низких цен.

Наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бин Сальман арестовал сотни людей под предлогом борьбы с коррупцией, среди которых — оппозиционно настроенные к нему чиновники и принцы. Падение цены акций энергетического гиганта Saudi Aramco ниже объявленной на IPO, предполагаемая заморозка многих инфраструктурных мега-проектов и вынужденное затягивание поясов могут сыграть против наследного принца, провоцируя рост протестных настроений, в особенности в восточных шиитских регионов, ныне блокированных полностью из-за коронавируса.

Новый султан Омана Хайсам бин Тарек старается удержать власть в своих руках в условиях политического транзита после смерти своего дяди Кабуса бин Саида в феврале в условиях бушующей войны в соседнем Йемене и усиливающейся конкуренции с Эмиратами и Саудовской Аравией за контроль над морскими коммуникациями в Аравийском море, Оманском заливе и у Африканского рога.

Катар пытается преодолеть последствия сухопутной, морской и воздушной блокады, установленной 3 года назад Саудовской Аравией и её союзниками. Закрытие воздушного пространства для Qatar Airways, падение импорта и экспорта ударит по экономике эмирата, которая только начала выходить в плюс спустя годы турбулентности на рынке из-за конфликтов с соседями. В этот раз мало на кого можно опереться: Турция имеет собственные экономические трудности, а по Ирану коронавирус ударил больнее всех в регионе.

Ливия, Сирия, Йемен и Палестина — потенциальные новые очаги гуманитарной катастрофы, поскольку они совершенно не готовы к эпидемии коронавируса, и не имеют доступа к ресурсам. Более того, на фоне мировой турбулентности и обострения конкуренции внешних игроков, в этих странах, а также в Ираке и Ливане, могут обострится конфликты. В условиях пандемии и хаоса на рынках, в Ливии стороны конфликта развалили мирные договорённости, и снова возобновили боевые действия вокруг Триполи. В Сирии Турция и Россия пытаются реализовать Московские договорённости, дабы избежать очередной военной операции в провинции Идлиб, которая может снова столкнуть лбами сирийскую и турецкую армии. В Йемене хуситы, поддерживаемые Ираном, воспользовались уязвлённостью Саудовской Аравии, и добились значительного прогресса в боях с про-саудовской коалицией на севере и северо-востоке страны, вынудив Эр-Рияд пойти на мирные переговоры. Это впервые, когда про-саудовские силы понесли военное поражение столь крупных масштабов. А тем временем, на палестинских территориях начинает распространяться коронавирус. Местные власти к нему не готовы, особенно сектор Газы, блокированный Израилем и Египтом. Это может стать очагом гуманитарной катастрофы в регионе, прямо у границ Израиля, Ливана, Египта и Иордании.

В целом, практически в каждом ближневосточном государстве наблюдается отмирание элементов старой пост-колониальной системы, а в худшем сценарии я не исключаю, что некоторые страны могут и вовсе развалиться на части, не в силах более поддержать самих себя, когда мировые рынки сужаются, а источники ресурсов становятся всё меньше. К примеру, уже сейчас усиливаются центробежные тенденции в разорванном политическими распрями Ираке, где полноценное правительство отсутствует вот уже 5-й месяц. Или, например, Ливан, где анти-элитарная революция набирает обороты по мере ухудшения их фискального кризиса, снёсшего правительство Саада Харири и отправившего в нокаут старые межконфессиональные договорённости середины нулевых годов.

На фоне всех этих процессов стоит сказать, что Украина, как государство со слабыми институтами и экономикой, оказалась на самом острие глобального противостояния. К сожалению, мы совершенно не готовы к последствиям мирового кризиса и к вхождению в фазу перехода, поскольку страна всё ещё находится (ментально, политически, идеологически, культурно, социально, экономически) в старом укладе, и за последние годы мало что сделала, чтобы покинуть его.

Постоянная политическая нестабильность, обострённая противостоянием кланово-олигархического «теневого государства» с международным транснациональным десантом, убила шансы Украины на привлечение иностранных инвестиций и поиска новых, стабильных и гарантированных, источников заемных денег. Кроме того, слабость политических институтов утилизировала доверие к ним со стороны общественности, а это подрывает любые попытки властей навязать свою волю населению, даже если речь идёт о благородных целях — установлении карантина во имя здоровья нации. Люди банально не верят политикам, и будут обращаться к альтернативным источникам информации с целью формирования картинки происходящего (российские СМИ, оппозиционные партии, анонимные телеграмм-каналы, андеграундовые аккаунты в соцсетях, «сарафанное радио», лидеры общественного мнения локального разлива и т. д.).

Экономика Украины всё ещё находится в состоянии тотальной зависимости от внешних факторов. Соответственно, данный мировой кризис напрямую затрагивает будущее нашего государства, определяя не только его выживание в ближайшем будущем, но и форму организации и характер функционирования, в зависимости от того, в какую сторону пойдёт волна кризиса. Долговые облигации, деньги заробитчан и цены на сырье — вот столпы стабильности украинской экономики, которые сейчас начинают коллапсировать вместе с мировой системой.

Социальная организация в Украине также в довольно сыром виде. Модель взаимоотношений между людьми, группами людей и общинами в Украине не способна содействовать самоорганизации населения в той мере, которая необходима для установления карантина, его удержания и преодоления последствий эпидемии, не говоря уже о принятии быстрых, эффективных антикризисных мер в случае возникновения чрезвычайных ситуаций. Люди всё ещё предпочитают возлагать всю ответственность за ситуацию в стране не кого-то другого: местные власти, ЖЕКи, ОСББ, правительство, парламент, президента и т. д. Пост-советский менталитет всё ещё превалирует, особенно в регионах.

Во внешней политике Украина так и не сумела вырваться из цикличности и ограниченности своего мышления. Новых союзников у нас не появилось. Старые отношения либо стоят на месте, либо ухудшились. Китайское направление, на мой взгляд, переживает не лучшие времена. Отношения с США остаются натянутыми. Соседние государства так и не дождались каких-либо серьёзных подвижек с нашей стороны, за исключением, возможно, Беларуси и Польши. Но и их недостаточно, чтобы сейчас опереться на соседей в контексте кризиса. Другие направления — Кавказ, Центральная Азия, Южная Азия, Юго-Восточная Азия, Ближний Восток, Африка и Латинская Америка — остаются для Украины недосягаемыми. Делаю из этого вывод: у Украины нет друзей, на которых можно было бы положиться, пользуясь какими-то эксклюзивными бонусами в отношениях с другими странами. А значит, Украине ничего не остаётся, как полагаться на себя и следовать классической схеме многостороннего сотрудничества и аппелирования к международным организациям наравне с остальными.

С учётом вышеизложенного, Украине следует подготовиться к ударной волне. Для нас мировой кризис и перераспределение мирового влияния вряд ли принесут множество бонусов, учитывая состояние готовности Украины к подобным явлениям. Я не ожидаю, что Украина в результате кризиса усилит свои позиции. Максимум, что мы можем сделать — сохранить то, что есть, и не потерять больше. На мой взгляд, Украине стоит сейчас обратить внимание на следующие шаги:

1. Скорректировать свои внешнеполитические интересы. Они должны быть сосредоточены на защиту своих граждан, максимальной консолидации имеющихся ресурсов и поиске альтернативных рынков сбыта, маршрутов поставки критических важной продукции и моделей стимулирования внутреннего производства во имя избежания массовой безработицы.

2. Определить возможности поиска новых рынков и сотрудничества. Естественные направления, на мой взгляд — страны Восточной Европы, Балтия, Турция, страны постсоветского пространства. Если удастся выйти за пределы традиционного субрегионального мышления, то сейчас хорошее время задуматься над диверсификацией своих политических и иных контактов со странами Африки, Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока.

3. Ускорить реализацию инфраструктурных проектов. Во-первых, это стимулирует создание рабочих мест в условиях, когда кризис отбирает у людей работу. Во-вторых, это может помочь привлечь иностранные инвестиции на фоне массового печатания многими государствами денег, которыми они заливают мировые рынки. В-третьих, нет лучше времени развивать внутреннее производство и потребление, как во время карантина и закрытия границ.

4. Обеспечить страну необходимыми ресурсами для хотя бы минимального соответствия угрозам в области здравоохранения. Выйти на модель «контролируемого распространения» коронавируса, понимая, что заразятся, скорее всего, большинство людей. Главная цель — не допустить массовой, неконтролируемой эпидемии, которая может обрушить всю систему здравоохранение и привести к хаосу и анархии на улицах.

5. Заморозить все усилия на донбасском направлении. Любые попытки продвигаться в вопросах Донбасса сейчас неуместны, и будут восприняты населением негативно. Во-вторых, эта проблема нынче теряет актуальность в условиях мировой турбулентности, когда на кону стоят гораздо более глубокие и масштабные вещи. И любые результаты на этом направлении не будут оценены никак и никем. В-третьих, в условиях кризиса и слабой переговорной позиции, существует риск, что педалирование вопроса Донбасса сыграет против Украины, и мы получим плохую политическую конфигурацию по итогам очередных переговоров. Для России, которая пытается выйти на ослабление или снятие санкций на фоне коронавирусной пандемии и расширить своё влияние в Европе, любые инициативы Украины, направленные на скорейшее разрешение ситуации на Донбассе путём переговоров, скорее сыграют в плюс, а нам в минус.

Подписывайтесь на страницу Илии Кусы в Facebook, телеграм-канал Илии Кусы, канал «Хвилі» в Telegram, на канал «Хвилі» в Youtube, страницу «Хвилі» в Facebook, канал Юрия Романенко на Youtube, канал Юрия Романенко в Telegram, страницу в Facebook, страницу Юрия Романенко в Instagram