Национальная академия наук Украины — высшая государственная научная организация Украины, занимающаяся исследованиями в области естественных, гуманитарных, общественных и технических наук. В её структуре — 168 институтов и научных учреждений и 46 организаций опытно-производственной базы, с широчайшим диапазоном исследований: от информатики до физико-технических проблем энергетики, от биохимии, физиологии и молекулярной биологии до литературы и искусствоведения. В теории, со всеми этими 168 институтами, Украина должна иметь крутую научную базу для внедрения инновационной модели экономики. В теории.
Теперь по факту. В НАН Украины работает — зажмурьтесь — 37 тысяч человек. Средний возраст сотрудников — 55 лет, кандидат наук — 51, доктор наук — 62, академик — 71. На сегодня, только каждый пятый научный сотрудник в НАН является молодым ученым либо кандидатом наук в возрасте до 35 лет. На конец 2014 года в НАН Украины работало 6 докторов наук в возрасте до 35 лет. НАН Украины финансируется из гос. бюджета (порядка 2.1 млрд. грн в 2014 и 1.6 млрд. грн в 2015), получая, при этом прибыль от сдачи в аренду гигантского количества объектов недвижимости по всей стране. В целом, несмотря на фантастические возможности, большинство сотрудников влачит около-нищенское существование, полностью завися от выстроенных вертикалей и негласных правил, определяемых президиумом.
НАН Украины это Ватикан, страна в стране. Корпорация, во владении которой находятся колоссальные активы — сотни тысяч гектаров земли. Организация со времен УССР плотно интегрирована в государство, абсолютно непрозрачна, постоянно пытающаяся получить исключительную монополию на любую деятельность в области науки и образования и, что самое главное, приносящая МИНИМУМ ценного в науку и в образование, и не дающая возможности сделать это другим. Возглавляет все это 96-летний Борис Патон, который в 16 апреля 2015 года в очередной раз был выбран президентом НАН, при поддержке всеми 14-ью отделениями академии. Вдумайтесь в это.
Нет, конечно все знают про участие украинских ученых в создании и модернизации оборудования Большого адронного коллайдера, благодаря чему было подтверждено существование Бозона Хиггса (кстати, где имена этих ученых? Причём здесь Семиноженко?). Также знают про инновационную разработку технологии сварки мягких живых тканей. И про оптический диск на сапфировой подложке, размером 210 MB. И про кристаллы селенида цинка. Много еще чего хорошего было придумано нашими учеными. Но всё это — капля в море, в сравнении с тем, чего можно было бы добиться, не превратись НАН в самый большой в мире дом престарелых.
Никто не предлагает разрушать науку. Речь о противоположном — о создании для науки необходимой жизненно-важной инфраструктуры, которую невозможно запустить, имея на голове НАН в её сегодняшнем виде. Причем нужно срочно, немедленно начать это делать, иначе из страны будет продолжаться дикая утечка мозгов. В то время, как науку в Украине и дальше будет представлять эта армия древних рептилий, настоящие ученые, которых становится все меньше и меньше, будут стремиться реализовать себя там, где их труд может быть оценен по достоинству.
Уже не первый год те немногие украинские учёные, которые действительно делают науку, пропагандируют необходимость провести переаттестацию научных сотрудников академии в соответствии с общемировым индикатором — индексом цитирования в читаемых научным сообществом изданиях. Конечный результат труда учёного — сообщение о его открытиях, доступное максимальному количеству людей. Это может быть статья, книга, газетная заметка или страничка в мировой компьютерной сети. На современном этапе развития науки международным языком является английский, и написанные на других языках работы в принципе не имеет никакого значения. Если учёный не публикуется в течение 5 лет, он навсегда умирает для науки. Что им на это отвечают «мудрые старейшины» из президиума НАН? Ничего. Ощущение, что они не понимают, что происходит, какой сейчас год и почему Леонид Ильич Брежнев так редко появляется в телевизоре.
По следам серии статей [1], [2], [3] [4] на «Хвиле». Часть этого текста я уже публиковал в 2014, мало что изменилось с тех пор.
