Как фрустрация рождает терроризм

Вот, представьте себе, хороните, — не дай бог! — вы, скажем, близкого человека. Ну, скорбь, конечно, слезы, цветы, оркестр журчит вдумчиво. И тут вы замечаете у гроба какого-то незнакомого человека. При этом незнакомец рыдает вполне искренно и истово целует труп в хладный лоб. Вы, понятно, подвигаетесь к плакальщику поближе и вопрошаете: откеле он такой печальный взялся и что ему Гекуба?

— Ах, — отвечает он сквозь рыдания, — никак я к покойнику не отношусь и в жизни об них не слыхивал. Но меня недавно отчитали за лицемерную избирательность моей скорби и сказали, что скорбеть только о близких и знакомых неприлично, так как в мире есть и другие пострадавшие и упокоившиеся. И верно ведь, Земля такая жуткая планета, то Киншасе кого-то застрелят, то в Бейруте кого-то взорвут! Теперь мне приходится постоянно пропадать по больницам, моргам и поминкам и скорбеть по всем сразу, а не только с кем у меня были личные связи. Занимает это уйму времени и сил, так что, боюсь, скоро сам ноги протяну от этой нескончаемой вселенской печали. Зато по честному.

Это менее всего раздражающий момент в общей реакции на теракты в Париже и в последовавшей реакцию на реакцию. Хуже было то, что обнаружилось невероятное количество экспертов и аналистов, заполнивших СМИ и интернет своей «экспертизой» и «анализами». В этом бренчании бубенцов издалека совершенно потерялись голоса действительных работников спецслужб. И неудивительно. Эти люди, занимающиеся проблемами безопасности профессионально, говорят скучные и осмысленные вещи: теракты достаточно легко организовать и провести, особенно, если террористы не особо заботятся ни о своей, ни, тем более, жизни других. В свое время Ирландская республиканская армия закладывала бомбы так, чтобы не пострадали гражданские, звонили заранее с предупреждениями о взрывах, и все равно страдали и случайные прохожие. ИРА заботилась о своем образе, который не предполагал бессмысленные массовые жертвы. Но и в Северной Ирландии пришлось в течение многих лет держать армейский контингент, что весьма напоминало военное положение. Именно так. Для эффективной борьбы с терроризмом необходимо установление авторитарного, а еще лучше, тоталитарного режима. Нам постоянно напоминают, что большинство террористов в Европе было известно спецслужбам, но забывают при этом, что в свободном обществе хватать человека, не совершившего действительного преступления, нельзя. Иначе могут и вас арестовать за подозрительное поведение. Но если мы не готовы распроститься с нашими правами и свободами, то придется задуматься не только о последствиях, но и причинах неприятных явлений.

К теме исламского, и не только, терроризма мы уже обращались в этом году в статьях “Почему терроризм останется с нами еще на одно поколение” и “Что такое ИГИЛ и как с ним не бороться” (и немного в “Уничтожение пролетарской системы — главная задача украинской революции”). Но так как мало кто в мире, как ни странно, читает мои статьи, а еще меньше народу их принимает к сведению, то неудивительно, что отовсюдю раздались испытанные временем клише, не имеющие особого смыслового значение, но позволяющие специалисту выглядеть значительно и наукообразно, как роговые очки идоту: конфликт цивилизаций, религия ненависти, бездушный капитализм, американская политика, за всем стоит Путин, европейский мультикультурализм, кому это выгодно, и так далее, и тому подобное. Главное, чтобы тут был кто-то хороший (обычно мы), и кто-то плохой (всегда они), а необходимые логические (или не очень) связки уж как-нибудь можно подогнать при желании. И действия должны быть направлены на них (плохих), и ни в коем случае мы (хорошие) должны что-то менять в связи с этим.

Как в свое время удачно прокомментировал политический сатирик Билл Маар обращение президента Буша к американцам после 11 сентября 2001 года, в котором тот сказал, что ничего не нужно изменять в их жизни: “Наш президент призвал нас вообще ничего не делать. И мы с готовностью откликнулись на его призыв!”

Кстати, этот Билл Маар (Bill Maher), несмотря на то, что его либеральные, антирелигиозные и вегетарианские убеждения часто заносят в сторону от здравого смысла и научных доказательств, довольно часто попадает в точку. Как, например, в случае с терроризмом. Он уже давно обратил внимание, как очень похоже на то, что мусульманских экстремистов и американских массовых убийц в преобладающем большинстве случаев объединяет одно — они, как правило, молодые мужчины и им в жизни очень не хватает секса. Мы бы сказали спермотоксикоз. Термин не научный, как и наблюдение комика, но все это очень четко попадает под вполне резонное определение, к которому лучше всего подходит слово, не имеющее подходящего аналога ни в русском, ни в украинском языках — фрустрация.

Фрустра́ция (лат. frustratio — «обман», «неудача», «тщетное ожидание», «расстройство замыслов») — негативное психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей, или, проще говоря, в ситуации несоответствия желаний имеющимся возможностям. Такая ситуация может рассматриваться как до некоторой степени травмирующая.

Понятно, что фрустрация складывается не только от отсутствия сексуальных отношений. Но регулярный секс (даже в одиночку) действительно резко снижает желание умереть или убить по любому поводу. Особенно у молодых мужчин, таковой у нас гормональный расклад. Но по настоящему травмирующей фрустрация становится тогда, когда для желаний имеются все соответствующие возможности, но при этом у человека нет достаточных навыков социального взаимодействия. Если, — раз уж речь зашла о сексе, — общество в целом осуждает и ограничивает отношения полов и половые отношения любого рода вне контекста традиционного брака, то сексуальная фрустрация вряд перерастет в социальную. Всем хочется, но никому не перепадет. Терпимо. Другое дело, если вокруг бурлит половое веселье, а тебя никто на него не приглашает. Особенно, если алкоголь или тебе по той или иной причине недоступен, играть death metal тебе неинтересно, в спорте у тебя не получается, а твои друзья такие неприкаянные и нудные как и ты. Но это если ты американский белый подросток. Если ты французский подросток алжирского происхождения, у тебя может появиться еще один вариант решения твоей фрустрации.

Дело, конечно, не всегда, и не только, и не столько в сексе, или в одной какой-либо причине. Людям, которые сами не проходили через потрясение иммиграции, особенно вынужденной иммиграции по политическим или экономическим причинам, трудно себе представить психологическую ситуацию, в которой себя находят новоприбывшие в новой системе отношений. Хуже всего часто приходится особенно второму поколению. Первое поколение иммигрантов, обычно, смиряется с обстоятельствами и занимается построением новой жизни на новом месте. Их дети, рожденные или выросшие здесь, напротив, иногда сталкиваются с вызовами жизни, которые они оказываются не в состоянии решить. Не так важно, реальны или нет их проблемы. Важно, что второе поколение изначально считает себя местными, но неспособность вписаться, по тем или иным причинам, в действительность вполне может бросить человека в крайность диаметрально противоположную тому восприятию мира, в котором он вырос.

И не думайте, что речь идет исключительно об исламских экстремистах, подавляющее количество которых в западных странах представляет второе поколение иммигрантов. Любую религию можно истолковывать как угодно. Вон, в Бирме, “мирные” буддисты вовсю истребляют мусульман, а главный подстрекатель насилия там — буддийский монах. В Индии индуисты время от времени тоже громят мусульман. Так что не стоит удивляться, что в мусульманских странах давят оставшихся христиан и каких-то чудом сохранившихся евреев. Католики из ИРА и ЭТА тоже ведь другую щеку не подставляли, не говоря уже об американских правых экстремистах, тоже, обычно, верующих христиан. Было бы желание творить насилие, а цитата найдется. Дайте мне любой священный текст, и я надергаю оттуда что вам угодно. А можно и без религии.

Лет десять назад мне довелось услышать на вечеринке бывших советских граждан в Канаде, как чей-то сынуля пассионарно вещал моей совершенной канадской дочери что-то про величие русских, белую расу, тупых канадцев, ленивых и опасных черных, гордость за русскую нацию, и прочую белиберду, характерную для подростков, которых девушки не любят. А вот родители его производили впечатление вполне приличных евреев. Моя дочь удивленно спросила: он что, нацист? Нет, он был мудак обыкновенный. Но в его распоряжении была традиция алкоголизма и лени, так что я надеюсь, что далее безответственного трепа парень не зашел.

Тем не менее, если вы копнете любую проблему, в самом корне ее вы найдете фрустрацию. Реальность причин тут абсолютно не играет значения. Важнее то, что вас не понимают и не принимают. Любой из нас бывал в положении, когда пытаешься что-то втолковать человеку, а он ну никак не желает понимать очевидные для вас вещи. Как хочется вломить этому идиоту, вбить в эту тупую башку свою истину, и хрен с ними, с последствиями! Вот это и есть фрустрация. Поэтому палестинцы, после сравнительного благополучного периода 1980-х, поддержали уже, пожалуй, три итифады против Израиля, несмотря на серьезные экономические и политические последствия. А израильтяне ответили на это эскалацией напряженности. Тоже из-за фрустрации! А так как обе стороны намеренно игнорируют поводы для фрустрации у другой стороны, конца этому конфликту не видно.

Как, честно говоря, трудно увидеть внятное завершение конфликта и в Украине. Причиной его называют что угодно, от коварной путинской многоходовки до предателей в свежевыбранном демократическом правительстве, но никто не видит того, что фрустрация — общий знаменатель всего периода украинской независимости. Коррупция, русский язык, даже противостояние с Россией это всего лишь катализаторы выражения общей фрустрации. Революция Достоинства вполне могла бы называться Революцией фрустрации. Майдан стоял, и это постоянно повторяли его участники, не столько за европейский вектор в политике, а потому, что всех все достало. И я скажу больше — то же самое было и в Крыму, и на Донбассе. Можно сколько угодно делать экономические раскладки, выдумывать политический анализ, приводить исторические прецеденты и параллели, указывать на ошибочность и ложность воззрений и утверждений другой стороны, и все это, возможно, будет основано на фактах и безукоризненных доказательствах, но фрустрация не рациональное ощущение. Ей необходим выход. И рано или поздно она его найдет.

Одна из проблем Европы — этно-национализм. Европа — континент наций, часто понимаемых как этносы. Я знаком с двумя, условно говоря, бельгийцами. Один был рожден в Бельгии, другая — в Конго. Он прожил 25 лет в Бельгии, она никогда там не была. Я познакомился с ними в Канаде. Он, как ребенок, радовался получению канадского гражданства. К моему удивлению, оказалось, что всю жизнь он имел конголезский паспорт, так как никогда не стал гражданином Бельгии, поскольку его отец, один из первых профессиональных чернокожих футболистов из Африки в Европе, был гражданином Конго. Моя знакомая, рожденная в Конго, была бельгийкой по праву рождения от белых бельгийских родителей. Естественно, это всего лишь один пример, вполне вероятно, с упущением каких-то важных деталей. Но, все-таки, стать канадцем или американцем гораздо проще, чем испанцем или французом, даже такому белому и красивому жгучей испанской красотой космополиту как я. Именно стать, а не просто жить.

Как бороться с фрустрацией? По идее — drugs, sex and rock‘n‘roll, точнее рекреационные наркотики и алкоголь (умеренно, естественно), секс, какой душе угодно, (но с учетом венерической опасности) и чувственно-умственные наслаждения: музыка, кино, порнография, по-настоящему вкусная еда (а не смесь сахара, соли и муки) и общение, много разнообразного общения.

Особенно с одиночками, сидящими в сторонке, в четырех стенах своего ментального гетто. Потому что есть серьезная вероятность того, что он не знает, как установить с вами контакт, его мучает фрустрация, от неспособности вписаться в ситуацию, которая для вас естественна. Дайте ему возможность установить линии коммуникации и открыть диалог с вами. Скорее всего, вы не найдете ничего общего и разойдетесь своими путями. Но между вами больше не будет фрустрации.

Иногда, говорила одна моя знакомая, мне легче мужчине отдаться, чем долго его слушать. Я так и не понял, кого и что она имела в виду.