Евромайдан. Протестанты. Часть вторая

Вот и произошло то, что я предсказывал  в предыдущей главе «Протестантов». Не заставила себя ждать  «булла» от Минстерства культуры с угрозой официального лишения  УГКЦ  светской регистрации. В 1520 году буллу проклятия составил Пиетро из дома Аккольти, сейчас — она за подписью господина Кохана.

Не знаю, в чьем болезненном сознании родилась идея напугать таким образом церковь, интегрированную в Европу со времени своего создания, пережившую 45 лет подполья и катакомбного служения, пользующуюся безусловным авторитетом  у 90% населения Западной Украины, уважением в Центральной и интересом в Восточной.

Опрокидывание украинских политических смыслов в прошлое стремительно и содержательно. Как переливание воды времени  из колодезного ведра истории  в домашнее, державное.

Мы опрокидываемся в прошлое навзничь, и счастливые улыбки озаряют наши лица, потому что над нами звезды. Они  —  настоящие. Наши трагедии и триумфы  животны, прямы и естественны. Этому  неприкрыто завидует состарившаяся  Европа, оплатившая былой славой своих народов сытость и благополучие своих апатридов.

Но мы, опрокидываясь навзничь, видим только тусклый венчик звездочек евросоюзовского флага. И несказанно этому рады. Это более чем странная ситуация, в которой достаточно заурядный цивилизационный этап развития обожествляется. А невероятной силы экзистенция Майдана, достойная нового «Мифа о Сизифе» Альбера Камю, воспринимается как фоновый шум и неполиткорректная помеха на пути к смехотворным «круглым столам».

Но такое вот свойство этого, протестантского этапа. Украина прошла  коллективное отрицание авраамической религии большевизма вместе с другими народами. Затем, увлекшись поэтическим поиском национального Грааля, заплутала в истории. Утвердилась в  беспощадном порицании московского цезарепапизма. Но неизбежно взоры рано или поздно следовало обратить вовнутрь.

И вот  оно пришло — интеллектуальное и нравственное  отрицание Папы из местных. И запылали его буллы, пока лишь в жарком огне социальных сетей.

Этот протестантский во всех смыслах слова Евромайдан никак не мог состояться раньше.

Если далее развивать символический образ украинского протеста как «коллективного Мартина Лютера», то следует напомнить, что и до Лютера случались странствующие монахи-проповедники со схожими антипапистскими взгядами. Но одни из них были падки до вина, другие — до женщин, третьи — чревоугодники. Красиво витийствовали о справедливости и скромности в быту, но отнюдь не стремились подавать личный пример. Словом, один в один —  наши народные депутаты. Во времена Реформации реагировали на них примерно так же вяло, а некоторых и вовсе побыстреее просили восвояси.  А вот Мартину Лютеру — поверили.

Нынешнее поколение украинских протестантов получило ряд  сходных со своим архетипом личных мотиваций.

Во-первых, после предыдущих прорывов народных масс к кабинкам социальных лифтов оказалось, что их отродясь не было. Наличествующие на положенных местах  стремянки выглядели, как достаточно уделанные  куриные насесты. Поскольку для присевших на них, сообразно табелю о рангах, никакого движения вверх и не предусматривалось. Сидели там себе дрожащие элиты тихо, в клюв не дуя. И тихо радовались, что не пустили прежде времени на окорочка. Поэтому новому поколению стало ясно, что лифты эти придется строить с ноля, и лучше начинать прямо сейчас, невзирая на помет.

Во-вторых, центральным положением философии Мартина Лютера является концепция призвания. Долг человека —  трудиться. В глазах Бога нет труда высокого или презренного.Это не способ заработать по-хитрому индульгенцию за хорошее поведение, а проявление Божьей благодати. Тезис радикально изменил средневековых европейцев,  походивших тогда в своей охотничье-собирательной экономике на нас,  сегодняшних. Рост производительности личного труда стал богоугодной целью.

Эта тема слегка прорезалась двести лет спустя у Григория Сковороды. Но сей евромайданец из Могилянки, к тому же невнятной ориентации,  по определению не мог быть принят казацким панством, крайне нуждавшимся в тогдашнем Таможенном союзе, и уже стоявшим в очереди за дворянством. Поэтому все тезисы  Евромайдана о необходимости местного самоуправления, самоорганизации, самозащиты  и прямого бартера европейских ценностей  — протестантские, имеют в основе именно это экзистенциальное ощущение собственного призвания, преодоление  личного отчуждения. Дух Нового Времени начинается, согласно Максу Веберу, именно с этого момента.

В-третьих, это направленность меседжей протеста. Мартин Лютер озаглавил один из своих трудов “К христианскому дворянству немецкой нации”, тем самым четко обозначив параметры будущего нравственного арбитража, и выразил «глубочайшее сомнение в праведности и непогрешимости папства как аморального и вредоносного для  здоровья страны явления». Борьба с папским засильем является делом нации.

Мы слышим и видим сходные сигналы от Майдана — кто не борется за создание украинской политической нации, тот по определению к ней не принадлежит. Со всеми вытекающими.

Большинство из нас (да и власть тоже ) ошибочно считает, что жестокий разгон Евромайдана был причиной эскалации событий. На самом деле фаза «плато», если перевести цифровые данные социологии в равновесный график, была пройдена еще летом. 30-е превратило этот график в экспоненциальный.

В переводе на  обычный язык это  значит, что мы опрокидываемся в историю навзничь  уже без остановок. Поэтому следующая  историческая паралель — это восстание гуситов, начавшееся в 1419 году по сходным причинам. И поэтому следующая часть «Протестантов» будет посвящена Автомайдану.

(продолжение следует)

Источник: Re:plika