В нынешнем противостоянии на Востоке отчетливо прослеживается дискурс «фашизма». Пропаганда, которая используется российскими проправительственными СМИ, делает упор именно на обвинения украинской стороны в фашистском характере ее действий. Однако если посмотреть на реакцию и мифологемы, продвигаемые российской стороной, с противоположной точки зрения формального научного определения фашизма, то картина будет вырисовываться прямо противоположная.

Создателем фашистской идеологии стал Бенито Муссолини — итальянский ветеран Первой мировой войны, который разочаровался в старом итальянском режиме. Он сформулировал новую философскую доктрину, в которой изложил свое видение должного взаимодействия между человеком и государством: «…Для фашизма человек это индивид, единый с нацией, Отечеством, подчиняющийся моральному закону, связующему индивидов через традицию, историческую миссию, и парализующему жизненный инстинкт, ограниченный кругом мимолетного наслаждения, чтобы в сознании долга создать высшую жизнь, свободную от границ времени и пространства. В этой жизни индивид путем самоотрицания, жертвы частными интересами, даже подвигом смерти осуществляет чисто духовное бытие, в чем и заключается его человеческая ценность…». Для фашистской доктрины ключевыми ценностями являются «железная рука», «дисциплина» и «порядок». На доминирующую лексику какой из сторон конфликта все это похоже? Ответ, к сожалению, очевиден — Дугин и другие идеологи Русской весны неоднократно высказывались в подобном ключе. Чтобы не быть голословным, приведу несколько примеров. Еще в 2000 году, комментируя в своем учебнике по геополитике причины, препятствующие трансформации России в современное европейское государство, Александр Дугин с гордостью заявлял: «их [русских] политическая воля несовместима с узкими нормативами рационального и усредненного количественного существования в рамках бюрократически эффективного механизма. Русские готовы идти на немыслимые жертвы и лишения, лишь бы реализовывалась и развивалась национальная идея, великая русская мечта. А границы этой мечты нация видит, по меньшей мере, в Империи». Интервью Дугина от 2012 года » Идея высшей ценности индивида — несвойственна русской культуре…Идея, великая идея – это абсолютная необходимость, она дает жизнь людям и государству, поднимая человека из того свинского состояния, в котором его ничего не заботит кроме чисто материальных удобств и комфорта, и давая государству, особенно такому государству как наше, смысл существования. Только ради идеи стоит жить…».

Природа фашизма укоренена в комплексе собственной неполноценности людей, которые в силу определенных причин оказались на обочине жизни. Иногда таким комплексом страдают целые страны. Фашизм всегда тесно связан с идей прошлого золотого века, который по каким-то причинам был отнят у людей. В Италии это были последствия Первой мировой войны, в которой страна потеряла сотни тысяч убитыми, при этом территориальные приобретения оказались куда скромнее, чем обещания пропаганды. В Венгрии эпохи маршала Хорти больной темой стал Трианонский договор, по которому страна лишилась около половины той территории, которую она контролировала до Первой мировой войны. В нацистской Германии Гитлер опирался на разочарование немцев в благосостоянии страны в сравнении с довоенным, ощущение несправедливости от итогов Первой мировой войны, причины поражения в которой не были до конца поняты населением. Наконец, современная Россия так и не оправилась от гибели советской империи. Не достигнув значимых успехов в своем постсоветском развитии, элиты и большинство населения страны вместо того чтобы осознать ошибки своей внутренней системы, обратились в прошлое как в золотой век, игнорируя его отрицательные черты. Причем что важно, сейчас, когда в России говорят о тоске по СССР речь идет прежде всего не о созидательных позитивных элементах советской системы, таких как доступное и относительно качественное здравоохранение или образование, но о пороках советского общества: стремления навязать свою волю окружающему миру, вера в то, что страх перед агрессором означает уважение к последнему и, наконец, безразличие к отдельной человеческой судьбе как таковой. Наблюдается ли подобный комплекс в современной Украине? Очевидно, нет. Украина не тоскует по мифическому прошлому и не стремится навязать свой выбор окружающим ее странам. В современном противостоянии на Востоке страны позиция украинского государства естественна: восстановление территориальной целостности страны для обеспечения внутреннего развития.

Другой отличной чертой фашизма является специфическое представление о нации как о живом биологическом существе, в котором человек есть не более чем его клетка. При таком подходе с человеком можно и должно творить практически все что угодно. Нацисты в Германии уничтожали психически больных, лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, евреев и цыган именно по той причине, что они «больные клетки», которые необходимо уничтожить, прежде чем зараза расползется по всему организму. В современной России дети-сироты уже де-факто совсем не подлежат иностранному усыновлению, потому что они «биоресурс», пусть даже и некачественный, но который нельзя отрезать от «тела нации». Что более опасно для мирового сообщества, так то, что точно такая же фашистская логика используется в российской внешней политике. Наверное, самое честное выражение этого подхода дала одна из ведущих российских пропагандистов — корреспондент газеты «Комсомольская Правда» Ульяна Скойбеда. В своем материале «Возвращение блудной Украины» от 31 июля она написал следующее: «…поняла важную вещь, которая все объясняет: я не считаю Украину отдельной страной…- И потому дика и невозможна для каждого русского человека попытка Украины идти в Европу. Левая нога твоя решит идти в Европу — как ты на это отреагируешь? — Украина не делает России ничего плохого, не совершает против нас никаких преступлений, кроме одного: она идет в Европу. От нас. Но именно этого — этого одного! — Россия не может позволить. В нашей матрице зашито: Украина — это Россия, продолжение наше, плоть, кровь. Максимум, что мы можем допустить, — существование «второго русского государства»…Мы не отпустим тебя, нога. Мы будем бороться за тебя до конца…[курсив мой — П.Г.]». Та же «биополитика» — есть воображаемое государственное «тело» и его «части». Для «частей» нет понятия суверенитета, независимой внешней и внутренней политики. Вопросы целесообразности такой политики с точки зрения установления добрососедских отношений с окружающими странами, успешного внутреннего развития не ставятся. Есть простая фашистская логика сохранения «тела» и она должна быть выполнена.

Еще одним компонентом фашизма является убежденность страны в своей избранности и вызванное ею презрение к окружающему миру. Вера в избранность же является прямым следствием желания скрасить неприглядную социальную реальность и наполнить ее высшим смыслом. Ведь если нет высшей идеи, то необходимо заниматься реальностью, признавать свои ошибки и иметь гражданское мужество дать отпор такой власти, которая ведет страну к катастрофе. Однако если такая избранность есть, то ради нее можно простить все — жизнь индивида наполняется особой важностью, создается новая субъективная реальность, в которой ему комфортно существовать. Действия же окружающего мира, которые рискуют эту субъективную реальность разрушить, в такой системе неминуемо будут восприниматься как угроза. Причем, интернациональность этих действий значения не имеет. Так украинский майдан в феврале 2014 года, не имея своей задачей разрушение субъективной реальности путинского большинства, де факто нанес по ней мощный удар, поставив под сомнение тезис о невозможности смены коррумпированной власти гражданским обществом и построения современного правового европейского государства на постсоветском пространстве. Тем самым под удар попала идея «русского мира» — фашистская убежденность в избранности русского народа, включающая для удобства власти идею невозможности построения в стране демократических институтов. Эта же неофашистская избранность понимается не как необходимость демонстрации миру своих достижений в науке и искусстве, не как создание такой социальной модели, которая вызвала бы восхищение у окружающих уровнем социально-экономического развития государства, но как обязанность мира уважать «избранных» просто за факт их существования.

Таким образом, в информационной войне развернувшейся вокруг событий на востоке Украины, формально приверженцем фашистских действий и риторики является именно российская сторона. Тот факт, что в свое время именно Советский Союз внес решающий вклад в победу над нацистской Германией, не принес иммунитета российскому обществу от фашистской заразы. В сказках многих народов мира есть мотив героя, побеждающего страшное чудовище, но не выдерживающего искушения славой или мирной жизнью. В итоге герой сам становится новым злом. Увы, сейчас стала особенно символичной мысль Бориса Стругацкого, сформулированная им еще в 1995 году: «…как только придут к власти ваши фюреры, заработает отлаженный конвейер: устранение инакомыслящих – подавление неизбежного протеста – концлагеря, виселицы – упадок мирной экономики – милитаризация – война… А если вы, опомнившись, захотите в какой-то момент остановить этот страшный конвейер, вы будете беспощадно уничтожены, словно самый распоследний демократ-интернационалист. Знамена у вас будут не красно-коричневые, а – например – черно-оранжевые [выделение мое — П.Г.]…». К сожалению, так похоже и случилось.